Илья Крымов - Злом за зло (Драконоборец - dark edition)

Когда тело окончательно избавилось от последствий паралича, Тобиус пару раз присел, потянулся и, молниеносно приблизившись к гному, схватил его за горло. Прилагая немалые усилия, он оторвал бородача от пола.

— Прохрипи мне хотя бы одну причину не задушить тебя! — Лицо мага исказилось яростью, побледнело, и по венам от сердца стали подниматься потоки темной крови.

Гном честно пытался что-то хрипеть, его сильные пальцы сдавили Тобиусу предплечье, но боль только прибавляла тому ненависти и сил. Глаза жертвы уже начали закатываться, когда до рассудка душителя донесся пронзительный вопль невысоклика:

— Отпусти его, Однорукий! Он ни в чем не виноват! Как ты не видишь, что Бахону досталось больше всех! Это Болек нас продал! Стража, убивают! Стража!

Гном упал на пол и стал надсадно кашлять, плеваться, натужно сыпать проклятиями, но особо резко шевелиться не смел, потому что над ним все еще возвышался яростно сопевший Тобиус. Гном был не на шутку испуган и чувствовал, будто стальные пальцы все еще сдавливали его глотку.

— Что за Болек?

Бахон отполз к решетке, за которой беспокойно кудахтал его подельник, и еще какое-то время тер горло под бородой.

— Да что ты за человек такой?..

— Кто такой Болек? — повторил Тобиус с угрозой.

— Волшебник из Ока Посвященных, который проверял товар для нас, — быстро заговорил невысоклик. — Прикормленный магик низкого ранга! Он получал свой процент от каждой сделки, в которой участвовал! Мы имели с ним дело уже два года кряду…

— Три…

— А, точно, Бахон, три года кряду, и все было хорошо…

— Пока эта вероломная тварь нас не продала! — заорал гном.

— Позавчера, как обычно, мы отослали пробники ему, он вернул их с заверениями качества, покупатель нашелся сразу, дальше ты знаешь, Однорукий…

— Я поворачиваюсь, уже иду к вам, и тут вижу, как этот гнилой dhafs'ghurdarshaa [3] Воспаленный ректальный сфинктер пожилого крота ( гонг .). вылетает из колодца, улыбается, гнида, так подленько, а потом как даст своими дерьмочарами, gobhersaaten [4] Зловонная и скользкая кучка, наваленная подлым гоблином посреди пещеры ( гонг .). ! А потом еще раз!

Гном изрыгнул несколько проклятий на гонгаруде, наконец выдохся, тихо застонал и спрятал лицо в широких ладонях. Природный иммунитет к магии сыграл с ним злую шутку: первый Паралич подействовал слабо, зато во второй Болек вложил больше сил и все же обездвижил гнома, крепко травмировав нервную систему.

Тобиус подошел к зарешеченному окну, уставился в ночь и стал думать, пока гном и невысоклик переговаривались.

— А самое подлое, что этого червя нельзя с нами на каторгу утащить! Он-то верняк в любом разе отбрешется, мол, входил в доверие к преступникам, а я, если вообще заговорю со стражей, приговор себе подпишу! Все, прощай родная гора, здравствуйте каменоломни!

— Не кисни, Бахон, может, нас диаспора выкупит?

— Диаспора? — издеваясь, повторил гном. — Чья диаспора, рвать твою кормилицу?! Моя или твоя? За тебя, может, и попытаются положить что, а ради меня, попаданца, мои сволочные родичи и марки медной не предложат! Да и не выкупаются те, кто с магией связался, Церковь не позволяет, ты разве не…

— Что будет дальше? — Голос Тобиуса зазвучал так неожиданно и был столь спокоен, что содрогнувшийся гном вжался в решетку спиной.

— Что дальше? Дальше будет допрос, Однорукий. Завтра поутру в околоток явятся дознаватели от Церкви и Ока, или тебя к ним отправят. Да и начнут они выпытывать — мол, откуда взял артефакты? Молись, чтобы поверили в сказочку про найденный тайник.

Тобиус кивнул, отошел от окна и сел посреди камеры, поджав под себя ноги. Через некоторое время Бахон так осмелел, что приблизился к нему и помахал перед лицом волшебника рукой.

— Он это чего? — подал голос человек, посаженный с невысокликом.

— Кажись, спит с открытыми глазами. И пусть спит, — ответил гном, пятясь, — а то мне как-то не по себе рядом с ним. Хватка у этого душегуба как у гренделя [5] Крупное антропоморфное чудовище, обитающее в горах, очень жестокое и кровожадное. Обладает примитивным разумом, создает украшения из останков своих жертв. , хрен вывернешься, пускай уж лучше спит.

Пора убегать, он понимал это. Уходить следовало еще раньше, а теперь надо было именно что бежать. Он не попадет в руки Церкви или диморисийских волшебников, не дастся, лучше уж вернуться в Дикую землю, хотя на том ее отрезке, что прилегает к Диморису, как известно, встречались хобгоблины. Но уж лучше бегать от тех, кто хочет тебя убить и сожрать, чем от тех, кто будет сутками выпытывать у тебя правду.

Тобиус вынырнул из медитативного состояния за час до рассвета, к этому времени все остальные узники уже спали, а он вновь привел астральное тело в порядок и установил стабильную связь с Даром. Теперь он мог выломать решетки силой мысли, прожечь путь через стену на волю, мог сделаться незаметным и выскользнуть прочь, если только его не сдаст устойчивый к магическому внушению гном, или же у стражников не окажется амулетов, защищающих от морока. Тюрьма, рассчитанная на обычных смертных, едва ли смогла бы удержать даже самого бездарного мага.

Прежде чем Тобиус решил, как именно ему следует вырваться на волю и как бы половчее вернуть себе сумку, без которой он дальнейшего пути не мыслил, снаружи послышались шаркающие шаги. Один из стражников приближался, неся в руке плошку с фитилем, торчащим из сала, и, щурясь, заглядывал сквозь решетки.

— Ты, кривой, на выход!

— Я? — Тобиус так удивился, что задал глупейший вопрос.

— Живо!

— А мы?! — всполошился спросонья гном.

— А ты, борода, сиди!

Его вывели в помещения стражи, где всучили плащ, шляпу, вилы и сумку. При этом стражники именно на вилы смотрели с опаской, хотя все самое ценное и опасное хранилось в сумке. Ее, конечно, обыскали, но чужакам сумка Тобиуса всегда открывалась удручающе пустой, в том случае, когда она вообще открывалась. Если же в нее заглядывал волшебник более одаренный и внимательный, чем некто Болек, и если этот волшебник ухитрялся поддеть скрытые измерения, то он рисковал остаться без руки или даже головы, потому что внутри обычно дремал Лаухальганда.

— Меня отпускают?

— Велено вывести за порог. Запрещенный товар тебе не вернут, конечно, но об остальном не ведаю, — ответил стражник, выводя Тобиуса во двор.

Тюрьмы в Диморисе и Шехвере, а точнее, околотки, как их называли местные, были особенными. Они имели очень глубокие и широкие ямы, как минимум, по одной в каждом околотке. Ямы те предназначались для мохобородов, которых не всегда держали обычные железные или деревянные камеры. Тобиус, шагая по двору, обратил внимание на целых три зева концентрированной темноты, над которыми нависал металлический журавль гномского подъемного крана.