Николай Шмелёв - Безмолвие полной Луны (СИ)

Утром, сделав головокружительный кульбит из вимана, Бегемот держал курс в кусты. Не сбавляя скорости, Мотя прошмыгнул мимо Ворона и скрылся за поворотом. Сам поворот он игнорировал, выбрав путь напролом.

— Я тебя предупреждал, насчёт яиц! — крикнул Вова ему вслед.

Хрустел сухими ветками Мотя недолго, затихнув в глубине бурелома. Такой прыти, от Бегемота, никто не ожидал.

— Прямо — «Электроник», какой-то, — рассмеялся Лис, глядя вслед беглецу.

— Один раз меня угораздило забрести в горы, в составе туристической группы, — поделился с ним Шмель своими воспоминаниями. — Был в ней такой персонаж. Его так и прозвали — «Электроник». Представь себе: плетётся группа к вершине сопки; уставшие, взгляды потухшие, а этот вертится вокруг. «Электроник» уже и к вершине сбегал, и к подножию, и вокруг туристов, раз двадцать обежал… Достал! По его словам, он служил пограничником, где-то в горах и каждый день по столько километров нарезал, что… Привык, короче.

Возвращался Бегемот не спеша, на ходу застёгивая ремень, поддерживающий штаны.

— Что, Моть, — подколол его Ворон, — я смотрю, Акакий тебе отказал в утилизации?

— А я об этом и не подумал…

Оправившись, Мотя нацелил стопы к остаткам праздничного стола. Прицелившись к яйцам, он равнодушно тянул к ним руку. Чингачгук обречённо вздохнул и в сердцах высказался:

— Этот гиппопотам всю страну обожрал — морда!

— Да я от голода пухну! — возразил Бегемот.

Лис почесал рыжий затылок и засмеялся:

— Оно и видно — запасу жира акула позавидует!

— При чём тут акула? — возмутился Мотя.

— Притом! Для неё жир является превентивной закуской — энергия…

— Да пошёл ты…

— И всё-таки, — не унимался Лис. — Если…

— Тебя куда послали? — вежливо спросил его Кот.

— Куда обычно посылают!

— А ты куда пошёл?

— Ну, извините — перепутал направление!

Акакий бродил по поляне и подбирал весь найденный мусор. Утилизация проходила успешно, но случались и накладки. Бегемот только собрался отправит в рот недоеденное яйцо, как Акакий расценил ситуацию иначе. Отняв у Моти остатки пищи, робот отправил их в утилизатор. Ворон, наблюдая эту сцену, сказал:

— Мне терминатор напоминает беременную куклу Барби.

— Почему? — удивился Шмель.

— Разработана она была в шестидесятых годах прошлого столетия, но выпущена в продажу только в конце восьмидесятых.

— Извращенцы, — презрительно процедила сквозь зубы Лариса, будучи знакома с этой разработкой.

— Что такое? — удивился Шмель.

— А ты видел, из какого места ребёнок извлекается?

— Неужели… Нет! Не может быть!

— Да нет! — возразила Барбариска. — Не оттуда. И не изо-рта, а прямо из живота. Какой-то тухлый намёк на Кесарево сечение. Дверка открывается и…

— А там помойное ведро! — засмеялся Лис.

— Как у Акакия, — присоединился к всеобщему веселью Бегемот.

В отхожем овраге было сумрачно, сыро и пахло. Всё заросло бурьяном и колючим кустарником. Вернувшийся оттуда Ворон без конца проклинал того, кто первым застолбил делянку, пометив её, далеко — не изотопом… Остальные, уже по неписанному закону, стремились именно туда, в то время, когда вокруг было много, вполне комфортных, мест для посиделок. Сплюнув и пожаловавшись на темноту, Вова спросил сидевших у костра:

— Как узнать — сколько негров находится в тёмной комнате, не включая в ней стационарный свет?

— Ну и как? — вопросом на вопрос, поинтересовался Крот за всех.

— Посветить фонариком и сосчитать.

— А вот тут я ловлю тебя за руку! — не согласился Виктор.

— Не за руку, а на слове, — вмешался Шмель. — Он выражал свои мысли, а не воровал у тебя из кармана печенюшки.

Контрдоводов у Крота больше не нашлось и он умолк, предпочитая пребывать в молчании, а значит — в своём амплуа.

Пора было собираться в путь и Ворон спросил Барбариску:

— А мы можем лететь быстрее?

