Алекса Кейн - Хроники вечной жизни. Проклятый дар

Увы, далеко не всегда лечение было успешным. Зачастую их приглашали слишком поздно, когда измученные кровавой рвотой больные уже покрывались темными пятнами или гнойными бубонами, нередки были и случаи, когда болезнь можно было бы победить, будь организм зараженного покрепче, а питание получше. Тем не менее во многих случаях «черная смерть», которая до Нострдама излечивалась крайне редко, выпускала свою жертву из когтистых лап, и больной шел на поправку. И как бы беден ни был выздоровевший, он обязательно приходил к двум эскулапам, спасшим его, с благодарностью и подарками. Однако гораздо чаще поправлялись люди обеспеченные, имевшие хороший уход и питание, и они тоже не скупились, даря Нострдаму и Леграну драгоценности, серебряные и золотые вазы, статуэтки, картины. Все эти богатства друзья продавали, а на вырученные деньги покупали травы для снадобий или еду для зараженных бедняков. И хотя, по настоянию Франсуа, часть денег они откладывали («Никто не знает, дорогой Нострдам, что ждет нас впереди, какие лекарства понадобятся и как дорого будет сырье для них»), все же львиная доля уходила на нужды горожан.

И настал момент, когда их изнурительный труд вкупе с мерами, принятыми Городским советом, дал свои плоды. Уже второй день они имели возможность посещать больных вдвоем, не разделяясь, а это могло означать только одно – эпидемия пошла на спад. Франсуа осознал это, возвращаясь с Мишелем домой после долгого рабочего дня.

– Нострдам, мне кажется или мор и в самом деле отступает?

Эскулап рассмеялся:

– Конечно, дружище. Уже неделя, как число заболевших не увеличивается. Дело идет к победе.

И он весело подмигнул.

Они все еще работали с утра до позднего вечера, но уже не было ощущения, что их усилия напрасны, все чаще и чаще приходили к ним с благодарностью выздоровевшие пациенты, все реже и реже прибегали посыльные, умоляющие поспешить к заболевшим. И когда спустя пару недель за три дня не случилось ни одного нового заражения, стало понятно – они победили! Вскоре их обоих пригласили в Городской совет, где губернатор, барон де Муалон, вручил им дорогие подарки «с нижайшей благодарностью от всех жителей». Друзья ликовали: никому доныне не удавалось победить чуму, а они смогли это сделать и оба остались живы.

Конечно, Франсуа понимал, что основная заслуга принадлежит Нострдаму, составившему целебное снадобье от мора, но считал, что и его собственная роль в общей победе была тоже немала. И когда Мишель по возвращении из Городского совета крепко обнял его и сказал: «Я рад, дружище, что не ошибся в вас», сердце Франсуа затрепетало от гордости.

На следующее утро, зайдя в комнату Нострдама, Франсуа с удивлением обнаружил, что тот крепко спит. Богатырский организм лекаря, позволявший ему работать на износ в течение нескольких месяцев, наконец потребовал отдыха. Франсуа, тихонько прикрыв дверь, отправился на прогулку. Он шел по городским улочкам, полной грудью вдыхая свежий морской воздух, очищенный им и его другом от зловония чумы. Впервые за последние годы он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Эпидемия побеждена, он больше не одинок, и самое главное, как ему казалось, он смог побороть липкий, позорный страх смерти, мучивший его с того самого дня, когда маленький щенок барахтался в водах Сены.

В прекрасном расположении духа Франсуа вернулся домой в два часа пополудни. Услышал голоса в комнате Нострдама и, решив не мешать, прошел к себе и устроился с книгой на широкой скамье. Но постепенно стал прислушиваться к разговору за стеной. Неизвестный собеседник, видимо, в чем-то убеждал Мишеля. До слуха Франсуа доносились обрывки фраз: «умоляю поспешить», «из всех окон слышится плач», «все таверны и лавки закрылись, улицы поросли сорной травой», «Городской совет молит вас». Молодой человек уже начал догадываться, о чем идет речь, когда в его комнату стремительно вошел Нострдам и без предисловий сообщил:

– Легран, власти Экса просят нас срочно приехать, чтобы остановить бушующий там мор.

Окрыленный марсельским успехом, Франсуа с готовностью кивнул.

Мишель так же стремительно вышел, и через мгновение за стеной прогремел его голос:

– Передайте совету, что завтра к вечеру мы будем у вас.

И снова друзья взялись за изготовление розовых пилюль. По совету Франсуа в их состав было добавлено маковое масло («Уверяю вас, Нострдам, оно поможет уменьшить боль и страдания»), а в настойку, которой чистили перчатки, долили изрядную долю уксуса. Сделав запас снадобий на ближайшее время, они уже на следующее утро в присланной за ними повозке выезжали через северные ворота Марселя.

Экс, бывший в ту пору столицей провинции, оказался довольно большим городом, гораздо больше Марселя. Здесь заседал Парламент Прованса (многие члены которого, впрочем, разбежались, пытаясь спастись от чумы) и жил королевский наместник.

Друзья прибыли в Экс поздним вечером 15 марта 1546 года. Им предоставили небольшой особняк, куда сразу же после их приезда наведались те члены совета, которые еще не сбежали из города. Нострдам повторил им те же наставления, которые когда-то давал в Марселе. Но в этот раз такой же готовности члены совета не проявили. Помявшись, один из них сказал:

– Видите ли, господа, в городе паника. Многих жителей города уже нет в живых, еще большее количество сбежало. Мы, конечно, сделаем все от нас зависящее, но в нашем распоряжении весьма мало людей, да и те больше дорожат своей безопасностью, нежели должностями. Врачей, кроме вас, практически нет, большинство умерли, а иные покинули город… Вам придется работать в обстановке совершеннейшего безумия, и Бог знает, когда мы сможем навести хоть какой-то порядок.

В правдивости этих слов друзья смогли убедиться уже на следующее утро. Картина, открывшаяся их глазам, не могла быть придумана ничьим воспаленным воображением. На узких пустых улочках тут и там валялись трупы, горели погребальные костры, двери многих домов были распахнуты настежь, никто не отваживался зайти в них, чтобы похоронить лежащих там покойников или забрать ценности, из окон доносились стоны, кашель и предсмертные вопли умирающих.

Сидеть дома и ждать, когда придет посыльный с просьбой посетить зараженного, не было никакого смысла – болезнь была повсюду. Поэтому друзья, разделившись, принялись ходить по улицам с криками: «Живые есть?» Если им открывали дверь, они осматривали всех находящихся в доме, раздавали розовые пилюли, мешочки с травами и уксусную настойку, каждому здоровому втолковывая правила гигиены. Одуревшие от горя и страха люди получали каплю надежды, а эскулапы переходили в следующий дом.

Понимая, что сил двух лекарей не хватит на изготовление пилюль и снадобий для всех нуждающихся, Городской совет выделил им в помощь аптекаря Рене Эпильевара, который целыми днями готовил лекарства по рецептам Нострдама.