Андрей Чародейкин - Космофлот: Война и миры [СИ]

С утробным воем вошли в атмосферу десантные капсулы. С вершин окружающих город аккуратных холмов расчертили небо плазмомёты. Космодесантники и не думали открывать парашюты, они падали в сполохах огня, оставляя дымные следы от сгорающих защитных оболочек, падали точно в старый песчаный карьер.

Падали они громко, взрывом вздымали тонны песка, что бы тут же молодецки выпрыгнуть из огромной воронки, в раскалённой от удара об атмосферу планеты броне. Земля дрожала под ними, как барабан. Надёжно укрытая за толстым железобетонным бруствером в траншеях вокруг старого карьера публика восторженно свистела, орала и улюлюкала, рукоплеская космодесанту.

— Ну вот, — вздохнул молодой высокий парень в форме рядового космофлота, откупоривая баночку прохладного пива, — сейчас эти воображалы начнут тут, понимаешь ли, кирпичи лбами ломать!

Был он высок, но худ, и тёмно-синяя форма висела на нём, как на вешалке, и казалась мятой, хотя была тщательно выглажена накануне.

— Ты идиот, Витёк! — рыкнул на него стоящий рядом друг и боевой товарищ, и помахал пакетом томатного сока в руке: — На этот раз я с тобой за компанию «на губу» не пойду! Так и знай!

Этот был ниже на целую голову, но зато на целое плечо шире.

— Да чего я-то? — удивился Виктор, — Это вообще не моё! Это мне дали подержать! — и сделал затяжной глоток. — О-ох! — выдохнул он с явным удовольствием, и продолжил: — Дали подержать. Так я скажу патрулю. Если что. А ты, Брут, просто… подтвердишь, что твой товарищ честный парень, и не склонен врать.

— Не склонен, пока не выпьет, — кивнул Брут, которого звали вовсе не Брут, а очень даже наоборот: Константин, и ткнул пакетом сока куда-то вперёд: — А вот и «кирпичи» десантуре подвезли!

В указанном направлении появился броневой ударный батальон батлботов. Сверкая полированными боками машины стальными баранками выкатились на огневой рубеж, и с металлическим лязгом развернулись в трансформацию «ДОТ». Со свистом закрутились барабаны скорострельных лёгких пушек, на что десант взревел своё сакральное: — «Если не мы! То никто!», и в следующее мгновение батлботы дружно погрузили старый карьер в бездну огня и поднятого взрывами песка. В сверкании рикошетов и брызгах разбитых бронепластин космодесант рванул в атаку. Потеряв треть личного состава десантники дорвались до батлботов, и началось, собственно, «ломание кирпичей»: бойцы, ревя бешено и страшно, рвали бронированные боевые платформы в клочья! Через несколько минут всё было кончено.

— Космодесант! — хрипло проорал старшина, попирая кованным ботинком раскуроченный корпус последней боевой машины, и на его зов из дымящихся воронок медленно поднялись присыпанные взрывами «павшие» десантники. Пошатываясь и прихрамывая, они брели к своему командиру, что бы встать в строй.

Публика восторженно визжала. Десантники снимали закопчённые шлемы, и устало улыбались. На фоне их потемневших от копоти лиц белозубые улыбки, казалось, сверкали. А по склонам старого карьера к героям уже спешили барышни с букетами цветов, и, визжа от восторга, неслись дети со всех ног к обломкам боевых роботов.

— В этот раз десантура, должен заметить, прибавила реализма, и, признаю, это несколько добавило их выступлению драматизма, — тоном заядлого провинциального театрала проговорил Константин.

— Тю! — скривился Виктор, — Переигрывают! Эти их павшие десантники, присыпанные землёй, медленно подымаются на зов своего старшины… это как-то… уже того!

Виктор аккуратно смял, словно сложил, пустую баночку из-под пива, развернулся, и отправился к ближайшей урне.

— Они круты, — грустно вздохнул Константин, провожая глазами девушек с цветами, спешащих поздравить бравых десантников, и пробурчал себе под нос: — И нынче опять им достанутся все… цветочки.

А шоу продолжалось. Невидимый оркестр грянул «Этим бравым парням», и под восторженные крики толпы в небе из сброшенных в атмосферу микромодулей сконденсировалась боевая десантная платформа огневой поддержки класса «серп войны». На бреющем прошлись над карьером «чёрные коршуны». А потом ближайший живописный холм с розовыми кустами, аккуратными, посыпанными песочком дорожками, и увитыми плющом беседками типа «ля мур», с лязгом раскрылся, и любимица города, «Толстушка Баньши», высунула в дыру свой уродливый гигантский ствол. Дать холостой залп, разумеется, никто не рискнул, даже в честь праздника. Но горизонт послушно полыхнул пожарищем до самых небес, наглядно демонстрируя с безопасного расстояния тот ад, что готов развернуться по зову «Баньши». Разумеется, это, как и обстрел планетарного щита, было всего лишь визуальными спецэффектами. Военные старались внушить налогоплательщикам истинную гордость за то, что те отдают военным налоги. Народ не возражал, искренне радовался блеску военной мощи, растущей на их деньги, и по-детски непосредственно восхищался как новой, так и старой боевой технике.

Парни уже почти дошли до полевого мобилизационного пункта Космофлота, где их поджидал вредный и строгий старшина, и та работа, ради которой они, собственно, здесь. Нарядные шатры полевых мобилизационных пунктов со стороны напоминали ярморочный городок. Тут даже аттракционы были: выставка некоторых образцов вооружений, центрифуга, на которой якобы испытывали на пригодность к службе в десантуре. Подумаешь! Космофлот мог бы поставить такую же! А десантники ещё и катапульту поставили: желающие время от времени с воплями улетали куда-то в облака.

— Надеюсь, их там кто-нибудь ловит, — Костя проводил взглядом очередного катапультирующегося гражданина.

— Глянь! Сейчас наши пойдут! — дернул его за рукав Витёк.

И в самом деле: над городком величаво поплыли голограммы лучших кораблей четвёртого ударного флота. Первыми гордо шли броненосцы: «Редут непокорных», «Слава павших», «Священный стяг». Гордо реяли боевые знамёна. Сияли на тяжёлых броневых щитах боевые награды и герб флота.

— Нифигушки же за щитами у них не видно! — громко проворчал какой-то нахального вида пацан.

За дредноутами выплыл великолепный линкор «Сила праведных» в сопровождении почти легендарной эскадрильи «потрошителей — s19» Святогора. А за ним шёл грозный и величественный ударный крейсер «Гнев небес», в сопровождении знаменитой эскадрильи чёрных, как смоль, «мстителей», старой, ещё не модифицированной версии fg-2.

— Тю! Банальная голограмма! — сплюнул всё тот же нахальный пацан.

Виктор дёрнулся, и замер, напряжённый, как струна, и холодный, как… как очень холодная струна. Косте хватило беглого взгляда на друга, что бы в красках представить себе и этого нахального пацана — в виде уже далеко не нахальном и с распухшим ухом, и красное от гнева лицо старшины, и холодные нары гаупвахты.