Валентин Егоров - 1941 год (СИ)

В довоенное время этот пивной бар в основном работал по обслуживанию крестьян, приезжавших на воскресную ярмарку со своей продукцией. В нем они могли попить хорошего пива, неплохо перекусить, а также, если проголодались, то и неплохо пообедать, съесть первое и второе блюда за очень недорого.

Эти мысли Фролова были тут же опровергнуты, когда он повернул свой мотоцикл в очередной переулок, то был вынужден тут же притормозить. Совершенно неожиданно для самого себя, он вдруг увидел, что этот переулок был до упора забит подводами, загруженными свежими овощами, картошкой, луком, капустой и свеклой с крестьянских огородов, канистрами молока, бидонами сметаны и сливок. Торговля велась бойко, некоторые крестьяне торговали прямо с подвод, а другие — с прилавков, сооруженных из подручного материала. Горожане бродили среди подвод и прилавков, покупая свежие овощи, зелень с огорода, яйца, масло. Следует признать, что и на этот раз горожан было очень много, они не только покупали свежую крестьянскую продукцию, но и вели уважительные беседы с седобородыми крестьянами. Вероятно, в этих беседах обсуждалось начало войны, подумал Фролов, ловко лавируя на мотоцикле среди этого большого количества людей. В толпе покупателей и продавцов было очень много молодежи, которая тоже что-то покупала, но большой частью кучковалась между собой, о чем-то беседуя.

Фролов вспомнил и сильно взгрустнул по своей Машке, погибшую, его защищая! Личное горе на людях всегда легче переносится, вскоре этот парень снова с головой ушел в наблюдение за этим городским столпотворением. Оно ему снова напомнило о том, что сегодня в воскресение, началась война, Германия напала на Советский Союз. Из-за этого скопления народа и крестьянских подвод, он был вынужден до минимума снизить скорость движения своего трофейного мотоцикла. Но Фролов не останавливался, а продолжал осторожно двигаться на мотоцикле между подводами, внимательно посматривая по сторонам.

В какой-то момент Иван Фролов в шумной толпе торговцев и покупателей прямо-таки своим мотоциклом наткнулся на трех мужиков, которые, как ему показалось, явно не были ни крестьянами, ни горожанами. Они, цепко придерживаясь друг друга, пробирались к какой-то одной только им известной цели. Возможно, Фролов и дальше проехал бы мимо этой подозрительной троицы, если в этот момент один из парней вдруг не обернулся, не посмотрел в его сторону. По его взгляду Иван догадался, что внимание этого парня привлек его мотоцикл, тот догадался, что под ним немецкий армейский мотоцикл! Парень толкнул плечом своего напарника, что-то шепнул тому на ухо. Его напарник так и не ответил на этот шепот, а жестом руки показал, мол, «заткнись, приятель, у нас более важное дело»!

Тогда Фролов обратил внимание на их одежду, казалось бы, что эти парни были одеты в кургузые пиджачишки местного пошива, как и большинство местных крестьян. Иван же сразу же своим опытным глазом определил, что эти пиджаки были специально пошиты и пошиты таким образом, чтобы одежда этих молодцов ничем бы не отличалась бы от одежды местного крестьянства. Но опять-таки наметанный глаз Ивана Фролова выделил одну странность, которая была общей для этой троицы. Полы кургузых пиджачков этих как бы крестьян подозрительно оттопыривались с правой стороны. Во время движения, а эти парни не просто шли, они, словно подкрадывались к своей цели, из-под полы пиджачишек у них проглядывали рукоятки немецких пистолетов-пулеметов МП38, которых население Польши уже успело прозвать «шмайсерами».

Внутренним чутьем Иван Фролов догадался о том, что сейчас он наблюдает работу представителей немецкой разведывательно-диверсионной группы, которая в данный момент на кого-то охотится. Он свернул в сторону, тут же притормозил и свой мотоцикл поставил так между подводами, чтобы иметь возможность снова быстро вскочить на него, чтобы тут же на нем дать деру в случае возникновения такой необходимости. Но в то же самое время Ивану было страшно любопытно узнать, на кого же именно сейчас охотились эти немецкие диверсанты! Он поднялся с сиденья мотоцикла, по-молодецки крепко потянулся, потрещал всеми костями своего скелета. Три часа он провел за рулем мотоцикла, нигде не останавливался, не поднимался с седла, сейчас ему было нужно немного разогнать кровь в своих жилах, размять свои косточки.

Разогнав кровь по жилам, Иван Фролов подошел к заднему сиденью мотоцикла. Прикрывая своим телом немецкий автомат, особо не торопясь, он освободил «шмайсер» от веревочных креплений, проверил его и, держа его в правой руки, опустил автомат вдоль своего тела. Подготовившись, таким образом, к бою, Фролов всем телом развернулся к заинтересовавшим его трем мужикам с немецкими автоматами под пиджаками. За это время они продвинулись вперед всего лишь на десять шагов, но эти шаги точно определили цель охоты диверсантов, то, что их сейчас так интересовало.

Это была деревенская девушка с платиновыми волосами, которая стояла и торговала за одним из прилавков, сооруженного из-под подсобного материала на скорую руку рядом с крестьянской подводой. Этой девушке было двадцать-пять или двадцать — семь лет, она торговала молоком, сметаной и сливками. Рядом с ней суетился молодой паренек лет семнадцати, который то и дело подбегал к подводе, что-то с нее брал и подносил к прилавку. Горожане, видимо, были хорошо знакомы с качеством молочной продукции этой крестьянской семьи, поэтому к девушке с платиновыми волосами стояла из горожан небольшая очередь. Девчонка же работала с своей клиентурой, ни на что другое не обращая внимания. Она старалась, как можно быстрее, обслужить своих клиентов. Поэтому платиновая блондинка, погруженная в свою работу, пока так и не заметила, что к ней, чуть ли не со всех сторон осторожно подбираются здоровые мужики!

В очередной раз, скользнув своими глазами по лицу этой сельской девчонки, Иван Фролов вдруг ее узнал. Это была Света, одна из двух радисток, которые решили Мориса Берныньша использовать в качестве своего прикрытия в те времена, когда немцы оккупируют Западную Белоруссию. Внимательно присматриваясь к Свете, Иван Фролов вспомнил гневные слова, которые Нина в свое время высказала ему, она ему тогда заявила:

— «Ты, парень, что творишь? Ты, что не понимаешь, что скоро начнется война! Что немецкие войска вот-вот нападут на Советский Союз, на нашу родину! Оккупируют часть ее территорий! И тогда мы со Светой превратимся в один из ручейков связи честных людей с Москвой!»

Сейчас перед Иваном Фролом за прилавком стояла и торговала крестьянской продукцией именно та Света, которая была одной из тех двух девчонок, которых отобрало центральное НКВД в Москве. Они должны были заняться не только работой по организации радиосвязи Лидского подполья с Москвой, эти девчонки должны были обеспечивать качественной радиосвязью подполье всей Западной Белоруссии и Польши. Морис Берныньш, может быть, и не знал, чем же Нина и Света должны были заниматься в своей работе на подполье, но он их взял себе в прислугу, сделав их своими горничными. Может быть, у богатого рижанина с этими девчонками все бы и сложилось, если бы в его доме не появился Вальдемар Косински, он же Иван Флоров. Своим неожиданным появлением Иван сломал спокойную и размеренную жизнь Мориса и его прислуги. В конечном итоге Морис погиб, девчонки разбежались и до настоящего времени где-то скрывались.