Борис Миловзоров - Дорога в Эсхатон

— Нет, Станислав Львович, так дело не пойдёт.

— Почему же?

— Арианцы непредсказуемы, они или откажут или попытаются использовать тьму для создания оружия, а могут и вовсе не заметить твоего письма.

— Что да, то да, — удручённо закивал Пилевич.

— Пап, так что ж тогда делать?

— Пока думать, сын, — Проквуст повернулся к жене. — Леночка, может быть, перейдём к десерту?

— Да, дорогой, я распоряжусь.

— Мам, я с тобой!

Елена и Артём вышли из столовой, Пилевич вопросительно посмотрел на Проквуста.

— Георг, вот теперь я бы посоветовал тебе лететь к Чару.

— Я тоже об этом подумал, но как?

В это время в столовую вошла улыбчивая девушка в переднике, мило улыбнулась и спросила по-французски разрешения убрать посуду. Георг кивнул, ему не терпелось продолжить разговор с Пилевичем, но господский статус принуждал к терпению. Станислав Львович понимающе поглядывал на Георга. Наконец, девушка перестала мелькать перед глазами и, сделав реверанс, скрылась за дверью.

— Уф, — выдохнул Проквуст, — наконец-то! Итак, Станислав Львович, что скажешь?

— У меня есть связь только с арианцами.

— И что она даёт?

— Могу отправить им письмо.

— Раньше посылал?

— Да, три раза по поводу поисков обломков крейсера.

— Отвечали?

— Один раз.

Проквуст обречённо покачал головой.

— Вот, они все в этом! Эх, если бы хоравам весточку послать! Они бы помогли.

— Так как, Георг, просить арианцев?

— Нет, Станислав Львович, нельзя их просить.

— Георг, но и обойтись без них невозможно!

— Верно, поэтому мы должны вынудить их к контакту.

— Идея хорошая, только чем? У нас кроме двух пластинок нет ничего.

— О, Станислав Львович, две загадочные пластины — это немало! Мы их не просто заинтересуем, мы их заинтригуем!

— Очень сомневаюсь, письмо ведь всё равно придется отправлять!

— Нет, Станислав Львович, не придётся! Есть у меня одна идея, ты только не расспрашивай, потом расскажу.

— Хорошо, — усмехнулся Пилевич. — Надеюсь, у тебя всё получится, меня ты уже заинтриговал.

— Станислав Львович, ну, не обижайся! Я без твоей помощи всё равно не справлюсь.

— Это утешает, говори, что нужно?

— Станислав Львович, сможешь сделать копию пластины?

— Копию? Хм, это ведь не простая брошка. Георг, дашь свою пластину на пару дней?

— Зачем?

— Надо с неё все характеристики снять, нашу пластину мы ведь почти не обследовали, сразу в хранилище отправили.

— Хорошо, но только в моём присутствии.

— Пилевич понимающе кивнул.

— Хорошо, завтра же и начнём.

Дверь открылась, в комнату вкатилась тележка с десертными блюдами, за нею появился Артём, потом Елена.

— Ну, кто хочет сладостей?

Артём остановил столик, внимательно посмотрел на серьёзные лица отца и Пилевича и покачал головой.

— Я что-то пропустил?

— Ничего существенного, сынок, давай, раскладывай тортики.

Георг и Елена прогуливались по аллее собственного сада. В густой тени под старым раскидистым дубом они уселись на любимую скамейку. Елена, задумавшись, чуть наморщила лобик.

— Леночка!, — встревожился Проквуст. — С тобой всё в порядке?

— Со мной всё в порядке, — она подняла с сидения желудь и кинула его в сторону, — а вот с тобой, как я вижу, не всё!

— С чего ты взяла, любимая?

— Неважно с чего, важно, что ожидает мою семью?!, — Елена строго посмотрела на мужа, виновато опустившего голову. — Вот, ты уже и в глаза мне не смотришь!

— Леночка!

— Что, Леночка?! Думаешь, мне не страшно рожать в космосе?

— Да с чего…

— Молчи! Я тебя насквозь вижу! Тебя и твоего Пилевича!

— Леночка, а давай твоего папу в гости пригласим?

— Папу?, — женщина сразу остыла. — Я, конечно, рада его увидеть, и Артёмка тоже, но ведь ты Марту терпеть не можешь!

— Потерплю. Пусть все приезжают, повозим их по Франции, покупаемся. Я рыбалку организую.

— Меня укачивает.

— Хорошо, рыбалка отменяется, — Проквуст наклонился и поцеловал жену в щеку. — Договорились?

— В смысле, помирились?

— Так мы же не сорились?

— Это неважно, — Елена задумалась. — Ох, чувствую я за всем этим подвох, но не могу отказаться, сегодня же позвоню папе.

— А чего тянуть, звони сейчас.

— Георг!

— Что, дорогая?

— Твой невинный вид прямо говорит о твоей виновности!

— Чего?, — искренне изумился Проквуст.

— А то, что ты меня используешь втёмную, а это нечестно!, — Елена строго нахмурила брови. — Ну, что, молчишь?

Проквуст озадаченно почесал затылок, действительно, не очень удобно получалось.

— Георг, или говори всё начистоту или я папе звонить не буду!

— Хорошо, Леночка, сдаюсь и прошу великодушного прощения.

— Значит, ты всё-таки что-то замыслил?!

— Замыслил. Понимаешь, те осколки, которые я спрятал в провале нельзя на Земле оставлять.

— Так ведь ты же их надёжно захоронил?

— Да, но это временная мера. Тьма в арианских осколках точит их и рано или поздно выйдет наружу, разрушая всё вокруг.

— И что ты придумал?

— Без космитов я ничего не смогу сделать, а арианцев привлекать к этому боюсь. Мне нужны хоравы, а они из Солнечной системы ушли, — Проквуст запнулся. — Ты понимаешь меня?

— Понимаю, и на счёт арианцев поддержу, только зачем тебе моя семья?

— Прости, ты должна учесть, что я вынужден сказать тебе…

— Что сказать?!, — Елена испуганно прижала к груди руки.

— То, что в твоей мачехе есть арианский жучок.

Георг замер, настороженно всматриваясь в лицо жены. Та задумчиво склонила голову набок, словно прислушиваясь к своему внутреннему состоянию.

— И это всё?

— А разве этого мало?, — удивился Проквуст.

— Да, нет, — пожала плечами Елена, — просто ты меня как-то не удивил. Я боялась, что с папой что-нибудь не так.

— С папой у тебя как раз всё в порядке: он просто хороший человек.

— Просто? Ты же говорил у него врождённая сверхчувствительность?

— Я и сейчас повторю, только это не мешает ему быть хорошим человеком.

— Георг, спасибо, мне приятно за папу, а про Марту зачем рассказал? Лучше бы я не знала.

Они помолчали.

— Лена, у меня сложилось впечатление, что твой папа к Марте очень нежно относится.

— Пожалуй, даже слишком. Георг, хватит юлить, говори прямо: что тебе нужно?

— Сущий пустяк, Леночка, — Проквуст вынул из кармана бархатную коробочку, в глазах жены блеснул огонёк интереса.

— Это что?

— Это колье.

Георг достал из коробочки украшение и подвесил на руку. На толстой золотой фигурной цепочке покачивалась иссиня-чёрная бляха, окруженная вязью платинового узора с россыпью бриллиантов. При покачивании по её черноте иногда пробегал еле уловимый зелено-голубой оттенок.

— Ой, какая прелесть!, — воскликнула Елена. — Это мне?