Сергей Вольнов - Шифр отчуждения

Окончив привал, я быстро шагаю сквозь туман дальше, напролом, наконец сообразив, что чем быстрее смотаюсь отсюда, тем лучше. А меня со всех сторон окружает шепот… томный и нежный… это Маша, она мне ласково шептала… давно, в прошлой жизни…

Заорав, я бросаюсь бежать что есть сил! Голова адски болит, виски разламывает тупыми ударами. «Не беги!» — твердит инстинкт самосохранения, но сзади меня обдает чьим-то горячим дыханием. Испуганно я оборачиваюсь, чтобы стрелять, и вижу… что в нескольких шагах позади меня стоит мама.

Она улыбается и зовет меня, протягивает руки ко мне, овеваемая плотной белесой гущей, совсем настоящая, и это донельзя жутко. Менее страшно было бы, узри я уродливо искаженное подобие мамы… Я теряю ощущение твердой поверхности под ногами, но стараюсь заставить сознание абстрагироваться от голосов и ломлюсь вперед на пределе реакции.

Напряженный спринт длится не очень долго, и голоса преследуют меня по пятам, но вдруг туман заканчивается, и мигом все пропадает, и глюки, и обескураживающая головная боль, я валюсь на траву, обессиленно глотая воздух.

Но отдыхать счастливится совсем чуть-чуть…

Вокруг меня неожиданно, как из-под земли, вырастают создания уродливой наружности, с несколькими руками каждое и головами без шей, насаженными прямо на плечи. Я не медлю с реакцией и успеваю выстрелами из пистолета на расстоянии поразить одну особь и сразу вторую, прежде чем встреча окончательно переходит в ближнее столкновение.

Как я ни стараюсь, однако не поспеваю за многорукими, надо признать, они орудуют верхними конечностями очень шустро, и у меня не получается достать их ножом ни разу. Максимум, на что я способен, — держаться наравне, в невероятном темпе отражать и проводить мимо себя удары когтистых ручищ. Если бы я не подстрелил двоих, мне бы точно конец, стольких сразу не осилить на короткой дистанции…

Но как-то же надо разрешать ситуацию, отступить я не могу, некуда, гады наседают с разных сторон, нырнуть вниз и ударить оттуда тоже не получится, другой противник неминуемо накроет меня при выполнении… Наконец я устал и один удар пропускаю уже не мимо себя. Вражья лапа тестирует на прочность мои ребра. За первым следует второй и третий, и я, поперхнувшись кровью, шмякаюсь наземь.

Граната!!!

Я вспоминаю о данном на границе совете, чувствуя, как меркнет сознание… Хватаюсь не за первую попавшуюся из имеющихся, а именно за подаренный тогда ребристый овоид, избавляюсь от чеки, теперь разжать пальцы и выпустить…

Финита! Ля! Комедия! В последние секунды я ничего, кроме жажды освобождения, не ощущаю. По крайней мере до финиша сохранил веру в себя, многие и этого лишены… И у меня была великая цель. Поэтому я не сомневаюсь, что после смерти меня ждет что-то еще. Что ж, посмотрим! Сейчас меня захватывает азарт, подобный которому, наверное, испытывает смертник, взявший заложников и решивший напоследок поразвлечься с полицией. Нет, ребятки, я вас не отпущу живыми…

Перед тем как отпустить гранату, я выдыхаю и закрываю глаза.

Ну вот, задуманное выполнено. В конце концов, жизнь была только увлекательным сном, дешевым представлением, «пустой и глупой шуткой», калейдоскопом мимолетных радостей и переживаний… Да и какая разница. Ключевое слово — «была».

…Но нет, бесконечную минуту спустя я осознаю, что фатально ошибаюсь.

Ничего себе! Оказывается, я еще живу, не следующей, а самой что ни на есть текущей жизнью. Вот только, отправившись однажды по избранному пути, ты уже не отмотаешь сюжет и не переиграешь этот момент. Можно, если ты сочтешь свой выбор ошибочным, вовремя повернуть назад или исправить последствия, но отменить его уже невозможно.

И тот, кто изберет смерть один раз, — навсегда свяжет свой путь с нею.

Граната не взорвалась.

Я все еще здесь и сейчас.

В полнейшем замешательстве обозреваю разбросанные вокруг трупы, вижу кровь, залившую все…

В памяти образовался провал. Не помню, какими такими титаническими усилиями, но, похоже, я врагов уделал. Собственными руками. Всех. Дышать трудно — что неудивительно, мне досталось не на шутку. Шмякнувшись на пятую точку, подбираю с земли гранату без чеки, выглядящую смертельно опасно, как положено штуковине, предназначенной убивать.

Вот так, на глаз и по весу, хрен отличишь от настоящей. Однако чека сорвана, взрыватель выпал, и внутри нее только пустота, бли-ин, да это учебно-имитационная, растерянно осознаю я… оболочка без смертоносной начинки, пустая… Ан нет, кажется, что-то внутри есть.

Я трясу муляж, и на ладонь мне выпадает клочок бумаги. Непослушными пальцами расправляю бумажку и подношу к глазам… бегло, криво набросанные буквы слагаются в надпись…

«Если ты читаешь это, значит, знаешь теперь, что выход есть всегда…»

Ай да дед, ай да юморист бородатый!!!

Сидя на залитой кровью земле, посреди трупов, я смачно, многоэтажно, во весь голос матерюсь, выплескивая накопившиеся боль и страх.

И вдруг резко, на полу…дь, осекаюсь и замолкаю.

Пронзает мысль.

«А что, если старик, давая мне гранату, и сам… не знал, что не боевая?!»

Страж он или не страж?! Вот опять, блин горелый, разве что гадать остается! Как и насчет подаренного гаджета-уловителя, а он-то хоть настоящий?.. Получается, что я деду теперь обязан тем, что мой поезд жизни не слетел с насыпи, а дальше несется… куда? Не важно, главное, что несется. Жизнь — поезд… очень кстати ассоциация на ум пришла.

Жизнь подобно поезду несется по кем-то проложенному маршруту, но для этого он и приходит в движение… и не счесть разных дорог, но каждому отведена лишь какая-то одна…

Вот и ныряешь в пасть тоннеля, и на секунду кажется, будто все поглотила тьма, нигде нет ни частицы света, но поезд мчится, мчится, и вот уже снова вырывается из черноты на свободу!

На миг даже забывается, что с проложенных-то рельс не…

В давней причастности к спецслужбам я заподозрил Макарыча, переосмыслив факт добровольного многолетнего пребывания на обочине потаенной тропы, в подспудной складке местности (куда тем не менее продолжал курсировать поезд). В том числе проанализировав, как лесной житель держит свою пулевую винтовку.

Не лучевик, не новомодную «термичку». Расцвет оружия, стреляющего пулями, кусочками металла, за счет энергии выброса пороховых газов, пришелся на прошлый и первую треть нашего века. Но появилось оно не в двадцатом веке, а гораздо раньше. И до изобретения лучевого, гамма-импульсного, нейро-станнерного и прочих достижений науки двадцать первого являлось передовым и основным.

Я немного разбирался в моделях современного оружия и кое-что знал о старинном, но эту музейную штуковину идентифицировать не смог. Разве что предположил ограниченность режима стрельбы: скорее всего эта винтовка не автоматическая и может пускать только по одной пуле за раз. По виду магазин рассчитан не больше чем на десяток зарядов; имеется возможность присоединения или снятия оптического прицела.