Александр Пономарёв - Ликвидатор. Тени прошлого

И уже в следующую секунду профессор, сам того не подозревая, дал мне ответ и на этот вопрос:

– Естественно, о нашем существовании сразу узнали в ФСБ и ГРУ. Многое изменилось за эти годы: другая страна, другие структуры, а цели одни и те же. Как думаешь, почему?

Я не отреагировал на него, а просто молча стоял и даже не пожал плечами.

– Зря ты так. Я ведь легко могу тебя уничтожить, – нахмурился профессор. Огоньки на его странной шапке замигали. Я почувствовал нарастающую боль внутри черепа, как будто невидимые руки схватили мозг и начали его давить. Поначалу я крепился, но, когда боль стала нестерпимой, закричал. Ноги подкосились, я упал на колени, глядя затуманенным от слёз взглядом на красные кляксы на полу. Они всё появлялись и появлялись. От повышенного внутричерепного давления у меня пошла носом кровь, и эти пятнышки были явным тому подтверждением.

– На первый раз хватит, – сказал сам себе профессор, и боль сразу отпустила. – Думаю, ты понял, как надо себя вести?

– Да, – прохрипел я.

– Вот и славно. Не стоит повторять отцовские ошибки. Со мной лучше дружить, я ведь могу сделать тебя своим наместником здесь. Понимаешь?

Я кивнул.

– Хорошо, очень хорошо, – улыбнулся профессор. – Давай начнём сначала. Ты ведь не против?

Я медленно повёл головой из стороны в сторону. Журавлёв ещё шире растянул губы в улыбке. «Идиот! Думает, я с ним соглашаюсь, а я всего-то посмотрел, как там дела у Насти с майором да чем заняты «монументовцы». Однако на друзей надежды нет: застыли мраморными изваяниями. Даже лица у них белые, как у тех мальчишек, и глаз не видать: закатились, только белки сверкают. Фанатики тоже стоят как куклы. Силён профессор, раз такую ораву людей и мутанта одновременно контролирует. Одна надежда, что у него батарея в коробе за плечами сядет. Тогда, может, расклад сил и поменяется».

– Ну, так вот, – продолжил Журавлёв. – Как думаешь, Серёжа, почему цели у них не поменялись?

– Не знаю.

– Да потому что все и тогда, – он махнул рукой куда-то в сторону, – и сейчас хотят безграничной власти. А что её даёт? – спросил он и тут же ответил на свой вопрос: – Сила! Только она способна подчинять себе не только людей, но и целые страны, да что там – континенты! А в чём она таится?

– В деньгах?! – процитировал я фразу из известного фильма.

– Ф-фу, как пошло, – поморщился Журавлёв. – Сила – в оружии, причём в таком, какого нет и никогда не будет у противника.

– Так вам Погребняк и люди из ГРУ приказали разрабатывать новые виды оружия?

– Мне никто ничего не приказывал! – сорвался на крик профессор и вскочил со стула (тот опрокинулся, громко стукнув дугой спинки об пол). – Я сам предложил свои услуги! Сам! Надо мной нет начальников, и никогда не было! Я Бог! Я Творец! Я лучший! – Он выдохся и замолчал, тяжело дыша.

С минуту Журавлёв со мной не разговаривал, ходил перед гудящим и сверкающим молниями кубом, что-то бубня себе под нос. Я использовал это время, чтобы незаметно сделать несколько маленьких шагов вперёд и немного сдвинуться в сторону. Так я сразу убил двух зайцев: приблизился на расстояние пары длинных прыжков к отобранному у нас фанатиками и сваленному в кучу оружию и посмотрел на Настю и Драгина. Они по-прежнему пребывали в странном состоянии, но уже не походили на статуи: лица немного порозовели. Я понял, как надо действовать, и решил немедля применить новую тактику:

– Так что же вам всё-таки приказали делать, профессор?

Журавлёв уже успокоился, его дыхание пришло в норму, вернулся нормальный цвет лица.

– Мне предложили, – он выделил это слово голосом, – сотрудничать, и я согласился, имея на будущее свои планы.

– Вот как?! – усмехнулся я. – Это называется вербовка. Когда обещают золотые горы, а на деле выходит пшик, если в итоге жив останешься.

– Много ты понимаешь! – вспылил Журавлёв (у Насти дёрнулась щека, а у Драгина забегали глаза), но тут же взял себя в руки, осклабился и погрозил пальцем: – Зря стараешься, тебе не удастся снова разозлить меня. Я осознал свою ошибку и больше не наступлю на одни и те же грабли. Не дождёшься.

Он задумчиво посмотрел на меня, словно решая, стоит со мной говорить дальше или превратить в живую статую, как и остальных в этом зале, пожевал губами, теребя пальцами кончик усов. Желание с кем-то поделиться своими гениальными идеями взяло верх, и профессор продолжил:

– Большие начальнички хотели использовать этот мир как полигон и фабрику по производству новых видов изобретённого здесь оружия. Думаешь, мутанты и аномалии были тут всегда? Как бы не так! И те, и другие вышли из моих лабораторий – как, например, пушки Гаусса и экзоскелеты. Позднее выяснилось, что у аномалий есть побочный эффект, этакий бонус в виде так называемых артефактов. В умелых руках они могли улучшить характеристики как обычного оружия, так и боевых единиц вроде прирученных мутантов или человека. В особых условиях артефакты генерировали породившие их аномалии и могли использоваться в тылу врага как мины замедленного действия. – Журавлёв перехватил мой удивлённый взгляд. – Да-да, я и это сумел сделать: комбинации из отдельных артефактов и определённых сплавов редкоземельных металлов способны создавать так называемые блуждающие аномалии. Для их активации необходим мощный всплеск пси-энергии. Для чего, думаешь, Зону время от времени сотрясают выбросы? Как раз для этого. Испытания до сих пор идут полным ходом. Я должен быть уверен на все сто, что мой план по слиянию обоих миров в одну большую Зону не провалится из-за какой-нибудь мелочи.

– Так он уже провалился. В моей реальности нет мощного источника пси-энергии.

– А вот здесь ты ошибаешься, – улыбнулся Журавлёв и поднял указательный палец к потолку: – Вышки сотовой связи. Ваша Земля усеяна ими. Я уже придумал, как превратить их в ретрансляторы пси-энергии. А там, где высокочастотных излучателей нет, можно использовать спутники. Космос просто кишит ими.

Я покачал головой:

– Не понимаю: зачем вам это? Для чего вы хотите уничтожить наш мир?

– Кто сказал, что я хочу уничтожить? – удивился профессор. – Я хочу сделать его таким же, как этот.

– Но зачем?

– Да затем, что вы бросили меня и всю мою команду. – В глазах Журавлёва сверкнули молнии, лицо побагровело. Он яростно сжал кулаки. Лампочки на его чудо-шапке засверкали гораздо ярче.

На этот раз импульс пришёлся на одного из профессорских сателлитов. «Монументовец» затрясся, на лбу вспухли вены, глаза полезли из орбит, на губах выступила пена. Он рухнул на пол, забился в конвульсиях, а потом так круто выгнулся, опираясь о пол головой и ногами. Пальцы его при этом скребли по бетону, сдирая в кровь ногти. Фанатик выгибался всё круче и круче. Наконец позвоночник громко хрустнул, и тело в чёрном комбинезоне обмякло тряпичной куклой.