Валентин Егоров - 1941 год (СИ)

— Валера, ты слегка расслабь свое сознание, я хочу твоими глазами взглянуть на этого человека!

Через мгновение Иван Фролов произнес:

— Валера, фамилия этого человека Соловьев! В недавнем прошлом он работал на одном из заводов Лиды. Был заместителем председателя партийной ячейки на этом заводе, привык не работать, а руководить по партийной линии. Когда началась война, то он не пошел в военный комиссариат, а отправился к родственникам в Березовку. Когда и там появились немцы, сам вызвался стать начальником уездной полиции. Ведет с тобой переговоры только с одной целью, получить от тебя большие деньги на лечение раненых партизан, а позднее их всех сдать в криминальную полицию на расправу немцам. Одним словом, этот подлец хочет получить деньги от тебя и от немцев, но в Березовках действительно имеется отличный хирург!

— Товарищ командир, ну, и как мне в этом случае поступать? Не прикончить ли его что ли!

— Подожди, Валера, не торопись! Давай-ка, я с ним переговорю! После этого разговора мы и решим, что будем дальше с ним делать!

К этому моменту Рифат Игнатьевич Соловьев сам поверил в то, что ему удалось-таки этого мальчишку в форме немецкого солдата, обвести вокруг пальца! Он уже мысленно подсчитывал, сколько денег нужно будет запросить у этого мальчишки, и сколько ему заплатят немцы за восемь раненых красноармейцев. Он сидел за столом, спокойно наблюдал за тем, как Валерия, дочь Николая Мышакова, в доме которого он сейчас находился, собирает еду на стол. Рифат Игнатьевич даже не обращал внимания на то, как это девчонка флиртует с командиром красноармейцев. Она бегала вокруг этого парнишки, касаясь его, то своим бедром, то своей грудью, но он ничего не замечал, так как был погружен в свои мысли.

В этот момент Соловьев вдруг почувствовал, как остро заболела его голова, в ней вдруг возник таинственный потусторонний голос, который вдруг поинтересовался:

— Привет, Рифат Евгеньевич! Так ты считаешь, что сумел обмануть, вокруг пальца обвести этого парнишку?! Понимаешь, но я хотел бы тебе сказать, что это не совсем так. Сейчас я решаю, как с тобой поступить? Расстрелять ли тебя на месте, или отпустить? В этом деле меня смущает только одно то, что ты только задумал совершить преступление, раненых защитников родины выдать, продать за деньги врагу нашего государства, то эта твоя задумка пока еще не стала преступлением! Преступление можно назвать преступлением только в том случае, когда оно действительно совершается! Но и в таком случае, как ты сам понимаешь, я уже не могу просто тебя отпустить, так как ты многое знаешь! Так что дилемма, или отпустить или тебя расстрелять, все еще остается?!

Иван Фролов стоял в траншее, выпрямив спину, в данный момент он продолжал мысленную беседу с предателем родины Соловьевым. Одновременно Иван наблюдал за тем, как шесть орудий полковой артиллерии капитана Горелова принялись за методичное уничтожение этой вражеской колонны. Фролов нутром своим ощущал, что еще немного усилий и враг побежит, бросая оружие и технику на дороге, спасая свои души! В какой-то момент обстрела к орудиям полковой артиллерии присоединилась дивизионная артиллерия. Участок дороги Слоним — Мосты перед поселком Пески по сути дела превратился в огнеопасное поле, там то и дело рвались 76 мм снаряды полковой артиллерии и 122 мм снаряды дивизионных гаубиц.

Наступил момент, когда разведчики и мотоциклисты 29-й моторизованной пехотной дивизии не выдержали такого сосредоточенного огня советской артиллерии, они побежали с поля боя, немецкие солдаты рассыпались по близлежащим рощам и перелескам, спасая свои жизни. Бойцы капитана Головина поднялись в атаку, они вышли на шоссе, осторожно начали по нему продвигаться, уничтожая вражескую живую силу.

— Иваныч, не теряй зря времени, прикажи своим бойцам собирать трофеи и готовься к боям с регулярными подразделениями Вермахта. — Затем он снова переключился на разговор с Соловьевым. — Итак, Рифат Игнатьевич, очень похоже на то, что мы с вами все-таки договорились! Вы и ваши полицейские не будут препятствовать крестьянам Березовки заниматься лечением наших раненых бойцов. Мы же вам выплатим определенную сумму в рублях за каждого бойца, прошедшего такой курс излечения. Помимо этого, мы с вами договорились о том, что будем с вами поддерживать нормальные рабочие отношения…

Примерно, в десять часов вечера старший лейтенант Торопынько находился на командной пункте своего отряда, он продолжал в бинокль наблюдать за тем, как в полутора километрах от его позиции движутся красноармейские войска, командиры которых с подозрением встречались с его бойцами делегатами связи. Они категорически отказывались встречаться с ним, как командиром сводного отряда поддержки, и только родным матюгом подгоняли своих красноармейцев, заставляя их быстрее пройти мостами через Щару, чтобы снова скрыться в белорусских лесах, распростершимися за переправой.

Геннадий Сергеевич все еще вспоминал, как его командный пункт посетил молодой полковник из 13-й армии, который ему и рассказал о том, что два дня назад в наступление на Гродно принимала участие еще и 13-я армия, которая выдвинулась из-под Гомеля. Но контрнаступления под Гродно, как такового, так и не состоялось, а немецкие танковые дивизии 3-ей танковой группы немецкого генерала Гота сумели выйти на тылы 3-й, 4-й, 10-й и 13-й советских армий, их чуть ли не полностью разгромили. Он рассказал также, что по слухам и по этим мостам управление 13-й армии уже давно переправилось, сейчас оно находится под Минском, руководит его обороной.

— Насколько я информирован, Минск был захвачен немецкими войсками еще 28 июня 1941 года, на шестой день войны. — Глухо сказал старший лейтенант и потупил голову.

— Ах, вот оно как! Мы этого еще пока не знали! — Горестно произнес полковник. — Собирались после переправы двигаться на Минск, но в нашей 5-й танковой дивизии танки остались без горючего и без боекомплекта. Видимо, нам придется их здесь бросить!

— Но у нас имеется и топливо, и целый склад снарядов любого калибра! Так что мы готовы заправить ваши танки, выдать им несколько боекомплектов. Но не могли бы, товарищ полковник, попросить своих танкистов, остаться с нами. На позиции моего полка сейчас выдвигаются две немецкие дивизии, одна моторизованная, а другая пехотная.

— А кто это «мы»? — Поинтересовался полковник.

— Да, мы это сводная бригада! На базе инженерного батальона 8-й стрелковой дивизии была сформирована сводная бригада трехбатальонного состава, а также полковой артбатареи и дивизионной артбатареи. Вот уже сутки держим оборону в треугольнике Слоним — Зельва — Мосты и Деречин. Мне два часа назад сообщили, что 3-я армия переправилась по мостам через Неман и сейчас ее подразделения продвигаются к мостам через Щару.