Игорь Минаков - Русская фантастика – 2018. Том 1 [сборник]

– К каким замкам? – спрашиваю вдруг севшим голосом.

Я чувствую на своем плече руку Анны, сжимаю ее.

– Езерище ближайший. Кто-то далече уходит, в Жижецк.

– Езерище – это великокняжеский домен.

– Угу, бегут твои людишки к тому, кто сильнее.

– А с другой?

– Че с другой? – замешкался старик.

– С другой стороны.

– А-а-а! Малой Ильинич житья не дает. Веру католицкую заставляет принимать. Гонца за гонцом в Вильню шлет. Хочет земли твои присвоить, мол, сгинул ты.

Отец Даниил с кряхтением поднимается.

– Сам он где? В Дречи-Луках?

– Да, – встревает в разговор воротившийся Савелий. – Пока там. Мы, если братьев твоих вызволять хотим, спешить должны. Зимой война возобновится, вся шляхта местная именитая по зову короля в Торопце соберется.

– Супрац московитов. Ой, что деется? Русские люди и там и тут друг дружке кровушку пускаюц. Тьфу!

Я пробую вспомнить что-нибудь о войне с московским князем, но, пожалуй, давно никаких новостей не слышал. Война началась лет пять назад в землях князей Бельских и года два назад заглохла сама собой. Отец Даниил собирается уходить. Он долго молчит напоследок, а потом говорит тихо:

– За хлеб-соль спасибо. А ты подумай, князь, крепко подумай! Надумаешь что, Савелий проводит.

– Скит похож на овин, но крыша крутая, – описывает мне обитель отца Даниила Савелий. – Колокол на тополе.

– Ишь, даже колокол приволок, – радуюсь я, но пугаюсь и замолкаю.

Вокруг слышно дыхание многих людей. Никто ничего не говорит, обычные звуки плотной толпы. Хрипы, сопение, чавканье и запахи. Множество запахов простых, редко моющихся людей. Скоро яблочный спас, в холодном утреннем воздухе запахи и звуки хорошо различимы.

– Князь-батюшка…

– Не дай пропасть нам…

Жалуются, причитают. Долго и надоедливо. Мне больше не страшно, я раздражен. Такова, значит, княжья доля? Мы пробираемся внутрь скита. Я слушаю, как отец Даниил читает молитву, и думаю. Что я могу? Слепой юноша шестнадцати лет от роду. А они – кучка голодных оборванцев, скрывающихся на болотах. В лесу волки, но пуще волков страшит Хозяин леса. В весках – шляхта. Как выручить братьев? Торопец – сильная крепость с отрядом. Жижецк пожиже, но замок есть замок. Чем я его буду штурмовать? И с кем? Я? Я трясу головой, придет же мысль дурацкая! Дать мзду сторожам… Чем? Вот если бы братьев куда-то везли… Да, собрать ватагу и напасть на обоз в лесу! Хорошая идея. Только зачем королевским сторожам увозить куда-то ценных заложников? Подделать письмо от Казимира? Бред!..

Селяне получают благословление, Савелий оставляет меня наедине с батюшкой, но сумбурные мысли не идут из головы.

– Отец Даниил, научи меня! Посоветуй, как быть? – прошу я и становлюсь на колени.

Батюшка крестит мой затылок.

– А что надумал-то?

– Надо ехать в Торопец, на разведку. Братья там. Мы уверены. С кем? Как?

– Поехали, – неожиданно соглашается старик. – Ты, я, Савелий, любовь твою тоже возьмем.

Я удивленно молчу. Отец Даниил гасит свечи:

– Иконы мне надо добыть, мастерская там ладная. Повод в город проникнуть. А братьев там пошукаем. Я ж и им духовный отец. Даже в застенок, думаю, пустят до них.

– А Анна зачем?

– А ежели что не так пойдет, она тебя выведет оттель.

