Дмитрий Григоренко - Я из Зоны. Небо без нас

– Да, они неадекватные, – согласился Дельный.

– Отморозки, даже по моим меркам, – добавил Чес. – Давай, пили новую банку.

– Не трусь, Кузьма, есть шанс, что они сегодня не нападут, и мы ранним утром дальше двинем, – успокоил меня Дельный.

Он начал мастерить бутерброд из батона и куска мяса. Чес потянулся за ним, но торговец отклонился и откусил здоровенный шмат.

– Тебе что бутерброда жалко, – возмутился Чес.

– Нет, было бы жалко, все бы сам съел, а не принес к столу, – смачно жуя, ответил торговец. – У нас тут самообслуживание, гарсонов нет.

– Кого нет? – насторожился Чес.

– Гарсон, по-французски мальчик. Так у них официантов подзывают, – пояснил торговец.

Я напрягся, ожидая бурной реакции Чеса. Сейчас кинется драться, или пустой бутылкой, в которой томились окурки, попытается ударить нашего крепыша-торговца. Нет, минута утекла в небытие, присоединилась к сестрам, а Чес все молчал.

– Почему нет? – наконец-то спросил он. – А Кузьма кто? Подходит под гарсона!

Заколебал! У меня так и не получалось разобраться в их отношениях и иерархии. Да, бандит показывает себя альфа-самцом, чье слово закон, а его действия критике не подлежат. Он себя выпячивает, показывает, что у него все лучшее, все самое навороченное. Автоматы – ему. Принимать решение – он сам, а мы только исполняем. Такие нравятся девушкам, они кажутся надежными и настоящими вожаками стаи. Вот только у них всегда виноват кто-то, а не они. Дельного явно хотели сделать козлом отпущения. Я вспомнил их ругань на колхозе, когда решалось, пойду ли я купаться в «разрядку», или останусь с ними собакой на привязи. Этакий вид самоуничтожения.

Хотя, я понимал, что впереди еще больше боли, но кончать жизнь самоубийством не собирался. Это глупо. Да и каждый человек принадлежит не только себе, но и близким. Так и представляю, подойду к родителям и сообщу: я знаю, вы меня любите, растили всю жизнь, радуетесь моим успехам, но я хочу окончить жизнь самоубийством, выброситься из окна. Причина? Да, девушка бросила, сказала – я бездарь, если у меня нет «бехи» в двадцать лет. Зачем мне такая практичная девушка, которая считает мои деньги, а не любит меня? Она классно дает, видимо опыт уже накопила к своему восемнадцатилетию.

Или нет, причина пусть будет реальная. В плену у бандитов, которые используют, как «отмычку», пуская впереди себя по нехоженым тропам. Тут кабаны, аномалии, радиация и смерть. Что я сейчас делаю? Сижу я ними за столом, ем еду, которую добыл один из них. Второй же учил меня обращаться с ножом, да и ружье они не забирают, оставляют мне шансы на самозащиту.

Да плевать на тех, кто говорит, что жизнь – это боль. Надо терпеть и понимать, за каждой ночью наступает утро, за каждой бедой приходит счастье.

Я отвлекся от мыслей о Дельном и Чесе. Трофимыч говорил, анализируй ситуацию.

– Эй, хватит втыкать! – вывел меня из задумчивости крик Чеса. По их лицам я понял, они уже не первый раз ко мне обращаются.

– Что? – встрепенулся я.

– Нож вытри, весь в крови. – Бандит проявил заботу о стальном клинке.

Пока я втыкал, кровь из пореза стекала по черенку. Я отставил открытую банку и начал выискивать тряпку. Дельный недовольно вытащил чистый платок из внутреннего кармана и протянул:

– Подарок от фирмы постоянному клиенту.

– Не, не, – вмешался Чес, – это чаевые гарсону.

Он сам засмеялся над шуткой. Весельчак. Нож вытри, ему жалко железо, а на мой палец и на меня ему насрать. Я кивнул в знак благодарности. Хотя помнил, что Дельный не сильно перечил, когда Чес загонял меня в «разрядку».

– Да не менжуйся! Ты сейчас в обморок рухнешь! – зашумел бандит.

– Давай расскажи ему обстановку, – предложил Дельный, – а то он в неведении, думает, что все пропало. Сам себя накручивает, еще со страху натворит глупостей.

– Сам и рассказывай. Трепаться у вас, торговцев, это за милую душу. Я так, на подхвате, добавлю если чё, – ответил Чес. Он слепил себе бутерброд и принялся его уплетать. Оказывается, руки не отсохли, сделать самому. Хотя Дельного за гарсона он поддел.

– Ты ж у нас, вожак стаи, который планы Барбаросса разрабатывает. Хотя, тут скорее линия Мажино, – не остался в долгу торговец.

– Да нет укрепленной линии, – вяло отмахнулся Чес, – у нас на настоящей зоне, когда скучно становилось, мы назначали чтеца. Вот он и пиликал про историю Второй мировой. Так что ты, продавец просроченных товаров, меня такими названиями не запугаешь.

Дельный потянулся, достал до чистого края платка, который я намотал на большой палец, и вытер руки.

– Тогда ты за фризов, а я за наших, в кожанках, – предложил компромиссный вариант торговец. Он провел по выбритым щекам, снимая мелкие крошки, налил воды в стакан и, слегка откинувшись, принял позу аристократа. Замашки у него явно не простого рабочего с завода. Этакий скрытый герой, который не высовывается в первые ряды, но надежнее таких, как урка.

– Чё так? – не понял смысла Чес.

– Из нас, ты самый неадекватный, – сказал Дельный, и сразу же аргументировал: – Трофимыча завалил, военных на блокпосту убил…

– Чё за Трофимыч? А это, дядя нашего гарсона! – Чес был явно не в настроении затевать ссору. Да, понравилась ему Франция в моем лице. Гарсон и гарсон. А вот почему он не реагирует на издевки торговца? Что-то ждет? Нет, дело не только в этом. Или изменилась расстановка в нашей дружной группе? Блин! Унылого не хватает, подхалима Чеса, который боготворит его, делает из него кумира, копирует повадки и мечтает стать таким же жестким, как и Чес.

Я поддел из банки рыбку. Консерва долго протянула на этом свете, и рыба начала разваливаться на мелкие части. Меня это не остановило. Банка не бомбажная, не вздутая. Срок годности – запас еще месяц. Нормально.

– Не ешь с ножа, – предупредил Дельный. Я отца вспомнил, он с такой же интонацией произнес фразу.

– Злым стану? – уточнил я про примету.

– Да.

– Тогда ешь всю банку, тебе не хватает злости, – посоветовал Чес.

Я вмешался в их беседу, чтобы себя показать. Тут главное, пусть меня слушают, привыкают к моим разговорам. Это как в курилке части, если тупо молчишь, тебя начинают подкалывать. Потом, каждая твоя фраза становится причиной смеха, даже верные вещи.

Так что пусть внимают:

– В этой примете заложен здравый смысл. Кровоснабжение языка чрезмерно обильное, и главное, в случае пореза, пережать сосуды не представляется возможным. Лишь при наличии хирургических инструментов и нужных знаний, можно попытаться спасти человека, – изрек я.

Они оба уставились на меня, точно в их присутствии заговорил манекен.

– Уважуха, ботва, – через некоторое время произнес Чес.

Дельный наигранно начал хлопать в ладоши, словно вызывая на бис.