Валерий Цуркан - Операция «Странник» [тетралогия; СИ]

Музыки здесь нет, да и меню скудное, но в целом кафе уютное и удобное для спокойных посиделок и неторопливых разговоров. Чем немедленно и занялись. Денег у Дайна немного, а Эмма не догадалась захватить наличности, и поэтому довольствовались только двумя коктейлями. Но это не главное. Главное, что есть друг, который поддержит в трудную минуту. Под рукой человек, понимающий тебя. Дайн, как и Слойн, всегда понимал Эмму. И в любой момент готов был помочь.

Сначала говорили о разном. Потом Дайн снова стал рассказывать о работе.

— Знаешь, мне даже жильё выделили бесплатное. Я-то думал, что не дадут и придётся половину зарплаты тратить на съём.

— А платят-то хоть нормально?, — полюбопытствовала Эмма.

Дай отвёл глаза в сторону.

— Ну… для меня нормально… А так… конечно, меньше, чем остальным. Обещают потом повысить. Если проявлю себя.

Эмма сверкнула глазами.

— Ой, да ладно, повысят! Как же, разбежались! Не давай никому ездить на твоём горбу! Папа всегда так говорит: «Будешь молчать, так и не слезут с твоих плеч». Так что не молчи и требуй повышения.

— Конечно, — согласился Дайн. — Но сначала нужно доказать, что я этого достоин.

— Докажи! У тебя всё получится, — уверила его подруга.

Коктейли закончились, денег больше не было.

Потом они просто молчали. Ведь друзьям для того чтобы понимать друг друга, совершенно не обязательно о чём-то говорить, достаточно просто вместе помолчать. Эмма не любила товарищей по школе, в основном там болтливые хвастуны, только и знают, что говорят и говорят, да всё о себе любимых. С этими точно не помолчишь на пару, таким только и нужны чужие уши, а слушают их или нет, — без разницы. То ли дело настоящие, проверенные временем друзья. С ними можно вот так сидеть и слушать тишину.

Но в какой-то момент Эмма вдруг уловила в Дайне что-то новое, чего никогда в нём не замечалось. Какая-то странная, таинственная перемена, товарищ стал другим, не таким, как раньше. Она не «включала» телепатию, перемену можно угадать и без этого. Он словно стал другим.

И тут Дайн накрыл ладонью её кисть. Рука его была тёплой, Эмма ощутила пульс, сердце товарища бешено колотилось. Никто и никогда раньше так не делал, это позволялось только Слойну. Эмма удивлённо уставилась на друга. Тот не убрал ладони и ждал реакции.

— Что ты делаешь?, — Эмма и не пыталась освободить кисть.

Дайн напряжённо смотрел на подругу.

— Я же просил тебя прочитать мои мысли. Ты бы поняла, что я имел в виду.

— Я ведь сказала, что мне неприятно рыться в сточных водах.

Эмма выдернула руку. Дайн покраснел. Ладонь его осталась лежать на столе.

— Извини… Не думал, что это покажется тебе столь неприятным.

— Как ты мог? Вы же друзья. Ты и Слойн, вы же лучшие друзья. И я твой друг. А ты — мой! Друг, понимаешь? Друг, а не…

— Слойн и сейчас мой друг, — перебил её Дайн. — И ты тоже. Извини. Но… Знаешь, я всегда тебя любил. Давно, с первых дней. Сначала стеснялся, а потом ты и Слойн… В общем, ты права, мы друзья. Прости.

Дайн поднялся, но Эмма схватила его за руку и усадила на место.

— Не уходи. Останься. Мы же друзья. Прости, но мы всегда будем друзьями.

— Да… я это знаю. — Дайн отвернулся. — Мне не нужно было этого делать. Прошу, только Слойну не говори ничего. У меня так мало друзей, и я не хочу вас потерять.

— Конечно, — Эмма улыбнулась. — Я ничего не скажу.

Отставили пустые бокалы и выбрались на улицу. Снова капал мелкий моросящий дождь. Осень постепенно набирала обороты.

Эмма вдруг поняла, — приятно, что Дайн её любит. Это новое для неё чувство, ещё не до конца осознала это. Будто сидела всю жизнь в замкнутой комнате, но вот кто-то распахнул окно, а за ним — целый мир.

Конечно, она не собиралась изменять Слойну — это как изменить всему, и любви, и дружбе с Дайном. Так поступать нельзя, это всё испортит. Но само ощущение было неожиданно приятным. Словно ощутила себя настоящей женщиной. И даже захотелось немного пофлиртовать с товарищем, хотя и не стала этого делать. Но не отказала себе в удовольствии чмокнуть друга в щеку, и взять за руку, пока шагали на станцию ультрапоезда. Прохожие улыбались принимая их за влюблённую парочку. Но влюблён был только Дайн.

Когда приехал экспресс, товарищ повторил, что Слойн никуда не денется, и как только обживётся на новом месте, обязательно напишет. Эмма села в вагон, под полом зажужжали ультразвуковые генераторы, приподняв поезд над монорельсом и направив его в тоннель. Дайн остался на станции — он жил в другой стороне.

Письмо от Слойна она получила полмесяца спустя. Осень уже была в самом разгаре, непрестанно лил холодный дождь. Эмма ждала электронного сообщения, но у новобранцев забрали все гаджеты и разрешили писать письма только на бумаге. Экая древность, от руки писали только в начальных классах, когда отрабатывали мелкую моторику.

Почерк у Слойна неровный, как и у всех, кто полностью доверился электронным гаджетам. Это в исторических фильмах письма пишутся красивым каллиграфическим почерком, а сейчас люди от этого совсем отвыкли.

Эмма заперлась в комнате и стала читать.

«Здравствуй, Эмма!

Наконец-то я смог написать тебе письмо. И делать это приходится таким древним способом. У нас — представляешь — забрали все электронные устройства и лишь вчера раздали письменные принадлежности и разрешили написать по два письма — одно домой, а второе на выбор, другу или подруге. Пишу тебе с условием, что ты дашь почитать и Дайну.

До точки назначения, планеты Старог, мы добрались быстро. Дольше торчали на орбите, чем летели. Гипергенераторы — удобная вещь, но ощущения немного неприятные, будто тебя наизнанку выворачивает. И после прыжка почему-то пить очень хочется. К счастью, это длится недолго. Зато всё происходит очень быстро. Быстрее, чем ты смогла бы добраться до своего колледжа.

Мои прекрасные волосы сбрили в первый же день, и теперь моя голова гладкая, как колено. Нас одели в новую униформу пограничных имперских войск. Красивая и удобная. Шевроны просто суперские, красивые. Это полевая униформа, а парадная, говорят, вообще прелесть, но я пока не видел. Надеюсь, что однажды, я приеду в отпуск во всей красе, и ты увидишь, как здорово я выгляжу в военной форме.

Служба здесь не тяжёлая и не опасная. Детский сад! Мы делаем то, что нам укажут, самим думать ни о чём не нужно. Правда, часто приходится делать то, что нам не нравится. Например, драить казармы. Представляешь, есть роботы-уборщики, но нас заставляют убирать казармы вручную. Это, видишь ли, воспитывает нас и приучает к дисциплине. Хотя лично я так не думаю.

Мы охраняем военный космодром, обслуживаем звездолёты — заправляем их, меняем кое-какие детали. Вернее, лично мы, новобранцы, ничего важного не делаем. Скажут нам — принести деталь — принесём, скажут унести — унесём.