Валентин Егоров - 1941 год (СИ)

— Папка, спаси, меня убивают! Почто ты, вражина, стрелял в меня, я ж ни в чем не виноват?! Папка и дядя Фидосий стреляйте в него, а не то он вас всех порешит!

Мужики, сидевшие в задке телеги, в этот момент своими руками, остервенело, елозили под соломой, толстым слоем которой было покрыто дно телеги. Выпученные глаза свои они ни на миг не отрывали от дула пистолета Ивана Фролова. В какой-то момент крестьянские руки что-то нащупали, из-под соломы на свет показались приклады еще двух охотничьих ружей, бескурковой двустволки и старой берданки. Иван перевел ствол пистолета в их сторону и довольно-таки спокойный голосом, хотя внутри его все бурлило и требовало, прикончи всю эту мразь грабителей, произнес:

— Мужики, если достанете свои ружья, мне придется вас всех пристрелить без суда и следствия. Так что сидите в телеге спокойно и не дергайтесь, будете живы! Я хочу только разобраться с этим Васькой. Так зовут этого паренька, если я не ошибаюсь?! Он со своим другом Серегой убили мою жену!

— Я никого не убивал и не хотел убивать, только стрельнул из своего старенького ружьеца один раз для острастки! И все тут!

— Этим выстрелом, ты, подонок, попал Марии в голову, убил ее! Несколько минут назад я хотел тебя просто убить, но сейчас передумал! Теперь хочу прострелить тебе твое второе колено! Я хочу, чтобы ты до конца жизни не ходил, а хромал бы на обе ноги. Вспоминая этот день, когда из-за своей жадности лишил жизни невинную душу!

Иван Фролов второй раз нажал курок своего «Вальтера Р38»!

Тяжесть столь неожиданного, и столь трагического расставания с Марией долгое время не отпускало душу Ивана Фролова. Ему хотелось остановиться, сбросить с плеч эту страшную потерю, лечь на траву и ствол пистолета приставить к виску своей головы. Чтобы разом и навсегда покончить со всеми личными проблемами! Но Иван не останавливался, а продолжал размеренно шагать по лесной дороге, все дальше и дальше удаляясь от речки под таким красивым названием Лесная. Время от времени из внутреннего кармана куртки он доставал полетную карту, которую нашел в пилотской кабине самолета, но ее масштаб оказался слишком велик и позволял ориентироваться только по направлениям, примерно, определяя, что и где находится, а не по топографической карте местности. Даже речка Лесная на этой карте была отмечена одной лишь тонюсенькой линией, без берегов. Вновь и вновь Фролов вспоминал слова одного из крестьян, который оказался отцом Васька, того самого паренька, который по глупости и по пьяни убил его Марию. Тот подошел к нему, снял кепку с лысой головы и тихо ему сказал:

— Парень, ты уж извини моего Василия, дурень он. Не смотря на то, что к нам совсем недавно пришла советская власть, жизнь наша крестьянская по-прежнему очень тяжелая. Вот, чтобы облегчится, мы и пользуемся самогоном. А эти два наших придурка, увидели, значить, заметили, как в лес упал ваш самолет, вот решили поживиться легкими деньгами, а нарвались на вас! Серегу мы завтра похороним, а с Васьком — беда! Его надо завтра везти в город к врачу, чтобы раны на коленях правильно перевязать, но ехать в город не на чем, тем более, что сегодня началась война с Германией.

— Какая война и когда она началась? — Взволнованно поинтересовался Иван Фролов.

— В полдень по радио выступил Молотов и сказал, что на нас, то есть на Советский Союз, напала Германия. Вот такая непруха с нами приключилась, парень! С раннего утра на селом пролетело очень много немецких самолетов! Наши баба хотели сходить в районный центр, но вскоре вернулись и сказали, что повсюду им повстречались немецкие войска!

— Если хочешь, то я могу перевязать раны твоего Васька?!

— Не надо этого делать, если ты покажешься в нашей деревушке, то тебя непременно убьют, чтобы отомстить за парней. Да и к тому же наши мужики очень злы на эту вашу, на советскую власть. Такого еще не бывало, чтобы чуть, что не по-вашему, так крестьянина бросают в тюрьму или отправляют в лагерь на отсидку срока. С крестьянином так в Европе никто не поступает!

Если судить по карте, то Иван Фролов шел, держа направление на белорусский городок Лида. До этого провинциального городка Ивану оставалось прошагать километров восемьдесят, два-три дня пути пешком. В этом городе по старым адресам Фролов надеялся найти кое-каких знакомых людей и с их помощью выправить бумаги, паспорта для того, чтобы и дальше пробираться к Москве. Правда, имелась еще одна возможность, продолжить новый путь в Берлин, но из-за начавшейся войны все теперь находилось в зависимости от того, что ему удастся сделать в Лиде. На всякий случай Иван вернулся на место падения самолета и все свои документы забрал из устроенного ранее им тайника для документов.

После того, как он распрощался с крестьянами, по вине сыновей которых погибла Мария, Иван уже более ни с кем не встречался, а пару деревушек обошел далеко стороной. Отец Василия незаметно для своего друга тайком передал ему большую буханку белого хлеба, громадный ломоть крестьянской колбасы и четыре больших луковицы с маленькой баночкой соли. После короткой остановки на перекус, прошагав минут пятнадцать, Фролов вдруг услышал, как далеко впереди возник долгий и непонятный гул. Этот гул уже долго не прекращался, причем, Иван никогда прежде не слыхал такого. Больше из-за любопытства Иван Фролов слегка изменил направление своего движения, после чего с каждым его шагом этот непонятный звук только усиливался.

Когда впереди появились первые проплешины среди деревьев, то Ивану стало понятным, что его лес спаситель вот-вот закончится. Тогда Фролов свою котомку спрятал за стволом одной приметной сосны, а дальше начал тишком и с опаской пробираться вперед, прячась за стволами деревьев, что, возможно и спасло ему жизнь. Наступил момент, когда лес совсем закончился, впереди раскрывался простор колхозных и совхозных полей с пшеницей, гречихой и овсом. Среди этих полей проходила проселочная дорога, сплошь забитая танками, бронетранспортерами и грузовиками с пехотой в кузовах. Эта механизированная автоколонна не имела начала, ни конца, она нескончаемой чередой двигалась по дороге. На танках и на грузовиках были нарисованы черные с белой окантовкой тевтонские кресты! Эта вражеская колонна двигалась неторопливо, они никуда она не торопилась. Даже находясь на расстоянии от нее в километр, Иван Фролов всей своей кожей ощущал глухую самоуверенность, надменность вражеских солдат, сидевших в кузовах грузовиков с винтовками в руках!

В этот момент голову Ивана Фролова поразила одна нехорошая мысль о том, что сегодня, в первый день войны, он еще не увидел, не встретил ни одного красноармейца, защитника родины! А сейчас он лежит, прячется в лесу от чужих людей на своей собственной земле, наблюдая за движением автоколонны с вражескими войсками на борту. Не смотря на довольно-таки большое расстояние до дороги, Фролов хорошо видел, как немецкие солдаты спокойно между собой переговариваются, смеются, время от времени перекликивались с солдатами в кузовах других грузовиков. Словом, эти немецкие солдаты вели себя так, словно они находились в своей стране, у себя дома. Словно Советский Союз, как государство, не обладал достаточными вооруженными силами, способными этим немцам оказать вооруженное сопротивление, выбросить их за пределы своей территории!