Дмитрий Григоренко - Я из Зоны. Небо без нас

– Ну кого завалили, с того и сняли. Вот эта, – он поднял куртку с явными рыжими пятнами на подкладке, – фартовому пацану принадлежала. Мой братишка, все делал: за спиной стоял, прикрывал, делишки разруливал.

– Так если фартовый, то чего погиб? – задал еще вопрос торговец.

– Пуля – дура, особенно если по пьяни. Поспорил, что его курточка выдержит попадание из «макарова». Расстояние – двадцать метров.

– Не выдержала? – посочувствовал Чес. В новой куртке, даже большей по размеру, он стал еще больше походить на Борзого. Оба лысые, глаза горят, скулы заострились. Трындят ни о чем, отгоняют страх. Или у них нервы, от водки и жестокости, превратились в стальные нити и им нипочем приход гостей. Я присел на краешек ящика, вздохнул, вмещая всю накопившуюся грусть за эту неделю. Заболели ребра, предупреждая, хозяин, все еще будет. Буду надеяться, что не будут сегодня будить. И так хватит проблем и почему они продолжают сыпаться на мою голову? Надоело!

– Кто?

– Куртка.

– Да кто ее знает. Этот идиот, который стрелял, в шею попал братишке. Вот он и залил всю подкладку, точно кабана в ней потрошили.

– Судьба, – прокомментировал Чес, – а что с этим, снайпером?

– Да ни чё. Братишка мой успел гранату кинуть. Типа подарок, последний в его жизни.

В чьей жизни, я не понял. То ли фартового, то ли снайпера-бандита, а может и обоих сразу. Грустно у них все, бесперспективно.

Чес осмотрелся, нашел бутылку, на дне которой плескалась прозрачная, как слеза младенца, жидкость.

– Я не буду, хватит. Прицел собьется, – покачал головой Борзый.

– Согласен, харе бухать, – сказал Чес.

Я удивился. За весь вечер ни разу он не выпил. Усиленно готовится к приходу фризов, значит надо искать укромное место.

– Я вот что мучу, – продолжил Борзый, – тот хрен – снайпер – был из фризов, и теперь они мне все должны за смерть братишки. Немало должны…

– Как пить дать, должны, – сказал Чес, – даже торгаш согласится.

Дельный перестал крутить скотч и серьезно заявил:

– Даже с процентами, Борзый, даже с процентами.

Что ж над смертью своих шутить не стоит. Даже над такой глупой и странной.

Борзый кинул мне окровавленную куртку:

– Носи. Фартовая. Заслужил сегодня, толстого не бросил, как надо махался. Левша тебя нахваливал, говорит удар, как молотком.

Мое отношение к крови известно, но после такой истории не взять – значит не уважить здешнего бугра. Это не мелкий прикол с табуретом. Встал, скинул куртку Унылого, серо-коричневую, с соплями на рукаве. Расту в иерархии бандитов. Так скоро балаклаву выдадут и нормальную кличку дадут. Стану дезертиром-бандитом, пойду на вольные хлеба. Сколько гоп-стопов сделал за сутки – столько и заработал. Эх, житуха начнется!

Я нахмурился от такой перспективы. Борзый воспринял это по-своему:

– Чё мнешься? Еще скажи, что не по нраву!

Я молча натянул черный куртяк, подвигал плечами. Сидит как влитая, ворот у нее слегка срезанный, стоячий, закрывает шею.

– Вопрос в другом, – сказал я и сделал паузу, – не знаю, чем отблагодарить. Что есть на мне – этого мало, за такую куртку.

Видимо ответ понравился, всем троим. Нет, реально, как на экзамене. Только тут вместо пересдачи дадут по морде. Если не хуже. Ничего, черти, придет и мое время.

– Отработаешь, – оскалился Чес. Я не понял, каким боком он относится к обновке, но свое слово он вставил.

– Отработаешь, да, – повторил за ним Борзый, – завалишь «фризовца» и долг погашен.

– А пока, Кузьма, оттащи ящик на место, под окно, – распорядился Дельный.

Я повозился со змейкой, которая покрыта ржавыми точками. Реально, старая курточка, ношенная-переношенная, а дырок в ней незаметно. О крови на подкладке старался не думать.

Схватил ящик за ручку и начал его тащить. Блин, а он не такой уж и легкий! Утром, когда с Унылым его несли, проблем не возникало. Одному всегда труднее. Гнилые доски жалобно стонали, но я продолжал волочить зеленое чудовище на место.

Окно, возле которого он стоял, выходило во двор, а вот глухие стены с другой стороны примыкали к Зоне. Странно, от мутантов и аномалии нас отделяла только кладка кирпича, старше меня по возрасту. Но казалось – за стеной другой мир. Совсем другой. Я тащил ящик, прислушиваясь к разговору. Фонарь медленно умирал, давая все меньше света. Лица подельников стали скрываться во тьме.

– Что с гранатами? – спросил Чес.

– Стоят на стрёме. Дядя Сева перед уходом все красиво сделал, – ответил Борзый. К еде он не прикоснулся. Так и сидел, на отобранном у меня табурете. Положив мой же автомат Калашникова на колени.

Самое интересное, точно так же сидел и Чес. Вот отыскали друг друга! Разные, хоть вспоминай спор про маслины и желуди, а подход к проблемам одинаковый. Местный бандит и урка из тюряги. Дельный на их фоне выглядел, как судья на ринге: прилично одет, имеет аристократичные манеры и более высокий статус, чем у этих бандитов.

– Мало у тебя гранат, мало людей, – пожаловался Дельный.

– Зато они привыкли на своем настаивать, а не пускаться в бега, – сказал Борзый, – это только фризы привыкли толпой нападать, как стая вонючих псов.

– Не знаю, не нюхал, – честно ответил Дельный, – но тебе верю.

– Ты меня не поддевай, торгаш. Значит, мало в Зоне времени провел, если не нюхал. А она, таких как ты, любит, чистоплюя, который следит за одежонкой, за харей своей – выбрита она или нет. Ох, как любит, особенно ломать, неожиданно, с той стороны откуда не ждешь, – обозлился Борзый.

Я наконец-то дотащил ящик, и осталось закинуть его наверх.

Лунный свет мягко ложился на покореженную радиацией землю. Из окна, которое уже забыло, что такое стекла, было видно дворик Фермы. Как раз то место, где жарился кабанчик, чуть дальше – ворота и забор, возле которого мы месились с бандитами. Вот почему так быстро притопали наши бугры! Услышали шум, выглянули и двинулись раздавать нам люлей. Интересно строится судьба. Не сними мы ящик с Унылым, чтобы примостить свои задницы, то и нас не было бы видно. Как бы дальше развернулась и, главное, чем закончилась бы драка, неизвестно. Одно ясно, что не в нашу пользу. Надо научиться проектировать события, рассчитывать каждую деталь. Помню вопрос, что самое ценное в нашем мире? Немало ответов сыпалось на преподавателя, от банального – деньги, до идиотского – воздух.

Ответ оказался простым – информация. Кто владеет в нужный момент информацией, тот руководит судьбой.

Я усмехнулся, провел по отрастающей бороде. И то верно. Вот сейчас, мы знаем о нападении, и к нему готовимся. Наша инициатива, наш первый ход пешкой. Или конем.

Я внимательно всматривался в темноту, разбавленную луной. Небо, небо оставалось прекрасным. Темные тучи, как грузовые машины, ползли по нему. На холме, деревья извивались на ветру, казалось, они стараются зайти во двор.