Сергей Вольнов - Шифр отчуждения

Я боялся думать, что сталось с теми, кто мне дорог, и как они перенесли мое исчезновение. Содрогался при мысли, что Нелли каждый день, ложась спать, смотрит на мою фотографию на прикроватном столике и смахивает слезу. И это Нелли! А Марлин?! А Лютик?! Мама… Я предал их, безоглядно канув в неизвестность.

Впрочем, сексуальное напряжение выполняло и полезную функцию — не давало расслабляться. Организм большую часть времени находился в тонусе, и я готов был бегать, стрелять, крушить, лишь бы куда-то выплеснуть накопившуюся энергию.

Такие дела.

…Наступила осень сотого года.

Последняя осень двадцать первого века. Там, в «большом» мире. Если он где-то как-то «там» все еще есть…

Неплохо сохранившаяся дорога была усыпана листьями — красными и желтыми. Воздух держался особенный, сезонный — чистый, невесомый, еще несущий в себе привкус летнего тепла, но уже освободившийся от зноя. Небо, на удивление, что бирюза. Деревья, облетая, замирали в преддверии зимы.

Лес остался в той стороне, откуда я пришел.

Впереди вздымался ввысь непреодолимый барьер.

Полупрозрачная энергетическая стена поднималась за грань видимости. По поверхности время от времени пробегали огненные всполохи. За барьером просматривалась пропасть, и казалась она бездонной. До этого мне уже доводилось преодолевать вертикальные перепады, где с альпинистским снаряжением, а где и без него, но впервые обрыв вызвал у меня отчетливую неприязнь.

Впрочем, спуститься я все равно не мог — мешала непроницаемая преграда, отсекавшая меня от пропасти. Силовой барьер тянулся направо и налево, терялся из виду. Странно, никакой информации о нем в моей памяти не откопалось, ничегошеньки не, совсем! А моя память порой сюрпризы преподносила шикарные, я сам изумлялся, что такое знаю.

Все же, касавшееся полупрозрачной защитной стены, похожей на завесу из полиэтиленовой пленки, но с бегающими электрическими искрами и ломаными линиями, — с резким «пш-ш-ш» вспыхивало и тут же осыпалось пеплом. Полное неведение в итоге.

Но мне надо было спуститься во что бы то ни стало, я чуял, что путь ведет вниз, — и поэтому пришлось отправиться на разведку вдоль барьера, вдруг в нем есть дыры или он рано или поздно закончится. А если нет, и странное препятствие непрерывно огораживает все, что находится ниже третьего уровня, то рано или поздно маршрут замкнется, приведет меня назад, вот сюда, в точку выхода.

Дорога, ведущая вдоль барьера вправо, хорошо сохранилась, и это настораживало. Чуйка не подвела — охватив значительный участок пространства, здесь расположилась «гробница». Прежде я открыто сталкивался с этой разновидностью ИФП всего два раза, а потому знал ее свойства только в общих чертах. Пространство внутри нее «консервировалось» на долгие годы практически в первозданном виде. Брошенный мной камень, который попал в радиус действия, сперва повис в воздухе, был заключен в характерный воздушный кокон и только потом мягко приземлился. На основе своих скромных научных познаний я мог сделать предположение, что у людей и вообще живых существ аномалия останавливает метаболизм и мумифицирует тела.

Проверять это предположение на себе я не стал. На обочине дороги неподалеку друг от друга расположились несколько температурных аномалий, но я оперативно высчитал лазейку наметанным взглядом и воспользовался ею.

Дорога подходила к детскому лагерю, понятное дело — бывшему. Он занимал довольно обширную площадь, и я пошел через него. Неведомой силище, которая продавила земную кору на сотни метров вниз, угодно было сделать это впритирку к территории лагеря.

Постройки выглядели необитаемыми. Основное здание обрушилось, покосившиеся корпуса наполовину ушли в почву, некогда прекрасный фонтан покорежило, деревья одичали и мутировали. Пейзаж вырисовывался заброшенный и безрадостный. Никаких посторонних звуков, движений. Это и хорошо — авось повезет не нарваться.

Предчувствуя грядущий Аврал, я в первую голову сейчас озаботился конфигурацией ловушек-«изменок» между мной и руинами зданий, условно пригодными для укрытия. Однако спокойно заняться привычной работой не дали: за спиной в опасной близости промелькнула тень, оборачиваюсь, стреляю, ухожу в перекат. Смазанное пятно, которое я успел зафиксировать, было не больших и не малых размеров, очевидно, средний зверюга вроде муталиса или мутапса…

Перекатившись, я перетек в положение для стрельбы полуприсев, намереваясь обнаружить цель и возобновить огонь. С первым проблем не возникло — в два прыжка возле меня оказался поджарый красный мутаволк. Я проделал обманный маневр — подался в сторону, а когда монстр хотел настичь меня, опередил его и въехал прикладом в челюсть. Кувыркнувшись назад, зверь с положения лежа сиганул на меня; благо, я успел отойти на пару шагов и встретить его выстрелами в упор.

Туша противника плюхнулась на землю. На миг я позволил себя подивиться — надо же, красный волк! Невиданного пурпурно-кровавого окраса, неординарный образец.

Мои пули разворотили ему грудину, изуродовали хищную голову. Но на всякий случай я дополнительно пустил ему контрольные в череп. Внешняя картина может быть обманчива, потому закрепить результат не помешает.

Я просканировал взглядом окрестности на предмет других возможных угроз со стороны здешней фауны и флоры. Пространство лагеря ответило мне задумчивой тишиной. Но в тихом омуте, как известно…

Прохожу мимо обширного участка, где некогда обреталась летняя столовая. Столы и лавочки давно превратились в труху, тент, покрывавший сооружение сверху, рассыпался в прах, и сейчас о нем напоминали только ржавые колья, торчащие из земли.

Со стороны столовой я планировал проникнуть в здание — через ту его часть, где была кухня. Обратная сторона строения еще стояла, опираясь на три держащие стены, покрытые внушительными трещинами.

По мере приближения к столовой мне почудилось, что среди деревянных обломков и мусора кто-то лежит… Я подступил поближе, присматриваясь и пытаясь различить очертания.

Да, там лежал бывший человек. В некоторых местах со скелета, словно тряпки, свисали еще не отделившиеся лоскуты мертвого мяса. Каких-то вещей, амуниции или оружия на нем или вокруг него не просматривалось.

Пока я, остановившись и нацелив на мертвяка свой АПГ-39, автомат системы Подлипнюка, выбранный в качестве основного оружия для этой части путешествия, настороженно осмысливал находку… он вдруг приподнял одну руку. Я, не раздумывая, открыл огонь, пули изрешетили хлам вокруг мертвеца и его самого, хотя он успел привстать и потянуться ко мне.

Мое сердце бешено забилось… Я увидел, как из слепых окон давно покинутого здания лезут зомбаки. Полуистлевшие, нескладные трупы, разбуженные, поднятые ото сна неведомой мистической силищей. Я посмотрел на ворота лагеря — там, за только что обойденными мной участками ИФП, толпились еще с десяток оживших мертвяков. Наконец я оглянулся на фонтан — с той стороны тоже резво приближались несколько… В довершение ко всему со стороны корпусов на меня шустро чапали детские трупики.