Александр Забусов - Характерник. Трилогия (СИ)

— Это не важно. Мне бы только фронт перейти, а уж там отделившись от основной части группы, доберусь как-нибудь до Первопрестольной.

Звонок телефона прервал разговор, ротмистр поднял трубку.

— Зимин… Да… Да… Слушаюсь, ваше превосходительство…

Положил трубку. Посмотрел на Кутепова.

— Хорошо, я подумаю насчет вас. Не смею задерживать…

Перекочевавший на свое место госпиталь был переполнен до отказа. Пришедший по вызову Кардаш застал сотника «на перевязке», куда его на каталке закатили санитары. Увидев подчиненного, двум перестаркам и медицинской сестричке, только-только закончившей процедуру, велел:

— Выйдите все, мне с хорунжим пошептаться нужно.

И ведь вышли, даже без разговоров.

— Присядь Платоша.

— Как здоровье, Леш?

— Норма. Не обо мне речь. Зимин приходил.

— Поня-атно!

— Вот-вот. Короче, дело твое, но мой совет прими. Лебедя возьмешь, Травкина, Матушкина, вдруг сила потребуется, а он один как танк, с десятком башибузуков управится.

— Угу.

— А дальше не совет, а приказ. Найденыша бери.

— Так он же не поверстан?

— А ты его и не поверстаешь.

— Чего так?

— Не твово ума дело.

— Ну и на хрена тогда?..

— А потому что! Это приказ.

— Ха! Ясно.

— И этого возьмешь… флотского.

— Кого-о?

— Лейтенанта. Зимин настоял. Больше никого не бери.

— Я б еще двоих…

— Места нет.

— Так…

— Зимин думает, не всех шпиенов поотлавливали. И хошь-не-хошь, а информация про вас все едино куда не нужно дойдет. Так что, будь наготове каждую минуту ствол вынимать и… к пацану прислушайся, когда советовать будет.

Кардаш удивленно таращил глаза на раненого начальника.

— Леша, тебя часом не в голову поранили, да перевязку на бестолковку забыли поцепить? Чего малец насоветовать сможет?

— В общем так, Платон, когда припрет, вспомни мои слова. Удачи тебе, казак!

— Выздоравливай командир.

Бронетранспортер, раскрашенный камуфляжным рисунком, с открытым верхом стальной коробки, внушая уважение видом крупнокалиберного пулемета поставленного на турель, при малом скоплении провожающих покинул Мещеры, пересек ворота первого КПП. Дежурная смена из состава комендантского батальона провожая взглядами выезд технического средства, глазела на то, как водитель набирая скорость, умело объезжает воронки и «головешки» турецких танков, в большом количестве застывших на местах недавних боев, на всем пространстве перед стенами. Между тем, бронник выровнял свой маршрут и резво покатил в сторону Новороссийского шляха. Солнце давно перевалило экватор дня и встало на небосводе так, что глазам трудно смотреть в сторону удаляющейся «коробки». До вечерних сумерков еще далеко.

Представитель штаба, капитан Виталий Лазаревич, умостился вместе с личным составом в десантном отсеке. Четырнадцатитонный мастодонт, при длине семь метров, мог разместить в себе двадцать два человека экипажа, но Зимин настоял на десяти, и капитана это напрягало. Лазаревич считал, что к выезду отнеслись, несколько не профессионально, уменьшив боевую силу мангруппы практически вдвое. Мало того, командиром группы официально представили хорунжего Кардаша, а не его, капитана и дворянина. Хамы! Чего возьмешь от мягкотелого генерала, доверившего такое ответственное дело жандарму. Хотя тут несколько можно смягчить общий вывод. Вот, напротив сидит жандарм, подпоручик Павловский. Человек во всех отношениях приятный. Молод, не успел испортиться на службе. Тоже между прочем дворянин.

