Ольга Елисеева - Колыбельная для жандарма

– Хоть бы домино надел! Светишь наградами, как елка!

– Могу набросить маскировочную сеть с танка, – огрызнулся Алекс. – Ну все, иди, иди, ты мне мешаешь.

Только это заставило Варьку двинуться навстречу Ландау. Через минуту они исчезли из глаз за спинами пестрой беспечной толпы.

Придет – не придет? Погадал бы, но зима, ромашек нет. Рождественский маскарад отмечался каждый год. На него приглашали только избранную публику. С этой точки зрения Коренева сделала бы большую глупость, если бы не пришла. С другой стороны, он напился и, должно быть, оскорбил ее в лучших чувствах, когда ел гранаты на лестнице.

Что за чушь? Он еще не показал себя во всей красе! Если Анастасия любила и терпела… Еще большая чушь! Другая женщина вовсе не обязана. К тому же первая супруга увлеклась 20-летним курсантом Академии, молодцом и красавцем. Сейчас ему 40. Тоже не старая развалина. Но все же, все же… Зря, что ли, ордена надел – ходячая выставка достижений народного хозяйства!

Да не придет она! Букет лохматых пионов – сама сказала, что любит, – полетел в снег. Опоздала на полчаса – случается сплошь и рядом. Можно было позвонить, удостовериться, не попала ли в пробку. Но Кройстдорф так закусил удила, что не хотел ни высокочастотной связи с голограммами, ни прямого телепорта возлюбленной из застрявшего над городом антиграва собственным портативным пультом. Вообще ничего!

Семейная реликвия – родовое кольцо – жгло карман. Еле выпросил у бабушки. Ценить надо!

Рождество в Фале – мандарины, корица, елка до купола в Арсенальном зале. Вся семья в сборе, даже марсианский братец с детьми. Отец и мать, оставив Ригу, блистали в ярко освещенной разноцветными фонариками зале. Бабушка, облачившись в очередную новинку от глянцевого модного журнала – облегающее темно-зеленое платье со стеклярусом, – сама напоминала вторую елку, тем более что любила крупные украшения и на этот раз не отказала себя ни в цепях, ни в браслетах.

Его «сиротки» тоже разоделись весьма гламурно благодаря связям баронессы Амалии в мире высокой моды. Именно она уговорила наконец Варьку снять высокие шнурованные ботинки и померить под платье туфельки.

– Твой отец будет очень польщен, – повторяла старуха, пытаясь уложить короткий ежик Варькиных волос.

– Мой отец полжизни проходил в таких кирзачах! – рассмеялась Волкова.

– Но ты же девочка. – Неотразимый в устах баронессы аргумент вызвал у правнучки взрыв хохота.

– Ты чудо! – Она чмокнула старуху в сморщенную щеку. – Туфли я возьму, ради твоего удовольствия.

– Он приедет с Еленой? – не без затаенного страха спросила баронесса.

– Нет, не думаю, – Варька померила круглые серьги. – У нее праздник только седьмого. Кстати, как и у нас с девчонками. Просто мы с детства тут справляем… Мне казалось, ты ее приняла?

Баронесса пожевала губами.

– Мне бы хотелось, чтобы это был кто-то из нашего круга. Вот, например, эта Юлия Ливен. Графиня…

– Редкая стерва, – вскинулась правнучка. – Мы бы просто все повесились. И отец первый.

– Как ты можешь говорить такие слова? – Прабабушка всплеснула руками. – Правда стерва?

– Ведь ты же приняла мою маму, – настаивала девушка.

– Твоя мать была капитаном звездного крейсера, – очень гордо заявила Амалия. – Это в моих глазах перечеркивало любые недостатки. Женщина-капитан. Да он у нее по струнке ходил. Что ему, в сущности, прописано.

– Мамы никогда не было дома, – вздохнула Варька.

– Ты всегда выгораживаешь отца! – фыркнула баронесса. – Вот сейчас, с последним ударом часов, он явится сюда прямо со службы. Это нетерпимо!

– Прими Елену, – настойчиво повторила правнучка. – Будет хоть к ней торопиться.

Кройстдорф действительно прибыл буквально за несколько минут до полуночи. Материализовался прямо возле елки с подарками. Открыл мешок, оттуда выскочил страшно недовольный Герундий и ну носиться по залу как угорелый. Чуть елку не опрокинул. Зато девчонки были в восторге. Притащили зверьку старую дедушкину шапку, хрустальный шарик – отец пресек, раздавит лапками и обрежет себе пузо. Но само дерево произвело на Герундия неизгладимое впечатление. Так много круглого и блестящего, но оно недосягаемо. Шарьку вручили огромное ярко-красное яблоко со стола. Он свернулся вокруг него и лег под елку, уставив глаза-бусинки в блаженную высоту. Он обладал и вожделел одновременно. Счастье отнимало все силы крошечной души.

Люди тем временем справляли свой странный праздник. Были гости, звон хрусталя, шорох распаковываемой бумаги, лопающиеся под пальцами детей красные и зеленые ленты. Было сидение Аськи на одном колене отца, а Маруси на другом. Потом девчонок сморило, и Алекс понес их укладывать – одну на руках, вторую через плечо. Хорошо, пока дети маленькие.

Кроватки в спальне стояли друг возле друга, чтобы сестры, проснувшись ночью, не дай бог, не испугались одиночества. Алекс сгрузил их, закрыл одеялами и перекрестил. К изголовью каждой был прикреплен проволочный рождественский ангел с блестками.

Сзади на плечо внука легла рука баронессы.

– Ты все решил, я вижу?

– Да, – протянул он. – Жаль, семейного кольца нет.

Старуха покусала губы.

– Ты ведь даже Анастасии отдал его не сразу.

Сравнила! Тогда времени не было в Фаль мотаться! Брак по залету, хотя и по горячей любви. Но ведь Варьке 18. Ему в Академии было 22 – в таком возрасте серьезные люди не женятся. А они побегали друг за другом, посписывали на экзаменах, сделали себе Снегурочку… и молодой отец «ушел в декрет», потому что Волкова была первой студенткой курса и вообще правнучка адмирала. Такие не покидают космический флот.

А вот ему пришлось туго. Как он оказался в конторе, как возглавил безопасность – совсем другая история.

– Я ведь потом приехал за кольцом, – с укоризной сказал Кройстдорф. – И Анастасия его носила не снимая.

– Да, – подтвердила баронесса. – Ты кое-что должен знать. Перед войной, когда уже было известно о мобилизации, Анастасия заглянула сюда.

– Вы ведь даже не разговаривали, – удивился Алекс.

– Значит, поговорили, – кивнула старуха. – Так вот. У нее было дурное предчувствие. Поэтому твоя жена отдала мне семейную реликвию. Говорила, если ее убьют, пусть Варьке, когда подрастет…

Алекс с минуту переваривал сказанное.

– И ты столько лет ни слова… – В его голосе было больше удивления, чем упрека. – Варьку кольцо не минует. Даже раньше, чем ты думаешь. Им ведь обручают всех женщин рода Кройстдорфов.

– Да, но носит только жена наследника. А ты мой наследник. – Амалия кивнула как бы в подтверждение своих намерений. – Ни твой отец, ни братья, ты будешь хозяином Фаля. – Старуха пошла в глубину комнаты, открыла столик с раздвижной круглой крышкой и достала из одного ящичка перламутровый коробок. Внутри лежало кольцо – на современный вкус, даже несколько грубоватое: белое золото с травянисто-зеленой каплей фальского янтаря. Смотришь в его пузырьки и думаешь о холодной морской глубине.