Николай Шмелёв - Безмолвие полной Луны (СИ)

— Ну, вы идёте, что ли?!

— Когда вы будете знать текст, скотина?! — сурово спросил его долговязый.

— А это как? — растерялся владелец распивочной.

— Ну, это же так просто! — пояснил визави. — Неужели трудно сказать: «Кушать подано!»

— Да пошли вы!

— Грубо, — сказал старый и опять исчез за горизонтом событий.

Из утробы вместительного деревянного ящика донеслась фраза отца Виталия: «Эта бутылка вбила в мою голову назойливую мысль о том, что в ней плещется жидкость для клизм».

Из овощных рядов вернулась Барбариска с полной авоськой овощей и фруктов. Она долго и нудно пилила Ворона, который её сопровождал и нёс самую значительную часть покупок. Барбариска на что-то злилась, а Вова крутил головой по сторонам, как-будто что-то выискивая.

— Что высматриваешь? — спросил его Шмель.

— Ищу место послания.

— Чего?

Ворон вздохнул и пояснил:

— Ну, где тут у них место, в котором можно послать, куда подальше?

— Почему тебя заботят эти координаты? — равнодушно спросил Шмель. — Разве нельзя этот вопрос решить прямо на месте?

— Ну, как же… Всё должно быть культурно! Есть же отхожие места, места для курения, так должно быть и место, где можно, на законных основаниях, излить душу собеседнику… К тому же, здесь слишком много посторонних ушей. А вдруг женщины примут это на свой счёт? Тут может такое начаться…

— Это точно…

— Да у него одно на уме! — встряла в разговор Лариса. — Неистребимое желание.

— Желание чего? — спросил Шмель, теряясь в догадках — или, или…

— Одно неистребимое желание выпить, а других грёз, практически, не возникает. Всё, что ни делается, это только побочные поступки, замыкающиеся на основном приобретённом инстинкте.

— Есть контакт! — обречённо произнёс Ворон.

— Не путай контакт с конфликтом, выдавая последний за первый, — недовольно огрызнулась Барбариска.

Она оставила Ворона на попечение компании, а сама опять удалилась в глубину торговых рядов, порешив, что толку от Вовы, как от козла молока…

Пока происходил этот внутриведомственный конфликт, Мастодонт с Диплодоком порядочно заскучали. Желание выпить стало назойливым. Насмотревшись на местную богему, которая, как правило, оправдывала своё название — всюду грязь и нищета, сталкеры сами стали искать стаканы.

— Ни одной мишени, — констатировал печальный факт Мастодонт.

— Чего? — не понял Диплодок, с подозрением косясь на товарища.

— Стаканы, я имел ввиду.

— При чём тут мишени?

— А куда ты из бутылки целиться будешь? — не выдержал Фёдор.

Остальных компаньонов уговаривать не пришлось, но, памятуя прецеденты, пришлось применять конспиративную тактику. Разговаривать, с местной пьянью, ни в чьи планы не входило. Конспирация, конспирация и ещё раз конспирация… Хвосты чуют запах спиртного на таком расстоянии, что ещё акула позавидует. Речь не идёт о километрах. Тут другое восприятие, перед которыми блекнут возможности нательных датчиков управления виманом, с его пси-сенсорным восприятием. Тут телепатия высшего порядка. При полном отсутствии запаха спиртного, оно воспринимается. Такие вопросы, как: кто, где и какое количество — начальный процесс обучения невольных экстрасенсов.

Сомнительные лица, помятые в борьбе с зелёным змием, мелькали с поразительной частотой, как партизаны — появляясь ниоткуда и исчезая в никуда. В данном случае, их смущали абсолютно незнакомые лица, к тому же, не желающие идти на контакт третьего рода. Наши герои тоже телепаты и посылали молча, на общем — открытом канале телепатической связи. Ожидалось, что Робин Гуд навернётся с дерева, где он сидит в засаде, в ожидании прокола со стороны художников. Одно неосторожное движение; только самый краешек стеклянного тела из рукава гонца, при его неосторожном движении — всё! От зоркого глаза вольного стрелка ещё ничего не ускользало… Прикончив пару бутылок, сталкеры, тем самым, положили конец блужданиям смурных личностей, без определённого рода занятий. Художники, тоже, временно угомонились, переваривая полученную информацию в жидкой форме.

Мимо прошла стройная девушка в платье, подражающем школьной моде восьмидесятых годов прошлого века, то есть в школьной форме.

— Почему в спецовке? — с недоумением спросил тощий толстого.

— С чего ты решил, что это спецодежда?

— Да уж больно похоже на вызов по адресу… «Школьницу вызывали?»

— Ха! — обрадовался толстый. — И правда — похоже.

Этот проулок вёл, вероятнее всего, на какие-то курсы, потому что стройные девушки сновали по нему взад-вперёд. То, что это не покупатели, пришедшие на рынок, было ясно с первого взгляда. Они шли не оглядываясь по сторонам — старой привычной дорогой. Мимо продефилировала престарелая мадам, с лыжными палками в руках. Шла на них она, как на лыжах, но в одних ботинках.

— Скандинавская ходьба, — просветил друзей долговязый. — Прямо поветрие пошло какое-то. Бегают с лыжными палками наперевес…

— Так лыжи, может быть, просто свистнули? — предположил старик, уже плохо что-либо соображая.

— А на палки никто не позарился? — усмехнулся толстый. — Сейчас лето!

— Ну и что? — не сдавался старик. — Есть лыжи с колёсиками — тренируйся — не хочу!

В ту же сторону прошла ещё одна особа неопределённого возраста и невысокого роста. В короткой юбчонке ярко-жёлтого цвета, она напомнила художникам канарейку. От неё за версту разило контрафактными духами, которые парфюмерные магазины выдают за французские. Все машинально заткнули носы, но запах, казалось, проникает в уши…

— Тонкий запах загадочности, — задумчиво промычал тощий, не решаясь разжать пальцы, тисками сдавившие нос.

— Гарны вонявки! — согласился толстый. — Аж глаза заслезились… А в зобу дыханье спёрло…

— Блин! — возмутился долговязый. — Зачем же в них купаться?

Одному старику было до фени.

— У меня нос будет синий! — пожаловался тощий. — Кстати, а куда подевался Контуженный?

— Он сейчас выполняет роль трассера, — ответил долговязый.

— Чего? — насторожились остальные, хором выразив крайнее недоумение.

— Ну — трассер. Пуля такая — светящаяся. Не знаете, что ли?

— При чём тут пуля? — зло спросил толстый.

— Он, подвизаясь на два фронта, ещё утром попал в обойму жаждущих спиртного, с той стороны забора. Последний раз Контуженный пронёсся мимо нашей толпы в магазин, практически светясь красно-оранжевым светом, от разогрева об атмосферу. Рожа красная, нос ещё краснее. О глазах и говорить нечего — как у лича, после страшной попойки…

Как говорится, вспомни о… и всё у тебя будет. Контуженный, в дальнем конце вернисажа, лежал в придорожной пыли ничком. Он, вероятней всего, страдал от тяжёлого ранения в голову спиртосодержащей жидкостью, но, не прекращал попытки идти в атаку. Раненый повернулся и подняв правую руку вверх, попытался что-то крикнуть. Получилось несвязное мычание. Долговязый скептически поглядел на поверженного бойца и вежливо спросил: