Борис Миловзоров - Гроздья миров (СИ)

— Серегей Сергеевич, а почему же он тогда без сознания?

— Головой сильно ударился, видимо, сотрясение. Ему спать надо, а не слёзы лить… Ты вот что, Мариночка, вкати ему кубик седуксена…

«Это про меня?», — подумал Георг и голоса тут же отдалились и смолкли. Он попытался ещё что-то услышать или увидеть, но тишина и темень были непроницаемы. Он спросил себя, кто он и с облегчением понял, что помнит. Он даже вспомнил автобус. «Странно, — раздумывал лениво Проквуст, — у автобуса фары горели, почему же я его не заметил?! Попёрся как…». Нить мыслей терялась, ускользала, где-то в глубине его осознания таяло отчаянье, тупились острые грани боли. Благодатное умиротворение накрыло его, убаюкало, растворило в темноте и тишине…

Проквуст очнулся от яркого света, хотел зажмуриться, но не смог. Синий искусственный свет фонаря за окном бил ему прямо в глаза. Он огляделся. Оказалось, что он повис под самым потолком большой белой комнаты, внизу стояли три кровати, на них лежали люди. Георг перевёл взгляд на свою руку. Вот она, еле видима, это ему уже знакомо… Он всмотрелся вниз, ну, конечно, в кровати у окна из-под одеяла торчало его лицо. Нос заострился, левый глаз весь заплыл синеватым отёком. Всё понятно, автобус его так долбанул, что бедная голова не выдержала. Георг собрался нырнуть вниз, как вдруг в памяти всплыла другая больничная палата… А не пора ли ему повстречаться с Другом?! Давно ведь не виделись, может быть подскажет, что дальше делать?

Проквуст привычно двинул своё призрачное тело к окну, беспрепятственно преодолел стекло и рванул ввысь. Душу охватил полузабытый восторг: как же прекрасно летать! Хорошо Бенни Адамсу, он умеет или умел… Неважно, надо бы и самому научиться, ведь это так прекрасно: покорять пространство, быть свободным и лёгким.

Он выскочил за пределы атмосферы, рванул против вращения планеты, туда, где царствовало солнце. Вон вдали яркая тонкая полоска, она растёт, ширится… в глаза хлынул поток солнечных лучей. Георг пил их всем своим телом, наливаясь мощью и энергией, кувыркался, прыгал с луча на луч и громко смеялся. Кругом был космический холод, а он смеялся.

«Друг!», — закричал он во весь голос, вложив в него свою силу и щедрые солнечные лучи и кинув всё это обратно, к солнцу. Раз за разом он посылал голубые протуберанцы к светилу и они послушно вонзались в его раскалённый диск, взывая там к Другу.

— Друг!!!

— Прекрати орать, Гора!, — раздался в его мозгу желанный голос, Георг сразу его узнал. Он принялся озираться, но не видел своего собеседника.

— Друг, где ты? Я тебя не вижу!

— Я далеко, Гора.

— Ты в солнце?

— Нет, я в другой звезде, очень далеко отсюда.

— А как же мы разговариваем?

— Ты, что, действительно ждёшь разъяснений?

— Прости, Друг, это действительно не важно, главное, что ты слышишь меня.

— Говори быстро, Гора, мне тяжело говорить издали.

— Друг, я вывалился из вселенной творца миров, почему?

— Потому, что ты не пустил его внутрь себя. Ему это не нравится, хотя, наверное, есть и другие причины.

— Но в его мире моя жена и сын! Мне очень нужно вернуться. Подскажи, как это сделать?

Друг молчал. Проквуст ощущал его присутствие, поэтому терпеливо ждал, когда тот закончит размышления.

— Я поговорю с творцом миров.

— Друг, ты можешь?!

— Могу. Только ты должен обещать впустить его в себя.

— А это безопасно?

— Я же говорил тебе, Гора, чем больше отдаёшь, тем больше приобретаешь!

— Да, прости, я помню. Я обещаю.

— Хорошо, тогда…

— Подожди! Позволь последний вопрос.

— Слушаю тебя, Гора, — голос Друга стал глуше, словно он отдаляется.

— Друг, как ты узнаешь о новых вселенных?

— Просто знаю.

— И запросто ходишь из мира в мир?!

— Да. Звезды — наши дороги, а мы нити, которые скрепляют все вселенные в единое целое.

— Боже, как это здорово! Вы как переплёт в толстой книге!

— Да, можно сказать и так. Прощай, Гора.

Вновь стало тихо. Георг ясно почувствовал, что Друга рядом больше нет. Он вздохнул и открыл глаза. Из окна на него спускался розовый рассвет, поглаживая его по больному глазу и уху. Георг аккуратно потрогал ухо, ого, с тарелку величиной! Крепко ему досталось. И ноги болели. Проквуст огляделся. Его соседи мирно посапывали в своих кроватях. Отлично. Георг высунул руку и вызвал огонёк связи.

— Пол!, — мысленно позвал он.

— Святой Гора!, — послышался взволнованный голос командора. — Почему вы не пришли к дисколёту?!

— Меня автобус сбил.

— Что?!

— Ну, я попал под транспортное средство.

Короткая пауза.

— Гора, я надеюсь, вы не сильно пострадали?

— Пустяки, ушибы и сотрясение мозга.

— О, мы это мгновенно починим. Вас забрать сейчас?

— Да, как можно скорей, пока все спят.

— Ждите, Гора, да, и дайте какую-нибудь подсветку.

«Подсветку?, — удивился Проквуст, — а что, очень даже можно!». Сзади скрипнула кровать, раздался шорох, кряхтение, потом шарканье тапочек по полу. Сосед проследовал в туалет. Георг поразмышлял над темой, как организовать подсветку. Идея пришла внезапно: он прищурился, и представил, как окно его палаты светится ярко-голубым светом снаружи, но остаётся тёмным изнутри. Проверить, получилось у него или нет, не успел, прямо за окном серое предрассветное пространство стало наливаться светом. За головой хлопнула дверь туалета, сосед коротко вскрикнул, но тут же замолчал. Проквуст, превозмогая боль, повернул голову. Сосед застыл в неудобной позе, рот его был раскрыт, в глазах плавали огромные испуганные зрачки. Из яркого пятна за окном прямо через окно протянулся зеленоватый луч, остановился над Георгом, переломился вниз и растёкся легким невесомым теплом по телу. Георг с удивлением наблюдал, как прямо сквозь больничную пижаму и одеяло просачивается его голое тело. Вот он повис над кроватью, потом медленно потянулся вдоль луча. Оконное стекло было, но не ощущалось. «Надо же, как хоравы преуспели?!», — прошептал удивлённый Проквуст и глянул на соседа. «Бедный, что ты будешь рассказывать врачам? Ведь в дурдом упрячут. Лучше уж молчи». Георг напрягся и накинул на соседа вроде тонкой сети. Тот вздрогнул, зевнул и, не обращая больше никакого внимания на свет в окне, побрёл к кровати. Улёгся и тут же захрапел. «Вот и чудно, — кивнул удовлетворённо Георг, — спи спокойно, товарищ».

Проквуст закрыл глаза и отдался чувству парения. Спина, потом ноги нежно и мягко коснулись податливой поверхности. Он поднял веки. Георг лежал на мобильной платформе в просторном полукруглом коридоре. Как и ожидал, внутри дисколёт был значительно больше своих внешних размеров. Георг не уставал удивляться этому, но хоравов давно об этом не расспрашивал. Они столь мудрено объясняли, к тому же с таким заносчивым видом, что слушать их не хотелось.