— Можем.

— Тогда чего же мы плетёмся, как туристы по Бродвею?

— Акакию необходимо проверить ещё кое-какие параметры вимана, — ответила подруга. — Считай, что мы пока проходим ходовые испытания. Сколько времени аппарат стоял без дела, да ещё эта авария…

— Ага! — вмешался Шмель. — К1. Ходовые испытания. Проверка скорости, выведение девиации компаса…

— Примерно, — улыбнулась Лариса.

— Ну, тогда необходимо сдать приёмной комиссии и К2.

— Это как? — насторожилась Барбариска.

— Стрельбы, — пояснил Шмель, ища глазами возможный объект для уничтожения.

— А это идея! — оживился Ворон.

Шмелю не терпелось испытать действие энергетического оружия на какой-нибудь помойке. Железный ящик для мусора, подошёл бы как нельзя кстати, но его поблизости не наблюдалось. Отлетев немного в сторону, нашли подходящую железяку. Когда-то она была комбайном, убиравшим с полей хлеб, а теперь, её даже на металлолом никто не брал. Виман отлетел на порядочное расстояние, а группа наблюдателей, оставшаяся на земле, предпочла занять безопасную позицию ещё дальше, но, чтобы было видно.

Вопреки ожиданиям и предвзятым образам, навязанных кинематографом и компьютерными играми, сорвавшийся с ваджры плазменный сгусток имел не зелёный, а пронзительно голубой цвет. Ворону даже показалось, что заработала электродуговая сварка. Правильной формы шар, выжигая вокруг себя воздух, при полёте оставлял дымящийся шлейф. Вместе с воздухом, испарялась влага, отчего этот шлейф был молочно-белым. После поражения плазмой объекта, пар ещё долго клубился, рассасываясь в окружающей атмосфере. Сам объект, подлежащий уничтожению, даже вспыхнуть не успел. Мгновенно испарившись вместе с возможным дымом, он не оставил на прощание ничего, что бы напоминало о его существовании, ещё секунду назад. Сама плазма, при соприкосновении с целью, будто взорвалась, осветив напоследок сине-голубым светом вокруг себя всё: деревья, виман, глупые лица сталкеров…

— Самые горячие звёзды голубые, — задумчиво сказал Ворон, сопоставляя в уме возможности оружия.

Чингачгук беззвучно тыкал пальцами в сторону уничтоженного комбайна и, без конца, что-то пытался сказать Вове. Ему это надоело. Шумно вздохнув и также выдохнув, Ворон возразил, в ответ на немой вопрос:

— Золото испарится, вместе с породой и прочее, прочее, прочее…

Следующее встреченное село поразило обилием техники. В основном — тракторов. Ржавый комбайн, как неистребимый символ сельского бытия, стоял посередине механизаторского двора, приглашая к себе мастеров по ремонту. Последние не спешили проявлять расторопность, повинуясь извечному инстинкту лени. К тому же, до уборочной далеко, а в магазине нет пока табу, наложенного председателем на алкогольные напитки. А если бы он и наложил, то механизаторы бы на него положили — горилка всегда имеется в резерве. Повторять опыт с контактом третьего рода не стали. Оставив виман в глухом буреломе, в сельпо отправились налегке, не обременяя себя инопланетными регалиями. В магазине было душно. Воняло керосином, несмотря на двадцать первый век, стоящий на дворе. Пахло хлебом, ради которого и была затеяна эта микроэкспедиция. Он лежал рядом с оцинкованными тазами, покрытыми густой коричневой смазкой. В тазы, продавщица грудой свалила топоры, вместе с колунами и молотками, разнообразных весовых категорий — вплоть до кувалд. Всё это хозяйство, так же тщательно подвергнутое консервации, вносило неповторимое амбре в затхлую атмосферу магазинчика. Хлеб не пропах керосином потому, что его недавно привезли, а вот чай был безнадёжно испорчен. Уже без разницы, в чём его заваривать: в чистой посуде или в только что купленном тазу, наплевав на наличие обильной смазки. Барбариска рассматривала предложенные к продаже карамельки и засохшее печенье, к тому же, пропахшее плесенью. Пряники, по твёрдости, соперничали с корпусом вимана, а вот водка, по словам работника торговли, была абсолютно свежей. На вопрос о том, почему столько тракторов стоят в ряд, продавщица ответила просто: