Ольга Елисеева - Колыбельная для жандарма

– Выкладывайте, что знаете.

Его внимание привлек шевелящийся в углу тюк. Оказалось, по хозяйству для протоиерея хлопотала одна из «чубак» – рыжая с головы до пят.

– Это Фекла, – серьезно сказал священник, – я сам ее крестил.

«Фекла – Свекла». Дама покраснела бы от смущения, если бы это было заметно за роскошными бакенбардами.

– Ее мужа Терентия отправили на «Беринг».

«Терентий – Тетерев».

– Откуда у нее муж? – вслух осведомился Алекс.

– Венчались, – нимало не смутился протоиерей. – Как люди делают. Правда, люди теперь не всегда… – Он строго глянул на Елену. – Так вот, у моих подопечных двое детей. Мэрия, боясь волнений «большеногих» из-за отправки соплеменников неизвестно куда, решила взять детей. В заложники, что ли?

Карл Вильгельмович едва не поперхнулся пряником. Еще и малышей родителям возвращать!

– Они же как младенцы, – твердил отец Потап. – Ничего не понимают. Какая им станция? Какие заложники? Знают только, что близких забрали. А кто? Куда? Ревут только.

– И много таких, как Фекла? – уточнил Кройстдорф.

– Почти половина. Баб они не берут на станцию. Силы не те. Но вот скоро начнут с Китаем торговать контрабандой. Там, говорят, извращенно возбудились на мохнатых. Так всех малолеток заберут. Силой, так сказать, нарушат девство.

– Да что же это? – возмутился Алекс. – Я, конечно, не знаю, как там чего: в смысле, люди – не люди. Но гадко как-то. – Ему вообразились целые гаремы «чубак». Зрелище дикое, но возможное. Приходили же маньчжуры в восторг, ломая своим женщинам ноги.

– Если бы их признали людьми, – гнула свое Елена, – мэрия бы не посмела. А так никто не привлечет.

– Я привлеку, – успокоил ее шеф безопасности. – Зря, что ли, на ПСЗ [3] ПСЗ – Полное собрание законов Российской империи. переходили? Зря его подгоняли под сегодняшний день? Там 133 тома, какую хочешь статью найдем.

Он сел в угол, прямо на раскладушку, и застучал по экрану персональника. Вызывал, связывался, цедил сквозь зубы указания. Минут через десять Протопотап заметил, как большая часть автоматчиков начала покидать лагерь и грузиться на машины.

Потом Карл Вильгельмович кусал усы и ждал. Начавшая поступать информация обрадовать его не могла, потому что захват мэрии с целью изъятия мэра Сиротко хоть и не сложная, не кровавая операция – вошел, взял, вышел, – но одобрена высшей властью быть не может. На свой страх и риск.

Сиротко раскололся быстро. Его голограмма висела перед носом у Кройстдорфа, и тот видел всю гамму чувств на лице у чиновника. От наигранного непонимания до возмущения: «Как вы смеете?» От: «Где мои адвокаты?» До: «Вы очень пожалеете!»

Алекс приказал автоматчикам телепортировать главу городской администрации в лагерь, отвести за палатку и… до тех пор, пока не скажет, где держат маленьких «чубак». Можно даже чуток переусердствовать. Через минуту Сиротко указал и адрес, и наиболее удобные подъезды.

– Алекс, ты понимаешь, что ответишь за свое самоуправство? – с тревогой спросила Елена.

– Будешь мне передачи в тюрьму носить?

Мэр тем временем попытался обелить себя и всю вину сложить на Жучилу с «беринговцами».

– Я не имел понятия. Популяция уменьшается. Мы взяли детенышей, чтобы добиться потомства в неволе, – врал он.

– Детей, – поправил Карл Вильгельмович. – Вы взяли детей. У тех, кто не может себя защитить.

Отвечать, Елена права, придется. Конечно, тюрьмой для него дело вряд ли окончится. Но вот отставкой… Тем не менее есть непозволительные вещи, и до тех пор, пока он глава безопасности…

По его приказу следственные группы отправились под Красноярск и Новосибирск. И нашли ту же схему. К чести безопасности, там имелись руководители почище. Но не к чести мэрий. Все это Карл Вильгельмович узнал, сидя на протоиерейской раскладушке и стуча по экрану персональника пальцами.

Многое можно было понять еще в Москве, но далеко не все. Государь прав: надо ездить. Закончив со срочными делами, Кройстдорф зверски захотел курить. Обычно Карл Вильгельмович не позволял себе: император не любил даже запаха. Но сегодня надо позарез, не на доклад же идти!

Вышел из палатки, осмотрелся и вытащил портсигар. Золотистый, с гербом на крышке. По полгода возил, не притрагивался, а тут потянуло. Палатка Протопотапа была разбита у самого края лагеря. Заграждения под током, ров, дальше лес. Не таежный, не угрюмый, березовый – не для «чубак». Когда климат стал меняться, нахлынула жара. Затлели торфяники, болота выпарило, и вековые сосны занялись, как факелы. Сибирь горела из края в край. Думали, конец. Пережили. Сколько людей поумирало от смога. Еще и сейчас кое-где торчали черные обугленные остовы старого леса. Поднимался новый, куда более теплолюбивый.

Кройстдорф бросил сигарету, затоптал. И тут же откуда-то сбоку метнулась хозяйственная Фекла: убрала окурок, замела землю метлой. Запикал телефон. Сержант автоматчиков, отправленных на поиски барака за городом, где держали молодняк «большеногих», рапортовал о выполнении миссии.

– И как?

Жандарм прижал переговорник к губам.

– Вскрыли, вошли. Охраны даже не было. Все живы. А вообще – жуть. Как скотину держали. Везем назад.

Карл Вильгельмович кивнул. Он вернулся в палатку и махнул рукой Елене.

– Собирайся.

– Но я только приехала, – опешила Коренева.

– Больше тебе здесь делать нечего, – отрывисто бросил Алекс. Его привычка распоряжаться делала тон приказным, и Елена нетерпеливо дернула головой: она не умела подчиняться. Но, похоже, Кройстдорфа это мало беспокоило. Он кивнул протоиерею, прощаясь, и просто взял ее за руку.

– Я вызвал следственную группу на «Беринг». Мне только что доложили об их прибытии на место. Надо метнуться туда. Меньше всего я хочу позвонить тебе и услышать, что ты за соседней стеной, привязанная к стулу и с кляпом во рту. Там ребята серьезные.

Издалека подводная часть станции «Беринг» напоминала рябь белых пузырей, высыпавших на волнах и покачивающихся от дуновения ветра. При подлете становилось понятно, какие они огромные: каждый вмещал в себя целый город. К берегу, где разрастался другой поселок – Витус, – станцию притягивали тысячи труб, которые уже на земле переплетались в узлы и пристыковывались к вышкам.

Кройстдорф и Елена летели на вертолете, потому что при последних перемещениях Карлу Вильгельмовичу показалось, что портативный телепорт плохо справляется с перегрузками – два человека уже много. То зашкварит рукав шинели, то, по любимой традиции, вплавит сапоги в снег. Словом, надо снова подстраховаться, а сейчас ни времени, ни нужных специалистов под рукой нет.

Поэтому пришлось сесть в «вертушку», которая, впрочем, крутилась довольно бодро и перебросила пассажиров к месту минут за двадцать – дикие в Сибири расстояния!