Николай Шмелёв - Безмолвие полной Луны (СИ)

— Кузьмич…

— Чего Кузьмич? — не понял Лис, шныряя глазами по полкам, в поисках того, чего он и сам не знал.

— Тракторист Кузьмич, говорю, — повторила продавец. — Всё норовит на тракторе в речку сигануть. Никакого сладу с ним нет. Председатель уже измучился весь…

Лис посмотрел через магазинное окно на улицу. Загубленная техника стояла рядами, а рядом, с поникшей головой, стоял механизатор, её угробивший. Казалось, что у него был талант не эксплуатировать трактора и комбайны, а планомерно их уничтожать, не церемонясь с ненавистными механизмами. Председатель колхоза уже подумывал о том: «А не диверсант ли, наш Кузьмич?» Остальные односельчане имели схожее, с председательским, мнение, но, до поры, до времени, не выносившие его на всеобщее обсуждение. Что делать, если в этих местах больше никто не желал оставаться. Земля пустовала без заботливых рук…

Отоварившись, сталкеры вышли на освещённую, солнцем, улицу. Кот, подозрительно ухмыляясь, сказал Бегемоту:

— Мотя, ты так смотрел на продавщицу Клаву, что я уже было подумал готовить для неё место в аппарате.

— Ха, — презрительно хмыкнул Чингачгук. — А может быть, его харя, вообще ни к месту, в представлении её бестиария?

— Голова не заднее место, — возразил Кот. — Завяжи и лежи… На крайний случай, можно рюкзак на башку натянуть.

— Я тоже подумал о том, что он заберёт её с собой, — согласился с Василием Жук. — Бывает же любовь, с первого взгляда.

Он вопросительно посмотрел на Ларису, но та демонстративно отвела взгляд в сторону. За неё подрядился отвечать на вопросы Ворон:

— Бывает. Мимолётная любовь вспыхивает, как плазма, которую мы только что испытывали. Частенько случается — весь потенциал, за раз и прогорает. Как вы успели убедиться, даже дыму не остаётся.

— Да это всё Кот, воду мутит, — вмешался Крот. — Он сам попался продавщице в тиски, вот и валит всё на Бегемота.

Шмель подтвердил:

— От свалившейся, в его мечтах, на него Клавдии, занявшей позицию сверху, Кот испытывал давление снизу.

— ?

— Да жена, поди, ушла…

Василий только отмахивался обеими руками. Совсем недавно он играл роль охотника, а теперь сам стал жертвой балагуров.

До вимана товарищи не дошли. Не выдержав напора торжества жизни, в виде зеленеющей листвы и, шумящего кроной, леса, устроились на его опушке. На существующий момент, было всё, но Чингачгуку не хватало светлого взгляда в будущее. Он без конца приставал то к одному, то к другому, задавая дурацкие вопросы, которые он считал наводящими:

— А вдруг, когда-нибудь, придётся демонтировать оборудование? Зачем Акакий приварил болванку намертво плазменной горелкой?

— А если Моте завтра в космос? — спросил Лейба Ворон. — Что ему тогда — в белых тапках ходить? Не снимая…

— В какой космос, — не понял Чингачгук, от этого пребывая в полной растерянности, — мы что — всё-таки полетим?

— На кладбище, я имел ввиду…

— Чего вы меня заживо хороните?! — возмутился Бегемот.

— Не волнуйся, Мотенька, — успокоил его Вова. — На жизнь надо трезво смотреть и проявлять побольше цинизма. Могильщикам это нравится… Сколько их спилось на этом поприще!

Услышав знакомую тему и находясь под воздействием алкогольных паров, Лектор задвинул речь. В ней, церемония похорон у разных народов, вылилась в продолжительное устное эссе. По ходу лекции, ритуал обрастал дополнительными подробностями, пришедшими в больную голову; обогащался новыми и постепенно трансформировался в самостоятельную форму. В итоге, появилось уникальное течение. Кажется, что оно свободно от старых догм, но, это не так. Они тщательно замаскированы, зачастую ненамеренно, в результате игры в «сломанный телефон». Прослушав всю эту белиберду, Мастодонт сделал простой, но верный вывод:

— Так. Кажется, кормление головных тараканов прошло без эксцессов.

— Пора вытравливать, — согласился Терминатор. — Лёша — налей Гене коктейль «Три пшика».

— Что это? — удивился Крот.

— Эх, молодо — зелено! — снисходительно ответил Диплодок, снизойдя до пояснения. — Во времена сухого закона, конца восьмидесятых годов прошлого века, коктейль «Три пшика» имел хождение на территории СССР. Конечно, это касалось только определённых кругов страждущих граждан. В кружку пива, особо продвинутые и неразборчивые, в питье, дядьки, делали три пшика дихлофоса. Как они умудрялись не отравиться — не может сказать никто.

— А Лектору это поможет? — смеясь спросил Лис.

— Может быть, сделать проще? — предложил Чингачгук. — Просто прыснуть струёй ему в морду…

— Куда? — не согласился Алексей. — В лицо — не пойдёт! В ухо — тоже… Тараканы же внутри головы, а пиво будет — утешительным призом.

— Сдаётся мне, что у Лектора с эликсиром болтливости передозировка вышла, — заметил Терминатор. — Надо накапать ему антидота в стакан с водой, а то не унесём.

— И рецепт знаешь? — уточнил Кот.

— Знаю, но не скажу, а то отравитесь ещё.

— Антидот — антидот, — проворчал Мастодонт. — Вы ещё скажите, что его надо избавить от запаха изо-рта.

— Просто, — откликнулся Шмель. — Пожуй кусок мыла и выплюнь.

— А смысл? — не понял юмора Ворон.

— Да какой смысл? Мыло — щёлочь. Кто перепил, у того во рту водка плещется. Вместо нейтральной среды, ротовая полость приобрела кислотную. Щёлочь и кислота нейтрализуют друг друга, вот только глотать не надо, а то я помню один случай. Подошёл ко мне в хламину пьяный работяга и сказал, что его к начальнику вызывают, а беспокоит мужика — запах изо-рта. Он дыхнул на меня и спросил: «От меня пахнет?» Какой запах? Мужик на ногах не стоял… Я и посоветовал ему откусить маленький кусочек. Пожевать и выплюнуть. Разговор происходил в общественном умывальнике в доке, где мы стояли. Моющиеся средства лежали тут же. Мужик взял огромный кусок чёрного мыла и, со смаком, откусил от него столько, на сколько был способен. Сморщившись, как урюк под южным солнцем, он проглотил кусман и, покачиваясь из стороны в сторону, убрался восвояси. Мне чуть дурно не стало, а на брикете мыла остался страшный след зубов…

— У меня тоже похожий случай был! — заявил Лектор.

Мастодонт усмехнулся и высказал оратору всё, что он о нём думает:

— Гена! Однажды сказанная ложь, порой, на всю оставшуюся жизнь рождает недоверие.

Лектор аж подскочил на месте:

— Да клал я, с прибором, на ваше недоверие! Мнение двуногих, меня вообще не интересует. Мир плохое место: или уделают тебя, либо уделаешь ты — промежуточных вариантов, почти не бывает, за редким исключением. Эту идеологию, практикуют повсеместно, тщательно маскируя благими намерениями — лицемеры! Каждого интересует собственная рубашка, которая ближе к собственному телу. Не ищите правды, а тем более — справедливости…