Сергей Вольнов - Шифр отчуждения

Я сосредоточиваюсь и стараюсь смотреть в «скрытых» режимах, сознательно активируя недоступные ранее скиллы. Увлекшись, даже слегка забываюсь…

В такой темноте я рискую не увидеть смерть, когда она придет. У муравьев восприятие устроено по-другому, они различают, что происходит, и даже со мной периодически «картинками» делятся. Потому-то и странно, что пропустили здоровенного паучищу или банду паучков, не засекли и не заприметили. Муравьи же отслеживают обстановку и поставляют ее характеристики мне. Доверял я им или не доверял, а в плане зрения, хочешь не хочешь, оставалось полагаться…

Блин, как я мог отправиться в приключение и не взять с собой фонарь?! Неудивительно — в моем мире света было предостаточно везде, и когда я собирался, то и подумать не мог всерьез, что полезу в такие места, где буду испытывать нужду в освещении, в мрачные пещеры, например. А если полезу, наивно рассуждал я, то перед этим приобрету необходимое снаряжение.

Недолго посовещавшись, мы с Цепким решаем пробираться вглубь, нет смысла торчать истуканами, ожидая неведомо чего. Поглядеть надо, куда ведет тоннель. Если не наружу, то в тупик, и там может поджидать встреча со здешними, сколько бы их ни было, обитателями. Раз уж снова предстоит игра со смертью, незачем оттягивать ее начало! Хотя не удивлюсь, если, отойдя с дюжину шагов, мы обнаружим, что и с противоположной стороны теперь тоже «запечатаны».

И да, палец в том месте, которым я трогал паутину, саднит. Демон подери, не хватало еще, чтобы эта хреновина оказалась ядовитой!.. Развернувшись, наша группа отправляется обратно по тоннелю и продвигается шагов полсотни в глубину, и путь визуально вроде свободен, но тут в наших головах одновременно шелестят невнятные слова.

Что-то вроде: «Я ждал вас-с-с-с…»

Голос шипящий, типа змеиный, и явно принадлежит хозяину пещеры, способному телепатически общаться по такому же методу, как и мои муравьи.

Одновременно в наши мысли потоком обрушивается шквал непонятных шорохов, теней; мы слышим топот множества лапок, улавливаем, как в каждом уголке пещеры кто-то скребется и даже попискивает. Проход начинает сужаться, стены уже касаются предплечий, пол ходит ходуном, и вот мы едва протискиваемся, чуть ли не бочком. Я понимаю, что это наведенные галлюцинации, и пытаюсь напрячь свое внутреннее чутье, чтобы не проморгать появление врага…

Тоннель в конечном итоге разветвляется на несколько коридоров, а каждый из них еще на несколько. Да, на первой развилке мы пробуем немного углубиться в каждый из коридоров и устанавливаем, что ни один не заканчивается сразу тупиком, а расходится на несколько линий, к тому же они иногда сообщаются между собой поперечными щелями. Лабиринт! Замечательно, что мои муравьи не так подвластны тьме, как я, а то напрягал-напрягал скрытые возможности, но толком и не развиделся.

Командую напарникам возвращаться к стартовой развилке, чтобы не потеряться в нескончаемых переплетениях ходов.

Вообще между мной и муравьями уже установилась прочная ментальная связь. Каждый видит и воспринимает все, что видят и воспринимают остальные. Поэтому думаю, если бы мы разделились и каждый обследовал бы свою ветвь, то затем без труда воссоединились бы друг с другом. Но терять сплоченность опасно: враг не дремлет и, я чую, вот-вот ударит, стоит только на секунду забыться. Мы и так не в лучшем положении, а поодиночке вовсе станем практически беспомощны.

У муравьев, я уже знаю, есть такое понятие, как «бесцельный выбор». Оно означает слепой, ничем рационально не обоснованный выбор, который совершается в ситуации, когда присутствует много равнозначных вариантов. То есть куда ноги понесли, туда и пошел — не задумываясь. А у меня есть старая добрая считалочка. В ней говорится про вареники, и смысла в этих словах не больше, чем в «бесцельном выборе».

Но именно счет определяет нам ход для дальнейшего движения. По нему мы и скользим. Традиционной уже цепочкой, первым звеном в коей Бегунья.

Вдруг в моей голове раздается:

«Ночь долгая! Минутная стрелка совершила один оборот, часовая опустилась на одно деление после двенадцати…»

Тотчас от разведчицы снова доносится оповещение об угрозе. Мы подтягиваемся к ней и обнаруживаем, что дела плохи. На Бегунью откуда ни возьмись свалилась настоящая паучья сеть. Подобная той, которой раньше ловили животных или индейцы усмиряли чужаков; я не уверен, что именно такая структура была у сетей, которыми ловили животных или пользовались индейцы, но суть именно в этом.

Разведчица барахтается, как утопающий в воде. Продолжать движение у нее нет никакой возможности. Конечности надежно блокированы липкими сплетениями. Решение трудное, но я вынужден его принять… Мы с Цепким и Мастаком уйдем дальше в поисках выхода, а Бравый пока останется с плененной Бегуньей.

Если мы найдем выход, то вернемся за своими; если же Бравый что-то сообразит и сумеет освободить Бегунью, они догонят нас. Ну и естественно, Бравый будет охранять беззащитную соплеменницу.

Увы, все-таки нам пришлось разделиться…

Голос продолжает вещать:

«Ночь долгая. Минутная стрелка сделала один оборот, часовая опустилась на два деления после двенадцати…»

И наконец-то появляются они. Мириады маленьких паучков, тельце у каждого размером не больше спичечной головки, хлынули буквально отовсюду, со стен и из углов пещерного пространства. Кромешный ужас! Вообще-то сейчас выбыть должен был я, но Мастак закрывает меня своим телом. Жестокие членистоногие пролезают к нему в глаза, в рот, вообще во все отверстия, которые есть у муравьев. Очень быстро воин погибает, и помочь ему некому…

На Цепкого приходится меньшая часть атакующих, и к тому же он сейчас следует в авангарде, так что успевает на сколько-то метров убежать вперед. В то время как Мастак наскочил на меня, прикрывая собой от внезапно обрушившегося ползучего катаклизма.

Куда там отбиться от массированной напасти при помощи того оружия, которым мы располагаем! С этим сокрушительным потоком, с единой массой нужно бы воевать либо огнеметом, либо распылителем ядохимикатов. Их очень много, и они наваливаются все скопом, не закрыть просто так от них уши, рот или что-то еще — все равно просочатся.

На меня успевают забраться лишь несколько тварей. Пытаются лезть в уши, в ноздри, а веки и губы я сразу плотно сомкнул. В полном составе «десант» удается остановить, прежде чем он пробрался во внутреннюю среду организма… И вдруг пауки исчезают столь же стремительно, как появились, — бац, и отхлынули, утекли! Отпрянули врассыпную, и вот уже черная масса снова тенями ложится на стены, утягивается в щели, дырочки и трещинки.

Я сдвигаю с себя туловище Мастака… А буквально через секунду с тыла подоспевает Бравый. «Бегуньи больше нет, утащили!» — кратко информирует он, и подробности уже не важны. Цепкий подтягивается спереди. Втроем мы стоим над павшим в схватке Мастаком-младшим.