Торопец больше Велижа. Город обнесен стеной. Внутри целых два детинца: старый и новый. Два года назад прекратились русские набеги со стороны Новгорода, отраженные польско-литовским гарнизоном. Война сместилась в Верховские княжества, часть отряда ушла туда, к Днепру. Но войска на постое оживили торговлю. Много народу входит и выходит в город в базарные дни. Вот и мы въезжаем в Торопец на телеге, полной рогожи. Груз обычный: край наш кормится рожью, а богатеет продажей пеньки и усчины. Все смерды ходят в одежде из этой ткани. А мы, отец Даниил, Анна и я, сидим на бухтах усчины верхом, следим, чтоб не скатились от тряски. Савелий правит.

Наша телега стоит возле лавки, ради которой приехал отец Даниил. Лавка торгует не столько иконами, сколько материалами для них. Пахнет клеем и красками. Савелий уходит пристроить товар купцам и побродить по городу, батюшка – в детинец, проведать заключенных братьев, авось пустят. Я слушаю звуки незнакомого города и понимаю: чтобы слепому изучить улицы и закоулки, понадобится год. Потому я намотал на руку повод и сижу в телеге, сторожу лошадь. Рубища, в которые завернули нас с Анной, противно колются, хотя под конопляной усчиной не жарко и не холодно. Анна сидит, прислонившись к стене, и бренчит гуслями. Я прислушиваюсь. Любимая моя запевает песню, тихо и неуверенно, но мне нравится. Постепенно ее голос крепнет, пальцы увереннее движутся по струнам. Собирается толпа, и звонкий голос моей невесты теперь перекрывает звуки, издаваемые слушателями. Они шаркают, чихают, кашляют, переговариваются, но я чувствую: им нравится песня. Интересно, на ночевку в постоялом дворе Анна напоет сегодня? Нам до смерти надоели ночи под открытым небом, проведенные в компании Савелия и батюшки. И комаров.

Вдруг повод в руке провисает свободно, и стальные пальцы стискивают мое плечо. Я чувствую нож у горла и слышу голос Яна:

– Так и знал, здесь тебя найду, урод! Возле моей панночки.

Я дергаюсь, но только ранюсь ножом. Ян стаскивает меня с телеги.

– Где остальные?

Я не отвечаю, боярин пинает меня под ребра и тащит за собой. Скрипит дверь, я стукаюсь головой о низкую притолоку, прежде чем упасть на пол среди ящиков и бочонков. Чулан. Наверное, темный. Слышу, как дверь запирается на засов, слышу скрежет замка. Второй раз Ильинич не ошибется с запором. Борюсь с отчаянием. Вот чем моя разведка закончилась! Сейчас боярин скличет людей и возьмет всех моих. И я никому не смогу помочь. Мы проиграли, проиграли! Но – не надо торопиться. Прямо сейчас, здесь, жизнь же не закончилась? Я мысленно делю ближайшее будущее на кусочки. Буду сидеть здесь, пока люди Ильинича не найдут Савелия и отца Даниила. Анну схватят последней, она на виду и ничего не подозревает. Но Ян не знает, сколько нас приехало в Торопец. Может, я смогу выбраться? Ощупываю все вокруг. Помещение тесное, низкое. Чулан при лавке. А где хозяин? Может, зайдет сюда? Скорее всего, снаружи стоит часовой. Ян нигде никогда не ездит один. Мои пальцы погружаются во что-то липкое и горячее. Свежевареный клей. Я продолжаю шарить вокруг. Нахожу бочонки с чем-то холодным и тягучим. Оно все пахнет по-разному, узнаю запах шафрана в одной из открытых вапниц. Шафран, это у нас что? Красная краска. Ха! Возвращаюсь к котелку с клеем. Раздеваюсь догола. Густо намазываю себя: плечи, подмышки, брюхо, бедра, лоб. Жду. Клей явно поставили остывать, за ним должны прийти. Клей твердеет на коже коркой, но я не даю высохнуть до конца. Два пальца окунаю в бочонок, пахнущий шафраном, и наношу кляксы поверх клеевой пленки. Должны получиться если не кровавые раны, то нарывы. Пусть испугаются. Эх, Боженька, спаси и сохрани! Высыхай быстрее! Вытираю пальцы и снова заворачиваюсь в рубище. Голоса снаружи, кто-то ругается. Хозяин лавки хочет войти в чулан. Это его собственность, и часовой уступает, вытаскивает меня на свет.