Антон Ленников - Монолит

Перед глазами очень живо встали кадры видеозаписи, где я катался по земле, сжимая голову. Ничего себе чудеса!

— Великое испытание — коснуться Монолита, и великое счастье, что Монолит исполняет лишь заветные мечты, а не то, что на словах.

Михаил вздохнул и налил ещё по стопке.

— Власть Монолита безгранична, ибо это Его власть. Но слишком много в нас порока, чтобы быть достойными её.

Глаза Ипполита заблестели, и мне показалось, что сейчас он рассказывает мне отрывок какой-нибудь проповеди.

— Алчность, тщеславие, похоть, ненависть — вот то, что чаще всего сбывается в желаниях тех, кто идёт к Нему.

— А если человек искренне пожелает счастья всему миру? Возможно такое? Что тогда произойдет? — я старался задать этот вопрос как можно более небрежно, но голос все равно дрогнул. — Наш мир изменится? Исчезнет?

— А что такое счастье? — вопросом на вопрос ответил Ипполит. — Разве может быть одно и то же счастье для ребёнка и для старика, для врача и для преступника? Лишь Всевышнему дано познать совершенный мир. Как мы, слабые и неразумные дети Его, можем представить себе рай? Для учителя, если Он только, действительно, любит свою профессию, раем станет вечная школа, для ребёнка — мир, полный развлечений. Для педофила — влюблённые в него маленькие девочки и послабления в законах.

Ипполит хихикнул, и на миг у него на лице проступило что-то от его прошлой жизни. И я подумал, что, может быть, в грязных слухах о прошлом святого отца есть доля истины.

— Вот только не станет ли такой мир адом для остальных, для тех, кто сидит за партой, для тех, с кем играют? Даже если и впрямь найдется человек, искренне желающий всем добра, его идеальный мир будет раем только для него. Поэтому так тяжелы дары Его слабым и порочным человекам. Коснуться Монолита — это заглянуть в самого себя. Понравилось ли тебе, Кирилл, то, что ты увидел в зеркальном шаре?

Я вздрогнул.

— Откуда я это узнал?

На миг мне показалось, что сейчас Ипполит скажет, что он тот самый четвёртый, тот, чье лицо всегда оставалось лишь размытой тенью в моих снах, но услышал я другое:

— Кто же не знает о сталкере по прозвищу Тень, что дошёл до Монолита? Скажи мне, — лицо священника приблизилось, и я услышал тихий шёпот, — чего ты у него попросил?

Этот вопрос мучил меня самого с тех самых пор, как я понял, что значат мои беспокойные видения. Что я хотел попросить у зеркального шара? Всего лишь вернуть Кристу и нормальную жизнь, догадаться нетрудно. Но что я получил, этого я не понимал до сих пор.

— А что говорят слухи? — так же шёпотом отозвался я и подумал: «Почему я ничего не чувствую? Я вспомнил так много о своём прошлом, но по-прежнему внутри пусто. И нет никакой боли, когда я думаю о Кристе и об аварии. Нет тоски о прошлой жизни, давно потерянной навсегда. Просто факты, словно всё это произошло с каким-то другим человеком».

— Разное, — покачал головой Ипполит. — Говорят, Монолит забрал твою душу, а взамен дал силу и ловкость, способность чувствовать аномалии. Но я не верю этому. Ведь Ему не нужна наша душа, лишь дьявол что-то требует взамен.

«Может, это и было даром Монолита — забвение, самодостаточность, рациональное мышление. Я ведь даже никогда не пытался узнать ничего о своём прошлом. Мой маленький идеальный побег от самого себя? Неужели я мог этого захотеть? Нет ответов. Так хочется плакать, но глаза почему-то сухие», — подумал я, а вслух сказал:

— Значит, Монолит — это дьявол.

Я одним глотком допил водку, уже не чувствуя вкуса, и вышел из кельи. Священник обеспокоено посмотрел мне вслед, перебирая чётки.

Все эти разговоры да экскурсы в прошлое разбередили мне душу. По-хорошему, мне нужно было бежать из Свободного, бежать из Зоны. Пусть Михаил ищет себе другого проводника. Но уйти из Свободного в Зону всё же непросто. Михаил слов на ветер не бросал, наверняка все блокпосты уже были оповещены.

До закрытия продуктового оставалось минут двадцать, но, отстояв небольшую очередь, я купил консервов, хлеба, сока из армейских рационов и, чуть поколебавшись, бутылку вина и пару пива. Хотя я и забыл обновить карточку, проблем с охраной на входе не возникло. Дежурный только рукой махнул: проходи, мол. Когда я вернулся, Инга спала, закутавшись в одеяло и по-детски подложив ладонь под щёку. Шум открываемой двери её не разбудил. Интересно, сколько ей всё-таки лет? Пятнадцать? Шестнадцать? Вряд ли больше. Мне вдруг мучительно захотелось её поцеловать, но в последний момент я отстранился, только напугаю её. Чувствуя себя вымотанным и грязным (ещё бы, последним моим душем был шланг с ледяной водой в морге!), я отправился ванную, подспудно ожидая, что опять придётся мыться ледяной водой, ведь Инга, наверняка, истратила весь запас горячей. Я разделся, разбросав мокрую одежду по полу так, чтобы высохла к утру.

К моему удивлению, счётчик был полон, словно душем не пользовались вообще. Впрочем, чему удивляться: электроника в Зоне давала сбои постоянно.

Я мылся долго и с удовольствием, пока индикатор горячей воды не замигал красным огоньком предупреждения: лимит был почти выбран; а затем протёр ладонью запотевшее зеркало. Действительно, шрамы стали едва заметны.

Когда я вышел из ванной, Инга уже не спала. Она стояла посреди комнаты, с наброшенным на плечи одеялом, и на ней больше не было так понравившихся мне белой рубашки и шортов. На ней вообще ничего не было.

— Иди ко мне, — прошептала Инга, и одеяло упало на пол.

Не знаю, почему она решила так поступить, но у меня больше не было сил сопротивляться этим голубым глазам.

Даже с учётом моей недавно и не до конца вернувшейся памяти, мой опыт с женщинами был весьма скудным. Кроме Кристы, воспоминания о которой казались столь же далекими, как и звёзды в другой галактике, у меня было совсем немного женщин. Несколько раз я ходил в местный бордель, но это не вызывало ничего, кроме чувства отвращения, в первую очередь, к самому себе. Но с Ингой было всё совсем не так. В моих руках была маленькая, хрупкая девочка. Тепло её тела уносило дурные воспоминания. Она была беспомощной в моих руках и, в то же время, необычайно страстной, застенчивой и одновременно бесстыдной…

После четвёртого раза я просто провалился в сон — и впервые за много дней меня не мучили кошмары.

Меня разбудил телефонный звонок, и спросонок я не сразу понял, откуда идёт звук, но потом вспомнил про подарок Михаила. Инга спала у меня на плече. Осторожно, чтобы не разбудить девушку, я высвободил руку. Она не проснулась, только что-то пробормотала во сне.

Я потянулся, доставая из валявшейся на полу куртки телефон. Номер был незнакомый, но позвонить мне мог только один человек. Неужели Михаил решил отправиться к Монолиту прямо сейчас? С удивлением я услышал в трубке женский голос: