Андрей Чародейкин - Космофлот: Война и миры [СИ]

— А вот десантники даже пострелять из настоящих бластеров дают! — продолжил меж тем глупый пацан, не замечая надвигающейся бури. Не, — понял Костя, — распухшим ухом пацан не обойдётся. Сейчас Витёк этого пацана засунет в ту центрифугу и катапультирует в стратосферу во славу космодесанта. Костя вздохнул, и ринулся спасать ситуацию:

— Это потому, детка, — тяжёлым голосом, подражая старшине, начал Костя, положив руку на плечо наглого пацана, — что десантуре мяса не хватает.

— Какого мяса? — не понял пацан, с подозрением косясь на двух флотских.

— Пушечного, — пожал плечами Витёк, подхватив игру друга, — Расходного. Какого же ещё?

— Ты погляди на них, — предложил Костя, кивая на довольных жизнью бравых десантников, раздающих автографы, и принимающих цветы у девушек возле шатра походного мобилизационного пункта космодесанта. У входа было не протолкнуться.

— Погляди: как они разряжены! Пряжки сияют! И аксельбанты, и нашивки, и значки всякие понацепляли! Прямо карнавал! — продолжал Костя, мысленно вздыхая грустно и завистливо: на их форме рядовых космофлота ничего из перечисленного не было. Больнее всего, что им с другом всякие такие аксельбанты и уж тем более значки отличников боевой подготовки и в будущем никак не светили.

— Это всё нужно, что бы внимание привлечь, — кивнул между тем Витёк, и продолжил игру: — Если жертву блеском мишуры не ослепить, она же думать начнёт!

— О чём тут думать?! — попытался возмутиться наглый пацан, желая, видимо, вернуть себе инициативу в дискуссии. Но не с теми связался.

— О том, что такое служба в десанте на самом деле, — принимая вид скучающий, человека, обогащенного неким тайным пониманием сакрального смысла, проворчал Константин.

— Ну да! А то! — подхватил Виктор. — Настоящим-то мужикам мишура эта вся не нужна. Капитально говорю!

— Серьёзным космическим воинам мишура не к чему, да, — многозначительно покивал головой Константин.

— Вон, на шатёр космофлота погляди, — предложил Виктор, — Скромно, по-уставному чётко, ровно.

— Потому что там показуха не нужна, — с видом знатока кивнул Костя. — Любому же ясно, где служить интереснее.

— Ну так! А ведь там и дембель, — не глядя на замершую вокруг публику, с любопытством прислушивающуюся к разговору, сообщил Виктор Константину с видом заговорщика: — а ты видал на гражданке бывших десантников?

— На день десантника, — с пониманием кивнул друг. — В прочие дни этим бедолагам похвастать-то и нечем.

— Только и утешения, что в день десантника, — кивнул и Виктор, с видом искреннего сожаления.

— Эх, дружище! А мы-то с тобой развернёмся после службы! Капитально развернёмся! — радостно воссиял улыбкой Константин. Настроение Виталия разом упало в мрачные бездны тревожного ожидания неминуемых бед. Мечтания своего друга он прекрасно знал, в перспективы романтической авантюры не верил, но понимал, что не сможет бросить друга одного. Ну как не сможет: тот ведь не отвяжется.

— На «отвальные» выкупим подходящий «борт», займёмся настоящим мужским делом! И пусть звёзды нам завидуют! — разошёлся меж тем Константин, оседлавший свою любимую мечту.

— Какого алиена здесь происходит? — мрачно поинтересовался вдруг голос старшины. Оба флотских замерли, рефлекторно вытянувшись по стойке «смирно».

— Где вас, бациллы, носит, и кто, по-вашему, за вас вахтить должен, это я у вас чуть позже спрошу, на! — очень тихо и очень хмуро пообещал парням внезапно материализовавшийся перед ними старшина. — А сейчас проясните мне, что вы, два ходячих недоразумения, успели тут намутить, на?

— Проводим разъяснительную работу с местным населением призывного возраста, — доложил Виктор. Старшина моргнул недоумённо. Константин солидно кивнул — дескать, да, так точно, делом заняты. Старшина перевёл взгляд на стоящего рядом пацана, который уже не казался наглым. Скорее, слегка заинтригованным.

— А что нужно, что бы к вам во флот поступить? — поинтересовался пацан. Старшина крякнул:

— Нужно, что бы мамка разрешила.

— Соображать нужно уметь, — проявил инициативу Виктор, на полном серьёзе заявляя: — вот, скажем, придётся тебе за время учебки инопланетянский язык выучить — ты как? Потянешь?

— А вы двое! — сердито буркнул старшина, которому столь высокие требования к кандидатам показались явным перегибом: распугают всех рекрутов! — Вы у меня получаете взыскание!

— За что?! — удивился Виктор.

— За то, что я вас вовремя на месте не вижу, на! — рассердился старшина, и, покосившись на кучку местных пацанов подходящего для призыва возраста, что с любопытством наблюдали за происходящим, вдруг ляпнул: — До конца похода я вас двоих лишаю права входить в состав призовой команды к алиенам! Вы у меня до конца похода ни одной живой фианки не увидите!

Местные пацаны переглянулись, а лицо того нагловатого, с которого всё началось при этих словах вытянулось. Легко можно было догадаться, о чём он сейчас подумал: — «С этих космофлотских станется!». Хм, ну да. Официально человечество сидит себе тихо в глухой изоляции, не смея высунуть и носа за очерченные фианами пределы. Но что если… ну, скажем, в целях военной разведки… космофлот иногда… того? Никто ж не знает, где их по космосу носит!

— А если у меня в аттестате тройки будут, можно я хотя бы юнгой? — спросил растерявший всю наглость пацан, — Я согласен на самую грязную работу!

— За мной, бакланы, — буркнул старшина, разворачиваясь, призывно махнул рукой, и пошёл себе — солидно так, вразвалочку, как привык ходить у себя на орудийной палубе.

Оркестр играл «Прощание славянки». В песчаный карьер за городом десантировалась инженерная техника. Немного совсем — так, что бы только отметиться. Инженерные вообще устроились лучше всех: они себе кадры ещё со школьных скамеек подбирали, растили, баловали грантами на дополнительное образование и престижные колледжи, а потом собирали урожай долгосрочных контрактов.

Под «прощание славянки» вся процессия во главе со старшиной дошла до временного призывного пункта космофлота. Виктор с Константином окинули взглядом кучку увязавшихся за ними пацанов, и переглянулись, довольные собой: неплохой улов для начала!

И тут…!

Позже Константин не раз возвращался мыслями к этому самому «Итуту» — чудилась ему некая глубокая, фундаментальная закономерность, некий незамеченный наукой закон бытия: всякий раз, когда Константин радуется тому, как всё удачно складывается, обязательно появляется этот самый «Итут». Возможно, удача — это некий колебательный процесс? Как бы там ни было, а искусство жить заключается в умелом маневрировании между удачей, и следующим за нею «Итутом». Пожалуй, секрет в том, что бы на очередном «Итуте» не дать себе пасть духом, сохранить оптимизм. Если правильно сориентироваться — «Итут» может обернуться новой возможностью! Да, так думал Константин на следующий день, когда они с Виктором на пару своими зубными щётками гальюны драили на борту родного броненосца. Но это было на следующий день. А в тот вечер было так.