Александр Забусов - Характерник. Трилогия (СИ)

Чёрный, смолёный корпус судна, ничем казалось, не отличался от киношного собрата. Подошли ближе. Кранцы — плетеные из начальных канатов. На носовой части фальшборта, белой краской написано название корабля. «Афродита». От греков другого ожидать, наверное, бесполезно. Менталитет. Ватерлиния не отбивалась. Команда не обращая внимание на пришлых и самого хозяина, с телег подогнанных к импровизированному пирсу, по доскам втаскивала на баркас тюки и ящики. Без суеты и гомона, парни крепкие, носатые и чернявые, действовали сноровисто и умело. Вот, что значит работать на собственную прибыль.

— Поднимаемся на судно. — Распорядился Иларий.

Палуба — сосновая, неокрашенная доска. Деревянная рубка выкрашена в белый цвет. Прикольно. На квадратных оконах рубочного домика, прибиты наличники. За стеклом видно классическое колесо штурвала. Куда не посмотри, кругом реалии далекого прошлого. Мачты, реи и грузовая стрела были деревянными, неокрашенными. Кнехты и утки — чёрные, шпили — чёрные. Даже дымовая труба камбуза и та, покрашена в чёрный цвет. У них, что, другой краски не нашлось?..

Снова команда для них:

— Все в трюм! Платон, там комнатенка вот для таких как вы нелегалов. Придется потерпеть. Вода, еда и помойное ведро имеется. Дверь мешками и ящиками заставим, вот так и провезем.

Кардаш с сомнением посмотрел на старого друга.

— Не рановато?

— В самый раз. Через полчаса отходим, а там глядишь мимо русского сторожевика проскочим. Отопрем вас, а у берегов Турции обратно в нору полезете.

— Ясно.

Оказавшись в узком, крохотном пространстве, четыре здоровых мужика ощутили себя как в гробу. Почему-то и дышать сразу стало тяжко. Снаружи услышали явные звуки того, что дверь заставляют грузом.

— Будто в могилу прикопали! — озвучил мысль Мордвинов.

— Ага, замуровали, демоны! — Согласился с ним Хильченков.

Глава одиннадцатая: Полшага до цели.

Первым всполошился Андрей. Эйфория того, что они с Кутеповым вот-вот достигнут цели пребывания в этом мире, быстро развеялась с пониманием, что за бортом судна назревают не совсем хорошие события. Несмотря на размеры помещения и тесноту, он отрешившись от действительности, нырнул в состояние Хара. Информационное поле Земли выдало неутешительный результат.

Мягкий теплый вечер погасил жар, отраженный от нагретых солнцем стен домов и дорожного полотна. До ближайшей стены дома расстояние составляло метров полтораста. Справа — решетка забора, за ней зелень кустов и деревьев парковой зоны, слева — пребрежная полоса и море. Вечер сбросил свой отпечаток и на людей, тех кто работал у баркаса, и тех, кто сейчас прятался в кустах парка. Последних, Андрей различил как сгустки черноты и обрывки волнений в их энергетическом фоне. Те кто скрывался, до колик в животе боялся чего-то. Отсюда повадкой своей, походил на лютого зверя, загнанного в ловушку.

— Платон Капитоныч, — подал он голос, — боюсь, что на греков сейчас нападут.

— Кто нападет?

— Этого понять не могу.

Заволновался весь коллектив, пытаясь двигаться в ограниченном пространстве, в своей беспомощности напоминая кильку в банке. Попытка открыть дверь, провалилась.

— Стучи! — торкнул Мордвинова в спину Кутепов.

— Ага!

Стоявший первым перед узкой дверью казак, стал кулаком долбить по деревянной полоске, отделяющей официальный трюм, от нелегального закутка.

— Громче стучи, не слышат.

Поздно. Что уж там снаруже происходило, было не понять, но уж возню, выкрики и даже стоны, они слышали. Как кульминация всего, звук двух выстрелов, а после этого через короткое время завелся мотор и баркас дернувшись, отчалил от пирса.

— Что делать, Андрей? — задал вопрос Кардаш.

— Платон Капитоныч, я не волшебник. Замочное устройство отпереть смог бы, но сдвинуть такое количество груза, которым подперли дверь, не сможет даже мой дед.

— Что ж, сидеть и ждать у моря погоды?

— Выходит, что так. Пока сидим тихо, от нас ничего не зависит.

Сидели и ждали «от моря погоды».

Между тем, за переборкой события разворачивались стремительно. Остатки банды Тимохи на гоп-стоп взяли в оборот контрабандистов, заставив их бросить у причала не разгруженную телегу и выйти в море.

Накопившийся в предгорье, холодный воздух, этой ночью перелетел через перевалы, будто вылился по гигантским природным желобам. Ветром срывая висевшие на горах тучи, понес их в открытое море. Бешеной стаей они заволокли небесный свод, заставив заволноваться морскую пучину. Горы держали осаду, сколько могли, и вот — ветер победил. Вода спокойная, с легкой рябью, но уже в километре от берега сплошь покрылась белыми бурунами, а дальше… Черное море летом обычно спокойное, будто специально созданое для купаний, на сей раз начало волноваться и штормить. Ветер усилился. Пытаясь сдвинуть с поверхности и погнать за собой частицы воды, он раскачал ее, образовав гребни и впадины, заставив воду пениться. Баркас как щепку бросало на волнах иногда обнажая, заставляя жужжать в воздухе гребной винт. В такую погоду патрульные суда пограничной службы врядли появятся на встречном курсе.

— К берегу… — перекрывая шум ветра и дождя, прокричал Тимоха. — Грек, к берегу рули!

Он не был моряком и его, как и членов банды, здорово мутило. Лицо побледнело, даже позеленело при свете фонаря. Иларий отчетливо распознал страх в глазах пахана.

— Нельзя! О скалы разобьемся!

— Блажишь! Отыграться хочешь? — Ствол пистолета уперся капитану судна в печень. — Делай, как говорю!

Танцующий на волне баркас, внезапно ушел в крен на правый борт, подловив Тимоху, заставив его головой, плечом и корпусом податься вперед, влепиться в дерево стены. Палец непроизвольно нажал на спусковой крючек и грянул выстрел. Шум бури и шторма превратил звук выстрелившего пистолета в сухой щелчок, вот только пуля разбила стекло перед штурвалом.

— А-а-а!

Не кричал, а ревел Тимоха. И не понятно было, чего в этом реве больше, страха или звериной ненависти ко всему происходящему. Иларий уцепился за штурвал, через провал окна морская вода вперемешку с дождем потоками хлещет прямо на него. Палуба частенько переходит из горизонтали в вертикаль и обратно. Остатки страха уходят, капитан в своей стихии. Падение — взлет — падение. Плавный и рваный одновременно ритм, может напугать только бандитов.

Четверо бандитов сидели в трюме, косыми, затравленными взглядами посматривали на связанных моряков, уложенных на доски пола между ящиками и мешками. Избитые моряки в свою очередь безучастно глазели на захватчиков. Полип даже в такой момент не смог удержать в узде свою натуру. При тусклом свете каганцов и сильной качке, пелеканьей походкой добрался до самого молодого. Уцепившись за какую-то снасть свисавшую с верхней балки, носком сапога прошелся по ребрам грека.