Мари Лу - Гений

Мы смолкаем, потому что шум на улице становится громче. Я наклоняю голову, прислушиваясь. С того момента, как нас сюда доставили, через госпиталь прошли толпы людей, но я и не думал о них. А теперь мне кажется, я слышу свое имя.

— Вы не знаете, что там происходит? — спрашиваю я. — Нельзя перевести мою подругу в более спокойное место?

Женщина складывает руки на груди:

— Не хотите сами посмотреть, что там за шум?

Она жестом приглашает меня встать и подойти к окну.

Крики снаружи становятся оглушительными. Когда женщина-солдат распахивает балконную дверь и мы выходим в ночь, меня встречает порыв ледяного ветра и громкоголосый хор приветствий. Мигающие огни ослепляют, несколько секунд я только и могу, что стоять, держась за металлические перила, и смотреть вниз. Сейчас глубокая ночь, но под нашим окном собрались сотни людей, они не обращают внимания на снег. Все смотрят на меня. Многие держат самодельные плакаты.

«Добро пожаловать на нашу сторону», — читаю я.

«Призрак жив», — написано на другом.

«Низвергни Республику», — призывает третий. Их десятки. «Дэй — почетный гражданин Колоний!», «Добро пожаловать в Трибьюн, Дэй!», «Наш дом — твой дом!».

Они меня знают.

Женщина показывает на меня и улыбается толпе.

— Это Дэй! — кричит она.

Взрыв приветственных криков. Я стою неподвижно. Да и что делать, когда сотни людей выкрикивают твое имя так, будто с ума посходили? Я понятия не имею, как быть, а потому поднимаю руку и машу толпе.

— Вы здесь знаменитость, — поясняет женщина, перекрикивая шум толпы.

Кажется, ее все происходящее интересует гораздо больше, чем меня.

— Единственный бунтарь, с которым Республика ничего не может поделать. Поверьте мне, завтра утром вы будете героем всех новостей. «Эвергрин» на уши встанет, чтобы записать с вами интервью.

Она все говорит, но я ее больше не слушаю. Мое внимание привлекает один плакат. Его держит девушка, обмотанная шарфом до самого носа, ее лицо скрыто капюшоном.

Но я узнаю Каэдэ.

Голова идет кругом. Я тут же вспоминаю мигающий красный огонек в убежище, предупредивший нас с Джун о том, что кто-то приближается. Вспоминаю человека, который, как мне показалось, следовал за нами по улицам Трибьюна. Это была Каэдэ? Может, и другие Патриоты здесь? Ее плакат почти теряется в море других.

Он призывает меня вернуться. Немедленно.

Я снова грежу. Я в этом уверена, потому что со мной опять Метиас, тогда как я знаю, что он мертв. На сей раз я готова к его появлению и держу эмоции в узде.

Мы с Метиасом идем по улицам Пьерры. Повсюду солдаты Республики, они бегут сквозь грохот и взрывы, но нам двоим, кажется, ничто не грозит. Земля и шрапнель отскакивают от нас, не причинив вреда. Я чувствую себя неуязвимой или невидимой. Либо одно, либо другое. А то и все вместе.

— Что-то тут не так, — говорю я брату.

Я поднимаю глаза к крышам, потом снова вглядываюсь в хаос улиц. Где Анден?

Метиас задумчиво хмурится. Он идет, сцепив руки за спиной, идет элегантно, как подобает капитану. И золотые кисточки на его форме тихонько позвякивают на ходу.

— Я не знаю, что тебя беспокоит, — говорит он, почесывая едва заметную щетину на подбородке (в отличие от Томаса, он всегда чуть пренебрегал армейскими правилами опрятности). — Скажи — что.

— Всё вместе, — говорю я, делая круговое движение рукой. — Весь этот план. Что-то тут не так.

Метиас перешагивает через груду бетонных обломков.

— Что именно?

— Он.

Я показываю на крышу, где на виду стоит Рейзор и наблюдает за происходящим, скрестив руки на груди.

— Что-то с ним не так.

— Ну-ка, Джучок, пошевели мозгами, — говорит Метиас.

Я загибаю пальцы:

— Когда я села в машину за джипом Президента, водитель получил точные инструкции. Президент сказал, что меня нужно отвезти в госпиталь.

— А потом?

— А потом Рейзор все равно приказал водителям ехать к месту покушения. Он просто проигнорировал команду Андена. Вероятно, он сказал Президенту, что я настаиваю на прежнем маршруте. Только в такой ситуации Анден мог вернуться к первоначальному варианту.

Метиас пожимает плечами:

— И что это значит? Что Рейзор хотел довести план убийства до конца?

— Нет. Если бы покушение удалось, все бы узнали, кто не подчинился приказу Президента. Все бы узнали, что именно Рейзор приказал джипам двигаться избранным маршрутом. — Я хватаю Метиаса за руку. — Республика узнала бы, что именно Рейзор пытался убить Андена.

Метиас сжимает губы:

— Зачем Рейзору загонять себя в такую опасную ситуацию? Что еще странного ты заметила?

Я снова вспоминаю хаос столичной улицы.

— Понимаешь, с самого начала ему поразительно легко удавалось обеспечивать доступ Патриотов в офицерское общежитие Вегаса. Он приводил своих людей на воздухолет и уводил оттуда без всяких проблем. Он словно обладает сверхчеловеческой способностью скрываться.

— Может, и так, — говорит Метиас. — Ведь его же финансируют Колонии.

— Верно.

Я недоуменно провожу рукой по голове. Во сне пальцы у меня будто немые, я даже не чувствую ими волос.

— Это бессмысленно. Они должны были отменить покушение. Рейзору следовало вообще отказаться от плана, когда я спутала карты. Они бы вернулись в свое убежище, все обдумали, разработали другой план и попытались нанести новый удар. Может, через месяц-другой. Зачем Рейзору понадобилось рисковать своим положением, если покушение оказалось под угрозой срыва?

Метиас провожает взглядом республиканского солдата, пробегающего мимо. Солдат поворачивает голову к Рейзору на крыше и отдает ему честь.

— Если за Патриотами стоят Колонии, — говорит брат, — и они знают, кто такой Дэй, разве вас обоих не должны были сразу доставить к тому, кто за все отвечает?

Я пожимаю плечами. Вспоминаю время, проведенное с Анденом. Его новые радикальные законы, новый образ мышления. Потом вспоминаю о его напряженных отношениях с Конгрессом и сенаторами.

И тут сон рассыпается. Я открываю глаза. Теперь ясно, почему Рейзор так беспокоит меня!

Колонии не финансируют Рейзора. Да что там говорить — Колонии понятия не имеют, что замышляют Патриоты. Вот почему Рейзор не отменил покушение. Он, конечно, не опасался, что Республика узнает о его работе на Патриотов.

Ведь Республика сама наняла Рейзора убить Андена.

Когда мы с женщиной-солдатом оставляем за спиной балкон и толпу людей, я вижу, что у нашей двери дежурит охрана («Чтобы к вам не вломились поклонники», — поясняет солдат перед уходом). Я прошу у медиков еще пару одеял и лекарство для Джун. Я жалею, что вышел и увидел Каэдэ под балконом. Крики постепенно стихают. Наконец все погружается в тишину. Теперь мы совсем одни, если не считать охраны за дверью.