Кайл Иторр - Золотая лихорадка [СИ]

– В какой номер?

– Который вы мне сейчас сдадите, пока на одну ночь, а там видно будет. Одноместный, если есть с ванной – совсем хорошо.

Коротко хохотнув, дама вытаскивает из ящика конторки ключ с массивной металлической биркой.

– Номер – без проблем. С ванной у меня только люкс и номер для новобрачных, оба сейчас заняты; а односпальные с душем. Десятка за сутки, включая завтрак, да плюс залог – итого давай пятнадцать монет, и добро пожаловать. – Кладет на конторку потрепанный журнал и ручку. – Сам все впишешь, лады?

Получаю на руки ключ, на овальной бронзовой, а может, латунной бляхе выдавлено "24", что и вношу в регистрационный журнал, а рядом прописываюсь "Vlad Scherbane" – сообразно орденской идекарте – и ставлю закорючку подписи. Поднимаюсь по лестнице в комнатушку с указанным номером на дверях – не слишком большая, квадратов десять-двенадцать, из окна виден задний двор с полупустой автостоянкой; в самом номере наличествуют встроенный шкаф, массивная кровать-полторашка и тумбочка. И удобства, совмещенные с душевой. Зато вода из бака на крыше и горячая, очень кстати. Как следует прополаскиваюсь, переодеваюсь, плюхаюсь на кровать... и тут желудок ненавязчиво намекает, что не мешало бы сперва подзаправиться, а уже потом отдыхать. Почему нет, в данном случае можно и поддаться зову плоти.

Снова спускаюсь к бару и уточняю у хозяйки, не водится ли у нее съестное помимо завтрака, разумеется, за дополнительную оплату. Хоть сандвич какой, что ли, а то с полудня не жрамши, и то довольно условно.

– Зачем сандвич, – вид у нее почти обиженный, – не гробь себе желудок перекусами. Садись вон за столик, – указывает в угол, – сейчас попрошу что-нибудь тебе по-быстрому сготовить. Уж поверь, куховарит мой Фредди что надо, – подмигивает и выразительно хлопает себя по тому месту, где когда-то была талия.

Ухмыляюсь в ответ и устраиваюсь где сказано.

Через полчасика из-за кухонных дверей появляется означенный Фредди, высокий и плотный, хотя и заметно постройнее своей супруги. На подносе, который он ставит передо мной, большая миска с горячей жидкостью янтарного цвета и вазочка ржаных сухариков. Соль-перец по вкусу. Из кого сварен бульон – Фредди не отвечает, лишь хитро прищуривается:

– У нас тут для новых постояльцев есть обычай. Сумеешь назвать рецепт всего, что тебе подадут на обед-ужин – кормежка за счет заведения, а нет, придется заплатить вдвойне.

Закидываю в рот первую ложку. На вкус еще лучше, чем на запах. Сообщаю об этом вслух, почему не похвалить хорошего повара, и интересуюсь:

– А часто угадывают?

– Ну разумеется, нечасто, иначе какой мне с этого интерес. Но вообще случается. Ладно, я к плите, захочешь что выпить – скажешь Элли.

Второе блюдо подают еще минут сорок спустя. Зеленые бобы опознаются без труда, а вот из чего сделана подливка, в которой они плавают... Рубленая котлетка опять же явно из двух сортов мяса, один может быть и говядиной, а вот чей второй... Задумчиво цежу вишневку и понимаю, что на халяву поужинать не вышло. Ну и ладно, от двойной стоимости ужина не обеднею.

Когда Фредди приносит десерт, я уже мысленно задрал лапки кверху. Пирог с патокой и чем-то вроде голубики, кисло-сладкий при этом. Не, без шансов. Не опознать.

– А все потому, – нравоучительно произносит хозяйка, наливая мне еще один бокал вишневки, – что еду ты запиваешь этой дурацкой бразильской водичкой. – С пренебрежением встряхивает кувшин. – Вот вкус и меняется. Нормальные взрослые люди потребляют или пиво, или бурбон со льдом.

Развожу руками.

– Пиво – это жидкий хлеб, а зачем мне такую стряпню портить хлебом?

– Даже так? – Элли Портман задумчиво ставит кувшин с вишневкой на стол. – Ну пиво еще ладно, а виски тебе чем не угодил?

– Так виски – то же самое, но в концентрированной форме, – ухмыляюсь я. – Из ячменя оно или из кукурузы, а по сути такой же хлеб, только после тройной перегонки. Им надо запивать сушеное мясо или колбасу, тогда и хлеба не нужно. Можно пить просто так, есть же любители пожевать, скажем, обычный сухарик. А к хорошей трапезе – мешает, перебивает аппетит, получается как если бы ты перед таким вот застольем слопала целый каравай. Он, может, и вкусный сам по себе, но потом не хватает места насладиться остальными блюдами.

– Складно врешь, Влад, – смеется она, снова подмигнув, – одно у тебя не срастается. Вот ты говоришь, аппетит перебивает. А у меня как раз наоборот. И почему-то места хватает на все.

– Ну не всем же так везет, как твоему Фредди, – снова развожу руками, обрисовав в воздухе контур фигуры раза в два пообъемнее собеседницы.

– Парень, притормози обороты, – качает головой хозяйка, – языком почесать – это сколько угодно, а большего не жди.

– И в мыслях не было.

– Врешь.

– Вру. – Что да, то да.

– Ладно уж, мечтать можешь сколько влезет, меня не убудет. Но для чего посерьезнее найди себе другую.

– Уже год как нашел и женился, – пожимаю плечами. – Это что, повод ни на кого больше не смотреть?

– Тут уж со своей благоверной сам решай.

Небыстро возвращается за стойку, покачивая затянутой в тонкую джинсу филейной частью. И как тут прикажете не смотреть, а?

Неспешно продолжаю потягивать вишневку. Допью, и в номер, отдыхать.

Увы, не дают. От стойки отлипает один из местных ковбоев – дубленая шкура физии, кожаный стетсон, джинсовый комбез, на перевязи через плечо здоровенный мачете, а к бедру по-ганфайтерски принайтована кобура, в которой вместо классического "миротворца" обретается "хауда". И ладно бы просто отлип, так ведь ковбой этот следует несколько зизгазообразным курсом, но определенно ко мне. По возможности незаметно передвигаюсь на табурете; револьвер из кармана добывать рано, а вот возможность такую иметь в виду стоит, мало ли что.

Хотя пахнет тут не перестрелкой, а классикой соседнего жанра. Вот прозвучит сейчас "пошли выйдем"... и? Последовать завету братков из девяностых, "лучше нету каратэ, чем в кармане два ТТ"? Так ведь пьяного дурня, если даже начнется мордобой, пока не за что убивать. Если только он сам, первым, за оружие не схватится...

– Ты хто ваще ткой, шоб забижать нашу Элли?

Дичайший акцент "оззи" [88]. У Портманов выговор обычный "кукурузный", техасско-колорадский и не сильно выраженный притом, а этого я с трудом понимаю.

– А ты кто такой, чтобы лезть, куда не просили? – отставляю бокал, но вставать не спешу.

– Я? да я... да ты... а ну выйдем, я т-те об – ик! – ясню, хто я!

– Протрезвей сперва. – Да, "нарываюсь". Одна надежда, что сейчас его свои же остановят, а на трезвую голову сей "оззи" еще подумает, надо ли пускать в ход кулаки, не мальчик ведь, значит, когда что-то соображает, по дурости нарываться не склонен, иначе давно бы кормил червей.