Андрей Чародейкин - Космофлот: Война и миры [СИ]

После нескольких лет затишья, хищные кохи возобновили налёты на планету Минос. Торговля с миносцами стала рискованным делом, решено было эвакуировать торговую миссию.

Хищники перехватили их караван. Они приняли Песнь Тревоги, узнали, что у хищников теперь есть фианская технология сокрытия космических кораблей в пространстве, но было уже поздно: они уже попались. Хищники их настигли. Корабль разведчик сбили сразу. Сожгли, превратили во вспышку плазмы. Остальные фиане попытались удрать, кинулись врассыпную. Караван был небольшой. Транспортники уйти шансов не имели. А вот у их шхуны шансы были. Как им казалось. Да, шансы определённо были. Но им не повезло.

Алугомайя старалась думать о чём угодно, только не о том, что происходит вот прямо сейчас. Получалось так себе. Но иначе липких холодный страх начинал сковывать движения, и становилось сложно отгонять желание скорчиться и выть, в ожидании скорой смерти.

Вентили легко поддались, удалось сбросить давление в гидравлической системе, но аварийную гермопереборку открыть так и не удалось — деформация. Зато Алугомайя придумала, как открыть грузовую аппарель. С помощью всё тех же вентилей гидравлической системы. Но не сейчас. Она подождёт.

Выбор был сложный: если сбросить персональные капсулы с детьми повыше, в стратосфере, то их раскидает подальше, и хищным кохи будет труднее их все найти. Но как дети смогут выжить на неизвестной планете в одиночку? Алугомайя выбрала другой вариант: на высоте она сбросит грузовые контейнеры. Кохи не смогут отличить контейнеры от капсул. Тварям придётся отслеживать траекторию каждого, и обыскивать огромную территорию. А капсулы с детьми Алугомайя сбросит совсем низко.

Сперва дождаться огня. Начнутся плотные слои атмосферы планеты, корабль окутает пламя, и она откроет грузовую аппарель. Затем нужно быстро добраться до жилой палубы. Как только убитый звездолёт упадёт в облака — дёрнуть рычаг ручной катапульты.

А пока Алугомайя будет думать о родителях, например. Будет сердиться на них, за то, что те расстались так глупо. Будет вспоминать последние торги с миносцами, и мысленно сочинять отчёт торговой миссии для Запределья.

— Всё не так просто, девочка моя…

Аритайя сидела в своём кресле в ставшей уже родной рубке управления звездолёта «Песнь о доме». Она давно ждала этого момента, и вот, едва инженерам и механикам удалось починить систему дальней связи, девушка отправила запрос в «Запределье».

Весь долгий день она была страшно занята важными неотложными делами, и потому почти не виновата, что выбрала время для сеанса связи после отбоя, когда уже все фиане спят.

В руках Аритайя сжимала ракушку космического моллюска — артефакт квантовой связи, и запрос в «Запределье» бал связан с ним. Вернее, с тем, что она услышала из этого прибора. Все услышали.

И вот теперь Аритайя желала узнать: чей это голос, и о чём он поёт.

— Всё не так просто, — голографическая старейшина покачала головой. — Будь на твоём месте кто-то другой, мы бы ответили однозначно: это закрытая информация! Но ты, девочка, имеешь право знать.

Аритайю накрыло волной дурных предчувствий. Вообще, она подозревала, что «Запределье» — всего лишь вычислительная машина. Квантовый компьютер, запущенный навечно куда-нибудь в гиперпространство. По крайней мере, отец не упоминал ни о чём подобном. Отец говорил, что «Запределье» присылает сообщение, принимает отчёты, выдаёт справочную информацию — словно обычный компьютер. Впрочем, голограмма ничего не доказывает — это может быть компьютерная модель. Однако одно то, что для неё неведомое «Запределье» сделало явное исключение, настраивало на дурные предчувствия.

— Давным-давно, жили два замечательных парня, два верных друга, — начала рассказ голограмма. — И случилось так, что влюбились они оба в одну девушку. Первый подарил девушке редкий артефакт квантовой связи. Но девушка выбрала второго. И стала твоей матерью. А отвергнутый друг твоего отца посвятил свою жизнь научному исследованию в глубине одной из запретных для навигации зон. Он отправился изучать новый вид разумных, под названием «человеки».

— Это их язык, — озвучила свою догадку Аритайя. Сердце тоскливо сжалось. — Я так и думала…

— Послушай, девочка моя, — продолжила голограмма старейшины из «Запределья». — До того, как стать женой твоему отцу, твоя мать, Анипейтойя, была космическим капитаном, и участвовала в спасательных операциях, которые организовывало наше «Запределье». Обычно мы рассылаем сообщение о готовящейся спасательной миссии, и выбираем из тех капитанов, кто откликнулся. Да, когда друг твоих родителей попросил «Запределье» о помощи, мы отправили запрос нескольким самым опытным капитанам. И твоя мать была в этом списке, хотя с твоего рождения и не принимала ни одной заявки. В тот раз она откликнулась первой. Фактически она подняла звездолёт ещё до того, как мы решили, кого из наших капитанов послать на это непростое дело.

— Она… — голос предал девушку, и сорвался.

— Твоя мама была смелым и опытным капитаном, — дальняя космическая связь не умеет передать эмоции, но голограмма всем своим видом старалась выразить участие и сочувствие. — Иногда беда случается и с самыми опытными и умелыми.

Аритайя закусила губу, силясь справиться с накатившей тоской. Эта тоска за все прошедшие годы стала уже привычной, но от того не стала меньше.

— Мне очень жаль, девочка моя! — вздохнула старейшина из «Запределья». — Ты должна понять главное: мы рассказываем это тебе, потому что ты имеешь право знать. А ещё для того, что бы ты не наделала глупостей, пытаясь самостоятельно выяснить подробности.

— Могу я ознакомиться с результатами изучения «человеков»? — спросила Аритайя, после того, как совладала со своими чувствами.

— Нет, — старейшина с сожалением покачала головой. — Доклады нашего исследователя полны противоречий. Эти «человеки» — странный народ. Разумнее нам воздержаться от дальнейших контактов с ними.

— Но… хотя бы… их язык…

— Не пытайся выяснить у человеков подробности гибели твоей матери. Нам жаль, но между нашими видами нет взаимопонимания. А эти фразы, которые ты нам передала, взяты из их песен. И они не несут смысловой нагрузки.

Это, скорее, ритуальные песнопения дикарей. Иногда это абстрактные желания, иногда краткий и не полный пересказ незначительных историй. Ничего интересного.

— Я обещаю не делать глупостей, — сказала Аритайя, смахнув со щеки слезу.

— Ох! — голограмма вздохнула печально и протяжно… весьма достоверно, словно действительно живая фианка. Изобразила колебания, и, наконец, решилась: — Хорошо, дочка. Я перешлю тебе готовый разговорник. Он не без изъянов, но что-то понять можно. Принимай.