Кайл Иторр - Золотая лихорадка [СИ]

– Да я т-тя и так сде... – Медленно заносит кулак...

Столь же неспешно соскальзываю с сидения и отодвигаюсь вбок, оставив между нами стол. Хоть и невеликий, а все пространство для маневра.

– Клайв! – окрик хозяйки, а один из гостей спешит зайти к австралийцу со спины.

Спешит-то спешит, однако Клайв с неожиданной прытью пинает стол, который в полном соответствии со вторым законом Ньютона таранит уже меня. Тарелка с остатками пирога и бокал улетают на пол, брызнув осколками, а удар столешницы я принимаю бедром. Глупо. Что мне, в ответку браться за стул и приходовать его по башке? Так во-первых, не факт что достану, а во-вторых, ну не мое это, кабацкие драки...

Клайва хватают сзади за плечо, и обиженный австралиец с разворота всаживает кулак миротворцу в морду. Попади чуть удачнее, вышел бы чистый нокаут, а так тот лишь вскрикивает, отступает на шаг и прижимает обе ладони к лицу.

Тут в потасовку, несмотря на громкие протесты хозяйки гостиницы, ввязываются еще двое. Я бочком-бочком отхожу к кухонной двери, ныряю туда. Фредди, явно удивленный, поворачивается ко мне.

– Ведро воды есть?

Молча кивает в сторону умывальника. Ага, бадейка, где полоскали тарелки. Годится. Подхватываю емкость с грязной водой, в три шага возвращаюсь обратно в бар...

...и Элли Портман с ходу принимает у меня из рук эту бадью, тем же движением окатив Клайва со товарищи, аки стайку драных котов.

– Пошли вон, – чеканит она, со стуком водружая деревянное ведро на столь же деревянную барную стойку. – И чтобы до завтра мне на глаза не попадались!

Гоп-компания с подмокшей репутацией, что-то неразборчиво ворча, ретируется. Хозяйка возвращает кухонный инвентарь супругу, окидывает взглядом беспорядок – грязная лужа посреди зала, осколки посуды, сдвинутые и опрокинутые столы-стулья, – вздыхает...

Чувствую себя несколько виноватым и предлагаю:

– С уборкой помочь?

– Мебель передвинь, лады? – кивает она и берется за швабру.

Минут через десять последствия драки почти ликвидированы, и тут со звоном китайских сигнальных висюлек открывается входная дверь и на сцене появляются еще трое. Нет, не те, кто устроил беспорядки. Стриженная "под гавроша" крепкая девчонка в армейской майке, шортах и тяжелых ботинках; жилистый желтоволосый хлопец чуть постарше, в светлой тенниске, коричневых джинсах и "змеиных" бутсах – один в один те, что Хаким себе в Нью-Рино прикупил, даже цвет такой же; а за ними кряжистый мужик, волосы как пакля и средней косматости борода с легкой проседью, одет в древнюю британскую повседневку "чертовой кожи" и индейские мокасины. У девчонки на поясе спортивная мелкашка "ругер-стандарт", у парня обычная "беретта", а у бородача кобура с "хай-пауэром" незаметно пристроилась под могучим левым бицепсом, охваченным затейливой татуировкой.

Лицо Элли Портман тут же светлеет, этим гостям она рада.

– Джей-Джей, детка, устраивайтесь с Джонни где будет удобно, сейчас подойду. Ингольв, прошу простить за небольшой беспорядок, тут к тебе приехали, – кивает в моем направлении.

Бородач переводит на меня взгляд. Бесстрастный, выжидающий. Охх, вот и изволь зачитать тот пароль по памяти, без бумажки... подкузьмил Крофт, ничего не скажешь. Да, конечно, подобную фразу "просто так" выболтать проблематично, да и подслушивать обмен условными словами может кто угодно, с нулевым результатом.

– Ungr var ek fordhum, for ek einn saman...

Улыбается – то ли содержанию цитаты, то ли акценту моему, еще бы, я ж норвежского отродясь не учил! – и отвечает:

– Tha vardh ek villr vega; audhigr thottumk, er ek annan fann, madhr er manns gaman.

А потом добавляет, уже по-английски:

– Ты хоть знаешь, откуда цитата?

– Рискну предположить, что "Старшая Эдда".

– Надо же, – разводит руками Свенссон, – угадал. "Хавамаль" [89], читал такое?

– Читать-то читал, – ответствую я, – но только по-русски, уж извини.

Он отмахивается:

– Вот уж было бы о чем печалиться. Как у русских, не знаю, а все три английских перевода никуда не годятся...

Краткая беседа "за знакомство", в процессе которой мы зовем друг друга уже просто по имени. Заодно выясняем, кто есть ху; Ингольв в этом плане личность в прошлой жизни, в смысле до перехода в Новую Землю, более чем... колоритная. По происхождению норвежец, по основному подданству – датчанин, а по месту рождения вообще гренландец и лет до пятнадцати видел, если не по телевизору, только море, скалы и льды. В море потом и ушел, помотался вокруг шарика и сравнил на личной шкуре разные климатические зоны, попутно освоив еще три наречия сверх интернационального английского – испанское, португальское и африкаанс; в итоге решил, что жара для его организма все-таки предпочтительнее холода. Ну да, если б наоборот – в Новой Земле Ингольву туго пришлось бы, а так – ничего, прижился...

Бурная автобиография гренландца как-то сама собой переходит в ностальгический монолог об утраченном величии нордической нации. Поворотным пунктом истории Старого Света в этом отношении он числит год тыща шестьдесят шестой, а конкретнее – последнего викинга Европы и битву при Стамфорде [90].

– А что бы она решила? – не соглашаюсь я. – Даже если бы там одолел Харальд Хардрада, даже если бы английские таны склонили перед ним колено, а это еще бабушка надвое сказала – через неделю, как в реале и случилось, флот Вилли-Бастарда [91]пересек бы Канал [92]и под Гастингсом ниспровергли бы не Гарольда, а Харальда. Ведь английское войско проиграло не потому, что нормандцы были много сильнее, а потому что только что выдержало тяжелейшее сражение с первой армией вторжения, которую вел тот самый Харальд. Кто бы ни взял верх при Стамфорде, этого победителя, не успевшего перевести дух, Вильгельм все равно добил бы.

– Так ведь и я об этом, Влад! Ты говоришь, "флот пересек Канал" – а какой флот был у Вилли, знаешь? Баржи, простые баржи, только для Пролива и годные, в открытом море им в момент настал бы каюк вместе со всеми пассажирами. Не потому, что нормандцы не умели строить судов получше, просто они знали, что летом ветер всегда дует с континента в сторону английских берегов, и баржи за пару-тройку часов спокойно преодолеют это расстояние. Нормандцы собрали войска уже к маю месяцу, они были готовы ударить уже тогда – да только сто дней, сто дней кряду северный ветер как будто взбесился и не давал баржам отплыть! И лишь в середине сентября наконец переменился на благоприятный для воинства вторжения. Если бы ветер дул как обычно – Вильгельм ударил бы еще в мае-июне, и тогда кто бы ни победил при Гастингсе, на него со своей армией обрушился бы уже Харальд Хардрада. Или если бы Харальд победил при Стамфорде, а северный ветер продержался бы еще пару недель – Вилли отложил бы вторжение на следующий год, а за год можно многое успеть...