Мари Лу - Гений

Мне наконец удается открыть глаза: я лежу на простой белой кушетке, моя голова покоится на коленях Дэя, который одной рукой обнимает меня за талию. Миг спустя я понимаю, что он смотрит на кого-то: в комнате еще три человека — они стоят перед нами. (На них прифронтовая форма солдат Колоний: усаженные золотыми пуговицами бушлаты с эполетами, золотыми и белыми кантами вдоль пол и характерный золотой сокол на обоих рукавах.) Я трясу головой. Довольно типичное психическое расстройство. Мозги работают медленно.

— …По туннелям, — говорит Дэй.

Потолочные лампы ослепляют меня. Я их замечаю только теперь.

— И давно вы в Колониях? — спрашивает один из троих.

Говорит он со странным акцентом. У него светлые усы и при таком освещении болезненный цвет лица.

— Ты лучше говори правду, парень. «Дескон» не любит врунов.

— Мы пришли сегодня вечером, — отвечает Дэй.

— А откуда вы пришли? Вы работаете на Патриотов?

Даже сквозь туман в голове я понимаю, сколь опасен этот вопрос. Они не обрадуются, если узнают, что именно мы расстроили их план убить Президента. Возможно, они даже еще не знают, что случилось. Рейзор говорил, что они лишь изредка отчитываются перед Колониями.

Дэй тоже понимает, что вопрос опасный, и избегает ответа.

— Мы пришли одни. — Он делает паузу, а потом я слышу в его голосе нетерпеливую нотку: — Прошу вас, у нее жар. Отвезите нас в госпиталь, и я расскажу все, что захотите. Я проделал столь долгий путь не для того, чтобы увидеть, как она умирает в полицейском участке.

— Госпиталь тебе будет стоить немалых денег, сынок, — отвечает человек.

Дэй шарит по моим карманам и находит пачку банкнот.

— У нас четыре тысячи республиканских…

— Мальчик, — обрывает его полицейский со смешком. — На четыре тысячи республиканских бумажек ты не купишь и тарелку супа. И потом, вы оба будете сидеть здесь, пока не появится коммандер. Потом вас отправят в лагерь для военнопленных на стандартный допрос.

Лагерь для военнопленных. Почему-то это пробуждает во мне воспоминание: как-то раз, больше года назад, Метиас взял меня на операцию. Мы преследовали военнопленного из Колоний по штатам Республики и убили его в Йеллоустоун-Сити. Помню кровь на земле, пропитанный кровью бушлат солдата. Меня охватывает паника, я протягиваю руку и вцепляюсь в воротник Дэя. Остальные в комнате испуганно вскрикивают, и я слышу клацанье затворов.

Дэй крепко обнимает меня в попытке защитить.

— Тише-тише, — шепчет он.

— Как зовут девушку?

Дэй снова смотрит на них.

— Сара, — лжет он. — Чем она может быть опасна? Она больна.

Они говорят что-то, Дэй злится, но мой мир снова превращается в хаос цвета, и я погружаюсь в бессознательный бред. Слышу громкие голоса, скрип тяжелой двери, а потом долгое время — ничего. Иногда мне кажется, будто я вижу Метиаса, он стоит в углу комнаты, смотрит на меня. Порой вместо него появляется Томас, и я не понимаю, что чувствую — злость или скорбь. Иногда я ощущаю руки Дэя на моих. Он просит меня успокоиться, говорит, что все будет хорошо. Потом все видения исчезают.

Проходит, кажется, несколько часов, и я снова различаю обрывки разговора:

— …из Республики?

— Да.

— Вы — Дэй?

— Да, я Дэй.

Шаркают ноги, слышатся недоверчивые восклицания.

— Да нет же, я его узнаю, — повторяет кто-то. — Узнаю, узнаю. Это он.

Снова шаркают ноги. Потом Дэй поднимается, и я падаю на холодную кушетку. Они уводят его куда-то. Уводят от меня.

Я хочу зацепиться за эту мысль, но лихорадка снова берет верх, и я проваливаюсь в черноту.

Я в квартире Рубинового сектора, моя голова на подушке, влажная, в поту, на мне легкое одеяло, я купаюсь в золотых лучах предвечернего солнца, проникающих через окна. Олли спит рядом, его огромные щенячьи лапы лениво покоятся на холодной мраморной плитке. Я понимаю: это невозможно, потому что мне почти шестнадцать, а значит Олли должно быть девять. Наверное, я сплю.

Влажное полотенце прикасается к моему лбу — я поднимаю взгляд и вижу Метиаса, он сидит рядом, осторожно кладет полотенце мне на лоб, чтобы вода не попала в глаза.

— Привет, Джучок, — улыбается он.

— Тебе никуда не надо? — шепчу я.

В животе тянущее чувство тревоги: Метиас не должен быть здесь. Мне кажется, он куда-то опаздывает.

Но брат отрицательно качает головой, отчего несколько прядей темных полос падают ему на лицо. В его глазах отражается солнце, они горят золотом.

— Я же не могу оставить тебя здесь одну.

Он смеется, и от этого я наполняюсь счастьем так, что, кажется, сейчас лопну.

— Посмотри правде в лицо: ты без меня беспомощна, как щенок. А теперь ешь суп. И меня не волнует, что он, на твой вкус, отвратителен.

Я отхлебываю из ложки. Ух ты, меня даже почти не тошнит.

— Ты останешься со мной?

Метиас наклоняется и целует меня в голову:

— Навсегда и до конца времен, малышка, пока тебя не начнет мутить от одного моего вида.

— Ты всегда обо мне заботишься, — улыбаюсь я. — Как ты находишь время для Томаса?

Метиас обдумывает мои слова, потом хмыкает:

— От тебя ничего не скроешь.

— Расскажи мне про вас.

Мне тяжело даются эти слова, правда я не понимаю толком почему. У меня такое чувство, будто я забыла что-то важное.

— Я никому не скажу. Ты, наверно, боялся, что коммандер Джеймсон узнает и припишет вас к разным патрулям?

Метиас опускает голову, сутулится:

— Просто не было повода сказать тебе об этом.

— Ты его любишь?

Я понимаю, что сплю и любые слова Метиаса — лишь проекция моих собственных мыслей на его образ. И все же я чувствую боль, когда он опускает голову и отвечает с еле заметным кивком:

— Думал, что да.

Я его едва слышу.

— Мне так горько, — шепчу я.

Он ловит мой взгляд глазами, полными слез.

Я пытаюсь обнять его за шею. Но вдруг все исчезает, и я оказываюсь в другом месте — на чужой кровати в комнате с выбеленными стенами. Метиас растворяется в дымке. Вместо него появляется Дэй, теперь он ухаживает за мной, его голова в обрамлении волос, светлых, как само сияние, нависает надо мной, его руки поправляют полотенце на моем лбу, глаза внимательно вглядываются в мои.

— Эй, Сара, — называет он меня вымышленным именем. — Не беспокойся, ты в безопасности.

Я моргаю, ошеломленная переменой обстановки.

— В безопасности?

— Нас задержали полицейские Колоний, а потом, когда узнали меня, отвезли в госпиталь. Видимо, здесь обо мне все слышали, и это работает на нас.

Дэй застенчиво мне улыбается.

Но на сей раз я настолько разочарована его появлением, мне так горько снова терять Метиаса на задворках моих снов, что я кусаю себе губы, чтобы не расплакаться. Руки у меня так ослабли, я бы, вероятно, все равно не смогла обнять брата за шею и удержать его.