Ник Харкуэй - Мир, который сгинул

Гумберт Пистл путешествовал, устроился в уважаемую фирму и работал, пытаясь забыть о позорном родстве. Старик быстро стирался из памяти, а вот дом по-прежнему жил там своей жизнью, и мечты о нем причиняли Гумберту изрядную боль. Он немного постарел, дослужился до повышения, ударился в блуд и избавился от него, дрался в додзё, барах и подворотнях, умеряя свой гнев, и в конце концов заскучал и пресытился всем, что у него было. Однажды в октябре – когда я сдавал вступительные экзамены в университет – Гумберт встретился с братом матери, мистером Элиардом Растом.

Мистер Раст был маленьким коренастым человечком с блестящей лысиной. Он носил длинное пальто с коротким воротником и смотрел на мир сквозь стекла круглых очков. Это придавало ему вид несвежего снеговика, частично подтаявшего и бугристого. Он спросил Гумберта, чего он хочет: быть мелкой сошкой или человеком, играющим по-крупному, и Гумберт ответил, что, будь у него выбор, он предпочел бы последнее. Элиард Раст сказал, что разговоры о предпочтениях его не интересуют. Раз, кроме них, Гумберт предложить ничего не может, он напрасно приехал и в ближайшем времени удалится.

Гумберт Пистл выразил свою мысль решительнее.

«Величия нельзя добиться, думая только о себе», – сказал Элиард Раст. Так можно сколотить капитал или завоевать себе место под солнцем. Но если ты стремишься к величию, надо отбросить свои желания и стать инструментом судьбы. Именно эту цель преследует Общество Заводной Руки – стать таким инструментом. Оно подобно механизму: приведи его в действие, и уже ничто его не остановит – ни время, ни сила оружия или дипломатии. Члены Общества беспрекословно подчиняются всем приказам, а Мастер Руки, освобожденный от мирских забот, лишь прислушивается к музыке, рождаемой колесами судьбы.

Годом позже Гумберт Пистл сел в поезд и приехал к отцовскому дому – чудесному дому, где прошло его детство, – и сжег его дотла. Как выяснилось, внутри был человек. Гумберт Пистл понял это, лишь когда заметил в одном из окон темный силуэт на фоне огня. (Открывать окно в горящем здании не рекомендуется, что было наглядно продемонстрировано Гумберту, когда силуэт – стареющего, но по-прежнему крепкого мужчины – полностью поглотило пламя, и он исчез из виду.) Наблюдая за пожаром, Гумберт Пистл готовился к страшным тревогам и мукам совести, однако обнаружил, что все его тревоги, напротив, улеглись. Это было так колоссально, что не могло не иметь скрытого смысла, не быть частью великой, грандиозной системы. Глядя на языки пламени, Гумберт Пистл подумал, что видит малую часть устройства этой системы, слышит ее ход: неторопливый ритм, бесконечное вращение. Музыки он пока не различал, но когда-нибудь обязательно различит.

В результате Элиард Раст обучил Гумберта Пистла медитации «Железная Кожа» и другому, более традиционному гун-фу Заводной Руки (само название общества говорило о совершенном механическом устройстве Вселенной), и опыт военной службы в сочетании с изощренной техникой и дьявольской выносливостью позволили Гумберту стать величайшим из равных.

В восхождении Гумберта Пистла на вершину Общества Заводной Руки не было бы ничего ужасного – разве что незавидная участь постигла одного потомственного врага, зарабатывавшего себе на хлеб преподаванием нелепого стиля Безгласного Дракона (основополагающим принципом которого было бессистемное стремление сохранить каждую человеческую жизнь), – если бы мир не рухнул и неспешный путь к гармонии не прервался бы раз и навсегда.

Великий хаос Сгинь-Войны и Овеществления положил конец всему, что знал Гумберт Пистл. Случайно или движимые подсознательной тягой, мы разрушили уклад своих жизней, сократили численность популяции до крошечных островков человеческого обитания и сотворили мир, сама материя которого взаимодействовала с нашими мыслями. Гумберт Пистл, с тронутыми сединой висками и несгибаемый, как тис, уцелел, но пришел в ужас от разрушений, постигших планету. Увидев рассыпавшиеся шестеренки великой системы, Пистл захотел собрать механизм и вновь привести его в действие. Не он один. Мы все видели этот хаос и боялись его, но, вместо того чтобы подойти и понюхать, как сделали бы на нашем месте порядочные млекопитающие, порядочные приматы , мы оцепенели и впали в спячку; подобно ящерицам в облачную погоду, мы захотели укрыться в норке, вернуться к ограниченным горизонтам предсказуемых проблем и предсказуемых же радостей.

Гумберт Пистл в отчаянии скитался по новому миру. Всюду царила разруха. Чувство судьбы, посетившее его в Обществе Заводной Руки, испарилось. Но в один прекрасный день он увидел нечто обнадеживающее, великое и ужасное – а увидев, различил первые ноты искомой мелодии. Напевая ее про себя, он принялся строить новый мир – вокруг останков прежней финансовой системы и Общества Заводной Руки. Он назвал свое творение «Джоргмундом». В венах «Джоргмунда» тек ФОКС, который не подпускал к нам новое и возрождал старое.

Элизабет Сомс кашляет. Она говорила много и долго. Я наливаю ей воды из пластмассового ведерка в углу. Оно ужасного цвета шартреза, и потому Элизабет обернула его одеялами – в результате получилась штука из бедуинской «Икеи». Элизабет делает глоток и прижимается ко мне.

– Что он увидел? – спрашиваю я.

– Не знаю.

Вот он – краеугольный камень. Двигатель Гумбертовой машины, вражеский план . «Джоргмунд». ФОКС. Гонзо. Все взаимосвязано. Осталось только найти саму связь. Узнать зачем. Что такое «Джоргмунд»? В чем его цель? Какое место занимаю я в его планах?

– Мне надо попасть в Ядро, – говорю Элизабет Сомс.

Она не спрашивает: «А ты готов?» и не говорит: «Если тебя поймают…» (риторические эллипсисы совсем, совсем не в ее правилах). Она обдумывает последние события, взвешивает «за» и «против», в этом новом свете открывает глаза и решительно кивает:

– Хорошо.

До сих пор Великая Империя Ателье – континент моды и шика, поставщик разнообразных вечерних туалетов, визиток, галстуков, бабочек, смокингов и повседневных костюмов, – занимала на моей личной карте крохотный островок с наветренной стороны Никчемного архипелага. Там жили умелые, но бесполезные люди, изолированные от бурного течения настоящей жизни. Однако Ройс Аллен избавил меня от этих предрассудков. Портные жизненно необходимы. Ройс Аллен – передающая подстанция всех новостей и штормовых предупреждений, глас Истины для тех, кто в силу своей влиятельности обычно его не слышит. Люди его ремесла долгие годы исподволь спасали мир.