Николай Шмелёв - Безмолвие полной Луны (СИ)

— Можно сразу идти в сборную России, по этому виду спорта, — посоветовал ему долговязый коллега.

— Да, Петрович, помню — судака блесной в глаз бил, — ехидно высказался тощий.

Толстый художник имел более критическую точку зрения:

— Да он к снасти-то, поди, не знает, с какой стороны подойти.

Ни к чему не обязывающий разговор прервался приходом покупателей. Пока старый спортсмен брызгал слюной, доказывая реальность спортивных достижений, его соратники, по кисти, заняли выжидательные позиции около своих работ. Его уже давно никто не слушал. а старик всё продолжал убеждать пустоту в своей правоте.

Покупателей заинтересовала работа тощего художника, но она была без рамы. Он их успокоил, что всё будет, как учили и рамами торгуют напротив. Сторговавшись и подобрав нужное оформление, осталось только закрепить картину в раме и отдать деньги счастливчику. Гвоздики, у везунчика, кое-как нашлись, а вот с верёвкой вышел напряг. Тощий, не долго смущаясь, деловито наклонился и резким движением руки, выдернул кусок полипропиленового шпагата из придорожной грязи, валявшегося тут же — под ногами, Протянув её между двумя пальцами, он таким образом, освободил верёвку от посторонних наслоений и деловито стал приколачивать к подрамнику. Грязный, местами ржавого цвета, полипропилен — умилил покупателя. Когда отоварившиеся клиенты ушли, Толстый сказал:

— Богата наша земля на приобретения…

— Трофеи под ногами валяются, — подтвердил долговязый.

Из-за угла вывернула троица, потрёпанный вид, которых, не оставлял сомнений в том, что они уже не первый день балуются алкогольными напитками.

— Вот и трофейная команда, — угрюмо сказал толстый. — Грязные верёвки им не нужны, а вот спиртом, халявщики — не брезгуют. У нас ничего нет!

Как не приставали прилипалы к художникам, те решительно сбросили их с хвоста. Мотив простой — денег нет и не предвидится. Когда они ушли, тощий облегчённо вздохнул и сказал толстому:

— Не водки жалко! Налей хоть один раз и трындец — хвосты отсюда не уйдут никогда. Такими пропитыми мордами впору танки пугать, а что тогда говорить про клиентов — разбегутся, как от африканской чумы…

— И приходить будут — каждый день, — подтвердил долговязый. — Да один запах изо-рта чего стоит…

Глядя на эту картину, Крот обратился к Жуку:

— Кстати, о птичках…

— Да наслышаны мы про этих пташек, — недовольно воскликнул Жора, до сих пор пребывая в плохом настроении и раздвинув, на всю длину, руки в стороны. — У нашего Бегемота такая же. Во! И ни одного пёрышка…

— Если не заткнётесь, у вас у обоих будет такая же! — предупредил говорунов Мотя.

Старый художник, не дожидаясь официального открытия банкета, топтался рядом с неофициальной точкой распития, уже осчастливленный горячительными напитками. Три стограммовых стаканчика. Как сказал один из старожилов, цифра три не случайна: в связи со слабым зрением старичка, два стаканчика необходимы для полноты ощущения и чёткости обзора — по одному на глаз. Третий необходим для равновесия — сбалансировать первые две дозы, сфокусировав разбегающиеся глаза в одной точке, по центру.

Осчастливленные художники партизанили, наливая из-под полы. Морщились, так же, в подкладку, тщательно скрывая мимикрию от окружающих. Выдыхали в рукав… Занюхивали волосами, на голове товарища. Мимо пробежал Робин Гуд, как его здесь называли. Он постоянно стрелял сигареты и приставал к каждому живописцу и не только, с двумя вопросами: дай закурить и дай двадцать рублей. Вечно пьяный, вольный стрелок другими словами старался не разбрасываться. Его лексикон сузился до этих фраз, обеспечивающих ему достаточное общение с вольными художниками и остальными работниками торговли.

Масть пошла и уже от толстого ушли покупатели, обременённые покупкой. Скромный банкетик постепенно переходил в разнузданное застолье. База переместилась в будку торговца сувенирами. Окружающие её давно окрестили чебуречной, а кое-кто добавил и название: «Чёрная дыра». В ней пропадало всё… Мечты, заработки и трезвый образ жизни. Старый, с двух попыток, не сумел попасть внутрь, так как дверь была закрыта. Он готовился к третьей. Неожиданно, узкая калитка открылась и появившийся, в проёме, толстый художник, спросил:

— Турникет ищите?

Старый ничего не ответил. Дверь была открыта и препятствие ликвидировано. Не говоря ни слова, старик исчез за горизонтом событий. В это время группа туристов заинтересовалась сувенирами, желая приобрести на память что-нибудь экзотическое. На их призыв, из «чебуречной» выглянуло жующее лицо, неприлично больших размеров. «Отец Виталий» продавал среди прочего товара глиняные и пластмассовые свистульки, работающие только на воде. Они то и заинтересовали покупателей. Чтобы игрушка издала пронзительную трель, в её нутро необходимо было налить воды. Перепутав стакан с водой и водкой, он по ошибке плеснул второй ингредиент. Ребёнок свистнул и поперхнулся. От этого он втянул ртом содержимое в рот и собрал глаза в кучу. Дикий рёв, переходящий в плач, разразился на всю торговую площадь.

— Ты ему что — тормозухи плеснул? — испугался толстый, ретируясь из каморки и пытаясь протиснуться в узкий лаз.

— Да нет — водка наверное. Ошибочка вышла…

— Ну я и говорю — тормозуха. После употребления водки почти все такими тормозами становятся…

— Нет — просто пьяный трезвому не товарищ, — не согласился тощий. — На разных языках общаются.

Продолжив банкет на старой стоянке, художники терзали скудную закуску. Ей являлась единственная конфетка, пережившая не одно застолье. Сколько она выдержала подходов, с последующим обнюхиванием карамельки — не мог сказать никто, но, конфетка до сих пор не утеряла своего фруктового аромата. Подошедший ребёнок пристально уставился на кондитерское изделие и тощий не выдержал, сказав толстому:

— Не позорься — отдай конфетку ребёнку. Вон как жалостливо смотрит.

— Ты чё — это же последняя закуска! — оторопел товарищ.

— Ему тоже закусить надо! — не сдавался доброхот. — Да я тебе, за свои носки, их сейчас кило принесу.

— Кто это тебе за твою рвань хоть фантик даст? — не поверил толстый.

— Элементарно! Я носки над дверью магазина повешу с требованием выкупа — сами прибегут…

— Как-будто продавцы их сами снять не смогут…

— Не всё так просто… Некоторые жёны своим мужьям стесняются носки постирать, а тут такой гостинец… К тому же, яд проникает через кожу…

— А как они тебе в них конфеты насыпать будут? — с подвохом, спросил старик.

— Блин! — разозлился тощий. — Через каминную трубу…

Страсти вокруг чебуречной улеглись и можно было возвращаться в элитную распивочную подальше от посторонних глаз и назойливых хвостов. Отец Виталий выглянул из будки и громко крикнул: