Борис Мишарин - От Земли к Андромеде (СИ)

— Академик…

— Говорят, что мастер экстра-класса, — ответил Степаныч, представляя в свою очередь Ковалева, — Марсианин, пока ничего не говорят в широких кругах. Как играем? — перешел он к делу.

— Одна партия в американку, — предложил Академик.

— Согласен, — ответил Марсианин, — но с маленьким дополнением. Допустим, по жребию мой первый удар, и я загоняю восемь шаров — партия. Проиграть, не вступив в игру, неприятно и обидно. Продолжаем играть и разбиваете вы. Промахнетесь — игра завершена, загоните все восемь, опять начинаю я. И так до первого промаха. По-моему, справедливо.

Уверенный в себе Академик хмыкнул, но согласился.

— Тогда играем завтра здесь же, — предложил Степаныч, — в одиннадцать утра, ресторан до обеда я закрою. Я с Марсианином и ты, Вася, с Академиком без лишних глаз. Деньги у каждого с собой, победитель забирает все и уходит.

— Подходит, — ответил Вася, — завтра к одиннадцати будем. Надо бы на стол глянуть…

— Не вопрос, — ответил Степаныч, — пошли.

Они прошли через обеденный зал в следующий, игровой. Вася Одинцовский осмотрелся, довольно кивнул головой:

— Подходит.

Они сразу же ушли, задержавшись на секунду у выхода на улицу. В машине он спросил Академика:

— Что скажешь?

— Нормальный расклад, но как-то не верится, что этот мальчишка кий в руках держать может.

— Не расслабляйся, Степаныч еще тот гусь, старых традиций придерживается и на простого мальчика лимон не поставит. Не понятно другое — почему о Марсианине никто не слышал?

— Это как раз понятно — молодой.

Оставшись в игровом зале, Степаныч тоже поинтересовался мнением Николая.

— Этот Вася — конченный отморозок, на проигрыш не рассчитывает, но и в случае поражения куш нам отдавать не собирается. Хитро задумано, очень хитро и предъяву ему не сделать потом.

— Ты это о чем? — не понял Степаныч.

— Ты заметил, как они на выходе замешкались вроде бы? — хитро спросил Ковалев.

— Ну, задержались на секунду и что? — все еще не понимал Степаныч мысли Марсианина.

— Ты же сказал им, что ресторан закроем, вот они и смотрели, как эту дверь открыть. Сигналку никто ставить не станет, специальной отмычкой они ее в секунду откроют и путь свободен.

— Ты говори яснее, — начал уже нервничать Степаныч.

— Элементарно, Ватсон, я выигрываю, Вася подает сигнал и сюда врывается ОМОН, кладут всех на пол, забирают денежки и поминай, как звали. Вася с Академиком тоже сразу линяют, а мы остаемся у разбитого корыта. Менты потом скажут, что вообще понятия не имеют ни о каком налете и кому предъяву кидать?

— Откуда у тебя эти сведения? — нервно спросил Степаныч, — омоновцы ко мне не полезут, у меня с ментами все схвачено.

— Омоновцы не полезут, — усмехнулся Николай, — а бойцы Васи Одинцовского, переодетые в омоновцев, полезут. Доказывай потом, что ты не верблюд. ОМОН удостоверение не предъявляет, отыграют маски-шоу и исчезнут, Вася потом тебя же и обвинит. Но не беспокойся, у тебя есть верная телка в ресторане?

— Есть, зачем тебе телка?

— Когда все закончится, она позвонит ментам из автомата и скажет, что у ресторана Космос стоит автобус с бомбой. В автобусе найдут Васю, Академика и кучку липовых омоновцев. Вскрытие покажет, что все умерли своей смертью. Ресторан на санитарный день закрыт, никто этот автобус вообще не видел и внимания не обращал — мало ли машин на улице стоит. Мы с тобой по черному ходу отчалим с другой улицы, друзья Васины нам предъяву не кинут, побоятся отвечать за свой липовый ОМОН. Санитарный день, видеокамеры тоже на профилактику встанут. Пусть выясняют менты, что тут Вася с липовыми омоновцами делал. Их, конечно, заинтересует вопрос — почему враз столько людей сдохло естественной смертью? Но мы же с тобой не врачи, Степаныч, верно? Че так смотришь удивленно? Ну, Марсианин я, сам же меня так назвал, отсюда и тема инопланетная. Говорят, как корабль назовешь, так он и поплывет.

— Блин… то ли ржать, то ли не верить, — развел руками Степаныч, — и че делать?

— Ничего, на завтра баньку топить, разрешишь?

У Степаныча, видимо, лопнуло нервное напряжение, он заматерился и пошел из игрового зала.

Ночью спал плохо, снилось, что его омоновцы на пол кидают, кейс с долларами открыли и деньги на него сыплют, смеются. Он просыпался, ворочался, засыпал заново, снился Вася Одинцовский, уходящий с кейсами и показывающий ему фиги. Встал утром не выспавшийся и не довольный, выпил чашку крепкого кофе, зашел к Ковалеву.

— Поехали.

Николай глянул на часы.

— Рано еще Степаныч, не нервничай — все будет так, как я тебе рассказал.

— Ты мысли читать умеешь?

— Мысли не читаю, но все будет именно так.

— Откуда ты можешь знать?

— Степаныч, я сам не знаю, может мне действительно в тот год, который я не помню, мозги кто-то вправлял. Я же до этого ничего не умел. Не заводись, что знал — я тебе рассказал.

Отыгрывать назад было поздно. Они прибыли в ресторан за несколько минут до одиннадцати. Машину отпустили, приказав подъехать через полчаса на другую улицу к черному ходу.

— Васи с Академиком еще нет, но нас уже пасут, машина его с утра здесь рекогносцировку проводит.

Степаныч ничего не ответил, они вошли внутрь. Ровно в одиннадцать прибыл Вася с Академиком, сразу прошли в игровой зал. Проверили друг у друга кейсы с деньгами.

— Кидаем на пальцах, — предложил Марсианин, — чет в сумме — я разбиваю, нечет — ты.

Академик согласился, бросили, первый удар достался ему. Он довольно улыбнулся, взял кий и подошел к столу. Прицелился и ударил. Два шара закатились в дальние лузы, а биток встал на место. Академик гордо взглянул на Марсианина и прицелился снова. Удар — биток от борта попал в середину скопившихся шаров, посылая в лузы еще два прицельных шара и одного «дурачка» в среднюю. Академик обошел вокруг стола и сыграл «штаны». Счет стал семь-ноль. Он, уже особо не целясь, загнал в лузу последний шар и выпрямился, произнес довольно:

— Партия.

— Можно сдаваться без боя, — произнес с улыбкой Вася Одинцовский, поглядывая на нервничавшего Степаныча.

— Это еще бабка надвое сказала, — ответил Марсианин, — на другое я и не рассчитывал.

Академик с удовольствием вытаскивал шары из луз и кидал их в треугольник. Установив его и поставив биток, произнес с ехидцей:

— Прошу.

Марсианин поблагодарил, нагнулся, прицелился и ударил очень сильно. Шары разлетелись в разные стороны по игровому полю и четыре упали в дальние и боковые лузы.

— Ни хрена себе, — не выдержал Академик, такого удара он еще никогда не видел.

Марсианин сыграл «штаны» и потом накат. Произнес спокойно:

— Не партия, но ваша очередь, сэр.

Теперь занервничал Вася, а Степаныч разулыбался. Марсианин вынул шары из луз, установил треугольник и биток, все так же произнес спокойно: