Николай Шмелёв - Безмолвие полной Луны (СИ)

— Ты определись, что тебе нужно: рому или патронов.

Пока сталкеры ждали возвращение предводительницы, Ворон разглядывал обнажённую натуру, вылившуюся на полотно, вместе со всеми природными недостатками. Личное неумение художника, в связи с этими фактами, оставалось неопределённым.

— Ню, — сказал подошедший Шмель. — Голая баба.

— Я знаю, как называется эта картина, — заявил Вова, внимательно осмотрев неприкрытый зад натурщицы.

— Как?

— Ни концов, ни кольцов — полна… эта… огурцов.

— Дешёвая шутка, — вяло отреагировал присоединившийся, к просмотру, Лис.

— А что, — возразил Ворон. — Колец — не видно? Нет. Концов тоже не видать. Остаётся эта… Ну, а уж её содержимое просто не разглядеть, в силу непрозрачности естественного материала.

— Интересно, — усмехнулся Шмель, — огурцы свежие или солёные?

Лис захихикал и высказал свои соображения:

— Ну, свежими они уже по определению быть не могут, да и для засолки, место неподходящее.

— Тогда замаринованные, — решительно заявил Вова. — Для них точно закрытая тара нужна, для пущей консервации.

— А доставать как? — подал голос Бегемот. — Ножницами, что ли?

— Лучше штопором! — авторитетно заявил Кот.

Чингачгук махнул рукой и равнодушно заявил:

— Да ладно — так выйдут, естественным, так сказать путём…

— Правильно, — весело согласился Лис. — Нужно было художнику огурцы друзой поместить — жопками наружу.

Он ещё посмеялся некоторое время и спросил Ворона:

— Чего это тебя Лариска отчитывала?

За него ответил Шмель, подло ухмыляясь:

— У Володи, какая-то треугольная фигня вырисовывается…

— Чего? — опешил Константин, соображая, кто из их компании мог стать заместителем Ворона.

— Ну — любовный треугольник.

— Это я понял! — согласно кивнул Лис. — Между кем и кем?

— Между Вороном, Барбариской и бутылкой.

— А-а-а! — понятливо и хором, радостно и слаженно, протянули сталкеры.

— А если в этой геометрической какофонии есть любовник? — задал Кот провокационный вопрос.

Шмель на секунду задумался и высказал свои соображения, по этому поводу:

— Ну, это уже квартет получается и ещё неизвестно, за что на ринге схватка яростнее происходить будет — за бутылку или за бабу…

— Точно! — согласился Бегемот. — Глаза хитрые-хитрые…

— Чего? — напрягся Чингачгук.

— Анекдот не помнишь, что ли, про то, как жена с любовником в постели лежат? Я к заначке… Так и есть — всю брагу выпили!

— Ох уж мне эта любовь! — поморщился Кот. — Вот где сидит!

Он показал рукой на горло, а Шмель ему дал ценный совет:

— В этом случае поможет сказка про любовь и мины.

— Как это? — заинтересовался Василий, на всякий случай внимательно слушая, а вдруг — пригодится.

— Просто, — продолжил учитель. — Пристаёт с любовью? Скажи ей, что ты во Вьетнаме на мину-лягушку уселся. Джон наступил, а ты просто сел, а когда вставал, то только и увидел, как мимо хари собственные причиндалы пролетели… Отголоски чужой войны…

Вернулась Барбариска и сталкеры гуськом потянулись к выходу и, как кому-то показалось — на свежий воздух. Позади остались огурцы, неприличные картинки и прочие баклажаны — нарисованные и настоящие. Вдоль дороги потянулись ангары, в которых разместились склады. От остального мира их отгораживал бледно-серый забор, со следами былой покраски. Исходя их этого, хозяева складов размещали вывески, рекламирующие их продукцию, прямо на крышах ангаров. Чем выше — тем лучше. Этому способствовали длинные деревянные шесты, на которых крепился рекламный плакат. Как правило, шесты ограничивались шестиметровой длиной. Некоторые владельцы были несогласны с ограничением и делали несущую конструкцию составной, но, до первого сильного ветра и так по-новой, в извечном круговороте бытия. В одном ангаре работали, видимо, остряки. На вывеске имелась надпись: «Склад ╧13», а рядом был нарисован весёлый цыплёнок. Под ним, оформитель написал крупными буквами: «Ваши яйца здесь».

— Категорически не согласен! — возразил Бегемот. — Я их уже съел, а те, что хранятся на складе — не мои.

— И мои на месте! — подтвердил Кот.

— Надо сменить название на «Клиника пластической трансплантологии», — предложил Чингачгук.

— Ты там будешь, конечно же — главврачом? — засмеялся Лис.

Выйдя на центральную улицу, сталкеры окунулись в местную толчею. Все куда-то торопились, суетились и смотрели только себе под ноги. Этому способствовали раздатчики всевозможных бумажек, от которых не стало продыха во всех городах. Это ещё одно поветрие, с которым власти бороться были не в состоянии. Играли музыканты, с детства воспитывающиеся вместе с медведями, мычали не менее талантливые певцы. Талант заключался в том, что при полном отсутствии голоса и музыкального слуха, они не стеснялись побираться на центральной улице города. Наглость — второе счастье… И тем не менее, даже у таких талантов находятся пьяные поклонники. Трезвые, видимо, трезво оценивают музыкантов. На эти высказывания, со стороны Ворона, Мастодонт позволил себе возразить:

— Это таланту важно, чтобы его слушатели имели музыкальный слух. В противном случае — кто оценит? А вот бездарю — наоборот. Он входит в эмоциональный контакт со своими слушателями, которые по уровню интеллекта, стоят с исполнителем на одной ступени. Соответственно, воспринимают действительность на одной волне…

Мастодонт устал и равнодушно махнул рукой, в гипотетическую сторону, где одни наяривали на музыкальных инструментах, которые видели второй раз в жизни, а другие их слушали, пуская пьяную слезу.

Направо, в ряде стеклянных витрин, промелькнула странная вывеска. Кто-то решил проявить эрудицию и назвал магазин «Колониальные товары», не совсем ясно представляя себе, что это такое.

— А что это за товары? — изумилась Лариса, и не мудрено, так как владеть заморскими колониями, Россия закончила, аккуратно после Октябрьской революции.

Ворон улыбнулся и, хитро прищурившись, пояснил подруге характерные черты вещей, поступающих из далёких и, не очень, колоний:

— Шахматные фигуры, там, из хлебного мякиша — покрашенные табачным пеплом. Если они изготовлены из чёрного хлеба, то и красить не надо. Из белого — дороже. Батон, всё-таки… Ну, что ещё? Рукавицы, лифчики, несуразных размеров — от мечтателей, ну и так далее… Да — про лес, чуть не забыл: брёвна, тёс и доски, вместе с брусом…

— Да ну тебя, — вяло выговорила Лариса, уже устав напрягать мозговые извилины.

— Что такое? — обнял её Ворон. — Это правда, а то, что написано на магазине, от скудоумия. Я-то, тут, при чём?

— Это что, — зевнул Шмель. — Вот, в одном месте дали название магазину — Нью-Йорк! Я понимаю, когда крепятся вывески, типа: «Эльдорадо», «Клондайк» — тут всё понятно. Символы супербогатого американского края, но, магазин «Нью-Йорк» в глухом селе Косорылово — это ни в какие ворота не лезет.