Лазаревич окинул взглядом людей, устроившихся в десантном отсеке. Пятеро в камуфляже, в разгрузках заполненных всем, что может потребоваться для боя. Отъявленные головорезы. Кажется пластуны. Среди них молоденький парнишка, улыбчивый щенок. Не могли кого постарше взять вместо него. Может чей протеже. Хотя кто в здравом уме пошлет в такую дорогу сына или брата? Бородатый казак, классического вида, в черной черкеске с…, вместо газырей патроны вставлены в узкие кармашки на груди, из рук ручной пулемет не выпускает. Лазаревич улыбнулся. По его мнению, лицо казака явно не было обезображено интеллектом. Сам в себе человек, непонятно о чем думу думает. Командир им назначенный. Кардаш. Хорунжий. Старше Лазаревича лет на семь-восемь, ну и чего в нем такого, что поставили старшим команды? Сейчас сидит с водителем в переднем отсеке, небось наслаждается властью над офицером штаба. Лицо капитана скривилось в судороге.

В это время сам Кардаш, освоившись на месте старшего, в душе сетовал на то, что вскоре придется покинуть машину, способную преодолевать водные препятствия, плавать по реке. Хорошая машина. Мощность двигателя двести сорок лошадей, запас хода двести шестьдесят километров, а на плаву — семьдесят. Правда скорость маловата, всего сорок пять километров в час по шоссе, но все это уже не важно. Качнуло.

— К-куда ты так? — возмущенно спросил у водителя, хотя сам виноват, отвлекся.

— Дак, яма! — оправдываясь, откликнулся Мордвинов, которого хорунжий все же взял с собой в качестве водителя.

— Я-ама! Рулить нужно правильно.

— Так я и рулю!

— Вот и рули. Сейчас поворот будет, не проспи, он хитрый, почти под прямым углом в ивовые кусты уходит.

— Помню, вашбродь!

Свернув, проехали около километра и встали впритык к борту другого транспорта. Хитрый Зимин, спланировал смену брони, что б хоть как-то запутать «лишние глаза и уши» возможных соглядатаев. К удивлению многих в команде, перегрузились в турецкий «Otokar Ural», машину более компактную и скоростную, «подаренную» в целости и сохранности мамелюками в последнем бою. На заднем борту бронника желтой краской латинскими буквами нанесена надпись: «Allah nazardan korusun».

— Что там турок написал? — поинтересовался Мордвинов.

— Да хранит вас Бог от злого глаза. — Пояснил подпоручик.

— Х-ха! Не сохранил значит. — Удовлетворенно констатировал водила. — Только машину испортил, зараза! Куда начальство смотрело?

Между тем, переговорив в стороне с ожидавшим их Вольским и пожав ему руку, Кардаш подал команду:

— К машине! Усаживаемся.

Ночь проехали спокойно. Только передвигались со скоростью черепахи. Раннее утро еще до солнца проявило серость клубов тумана, сравнимого с молоком, да росу под протектором колес. Вот когда первые лучи пробились через пелену, а потом и вовсе согнали ее прочь, бронеавтомобиль поехал порезвей.

Проезжая по Кубани, Кутепов не узнавал ее. Не то, чтоб он знал весь Краснодарский край, нет, но общее-то представление имел вне всякого сомнения. То ли природа после катастрофы изменилась до неузнаваемости, то ли в этой реальности климат несколько отличался от привычного ему с детства. НО! Это была другая земля. Совсем другая. Не было того простора, к какому привык глаз. Нет, они были, но густо перемешанные порослью молодого леса, дубравами и просто балками. Шоссе давно кануло в лету и из дорог угадывались только направления. Если б было погуще и побольше лесного простора, можно с уверенностью утверждать. Его обманули! Он не на Кубани, а на Дальнем Востоке, только с антуражем. Вместо японцев и китайцев — турки хозяйничают. Вместо охотников-дальневосточников, мужики с газырями на черкесках и в овчинных папахах.