Валентин Егоров - 1941 год (СИ)

— Дима, ты не мог бы полежать более спокойно! Не дай бог, сено разворошишь над своей головой! Увидев тебя, немцы испугаются и постараются тебе показать, где раки зимуют! Не забывай, мы с тобой первыми открываем огонь, остальные начнут стрелять по немцам, только после наших выстрелов! Ты меня понял, Дима?

— Так точно, товарищ командир!

Иван Фролов тут же в мысленном режиме поинтересовался у Семена Ивановича:

— А вы, Семен Иванович, понимаете, что может сложиться такая ситуация, когда я с Димой должен буду взять на себя основной удар этих немецких диверсантов! Вам же с лейтенантом Домбровским придется тогда принимать решение в соответствии со сложившейся обстановкой! Будете или не будете вы выдвигаться вперед, чтобы станковым пулеметом обстрелять эту полуроту немецких диверсантов, тем самым нам помочь, то уж это вы сами решайте!

— Иван, да ты не беспокойся по этому поводу. Я уже рассказал Льву о возможных вариантов того, как будет складываться боевая обстановка. Он считает, что, если нечто подобное произойдет, то наша группа обязательно выдвинется вперед, чтобы помочь тебе и сыну! Что же касается сержанта и его бойцов, то лейтенант Домбровский сказал о том, что этот сержант воюет с первого дня войны, поэтому он знает, что нужно и когда это нужно делать в той или иной ситуации!

Фролов стоял, прикрываясь стволом сосны, и наблюдал за действиями разведки противника. После мысленного общения с сыном и отцом Лукашевич, в ходе которого он обсудил возможные варианты развития боевой обстановки, на него вдруг снизошло полное спокойствие. Иван хорошо помнил, как он сильно волновался, впервые встретившись с немецкими мотоциклистами в лесу, или перед первым боем с немецкими диверсантами. С момента такой неожиданной и такой преждевременной смерти своей Марии прошла ровно неделя. За это время Иван Фролов несколько изменил свое отношение к своей же жизни. Нет, он не стал по залихватски к ней относиться, мол, ему любое море по колено, делаю, что захочу, или поступаю, как пожелаю!

Просто девятнадцатилетний Иван Фролов стал гораздо более сдержанным в выражении своих чувств человеком. Он как бы повзрослел, заматерел, его близкие товарищи, а многие из них были гораздо старше его по возрасту, часто воспринимали его, девятнадцати летнего парня, как человека, умудренного жизненным опытом, с которым можно посоветоваться по любым жизненным вопросам. Семен Лукашевич воспринимал его, как своего старшего сына, но в тоже время он не стеснялся с ним беседовать на темы, которые могли интересовать людей в более пожилом возрасте или стариков. Да и внешне Иван Фролов выглядел сейчас не девятнадцатилетним юношей, а вполне взрослым тридцатилетним мужиком!

Фролов стоял, держал в руке травинку, и как бы ею поигрывал пальцами руки, он внимательно наблюдал за действиями этой настырной вражеской разведгруппы. Сейчас он снова сменила направление своего следования, снова сменила позицию. Еще какой-то десяток шагов, и эта четверка появится прямо перед позицией, которую сейчас занимал мрачноватый сержант со своей пятеркой красноармейцев. Иван решительно травинку сунул в рот, в руки взял немецкий карабин с четырехкратным снайперским прицелом.

Теперь в прицел он хорошо видел лицо сержанта, видел, как судорожно сокращались его лицевые мускулы. Видимо, в этот момент сержант беззвучно матерился, умоляя всех богов, чтобы эти проклятые немцы не заметили бы его группы, не перестреляли бы их всех на глазах их же товарищей! Иван попытался мысленно внушить этому сержанту спокойствие, не спешить со вступлением в бой, а выбрать удачный момент и по группе диверсантов нанести огневой удар из всего своего оружия.

Так и не разобравшись, удалось ли ему внушить сержанту спокойствие или нет, Фролов принялся через прицел снайперской винтовки разыскивать вражеский разведчиков. Ему повезло первым, в прицел его снайперской винтовки попал лидер группы немецких разведчиков, тому оставалось только пройти только через кустарник, и он тогда бы появился бы прямо перед огневой позицией красноармейцев! Иван поинтересовался, мысленно обращаясь к Диме:

— Дима, ты готов открыть огонь по противнику?

— Так точно, командир! Держу на прицеле трех фрицев!

— Хорошо! После моего выстрела, можешь и ты стрелять!

Лидер вражеских разведчиков собрался сделать еще одну перебежку до следующего куста, как негромкий хлопок винтовочного выстрела его остановил. Удивленный этим выстрелом, немец выпрямился во весь свой немалый рост, словно он собрался с его высоты найти этого нарушителя лесной тишины, его наказать, но в этот момент он лицом с красной точкой во лбу неожиданно вдруг рухнул в придорожную траву. Трое других немца так и не отреагировали на этой слабый по звуку выстрел из немецкого карабина Маузер 98к, они, уже действуя больше по инерции, придерживаясь лесной тени, продолжали двигаться к кустарнику, за которым открывалась панорама огневой позиции сержанта и пяти красноармейцев.

Три выстрела, последовавшие один за другим, покончили с этой группой разведчиков, они также покончили и с лесной тишиной. Последовали две коротенькие очереди «шмайсера», каждая в два патрона, еще два немецких диверсанта свалились мертвыми телами прямо на обочину лесной дороги. Последовал пятый, очередной винтовочный выстрел, снайпер немецкой диверсионной группы решил отреагировать на выстрелы неизвестного пока противника. Он попытался перебежать дорогу, так как, по его мнению, с другой стороны дороги было бы лучше видна позиция вражеского снайпера, но споткнулся на ее середине, выронил из рук свою снайперскую винтовку и, широко раскинув руки, он носом как-то деревянно ткнулся в тележную колею этой лесной дороги. Остальные немецкие диверсанты тут же растворились в лесных зарослях.

Пока Иван Фролов перезаряжал свою снайперскую винтовку, Дима Лукашевич длинной автоматной очередью обстрелял минометный расчет 50 мм ротного миномета. С первыми же выстрелами два диверсанта бросились к грузовикам, сняли с него свой миномет, чтобы его попытаться установить посередине этой дороги. Дмитрию удалось убить командира этого расчета, ранить в ногу заряжающего. Первый громкий стон этого раненого немца разнесся над полем боя. А Дима в этот момент уже обстреливал подозрительный кустарник, после обстрела из кустарника выпал еще один снайпер. Этот немец упал на четвереньках и быстро пополз, перебирая коленями, чтобы спрятаться в ближайшем кустарнике.

Перезарядив снайперскую винтовку, Иван снова прильнул к ее прицелу, он принялся внимательно, одно за другим осматривать густую лесную растительность и кустарники вдоль дороги, которыми немецкие диверсанты могли бы воспользоваться в качестве укрытий для ведения огня по своему противнику. Но уже через некоторое время Фролов убедился в том, что все эти места оказались безлюдными, там никого не было. Иван про себя чертыхнулся, опять все стало походить на то, что эти чертовы немецкие диверсанты не желают воевать с регулярными подразделениями противника, им подавай возможность нанести скрытые и внезапные удары по своему противнику.