Борис Миловзоров - Точка бифуркации

Гора увидел себя в странном месте. Здесь был объем, но исчезло привычное ощущение пространства. А еще здесь было очень пусто и холодно, ноги и руки сразу же замерзли. Гора с безмерным удивлением уставился на свои конечности. Впервые он видел их более-менее ясно, без лишних деталей, зато с четкими контурами. А еще он изумленно рассмотрел, что на нем есть одежда, вернее ее подобие: что-то вроде комбинезона и ботинок. Они были еще более призрачны, чем его тело.

— Наверное, — решил Гора, — я в этой одежде умер.

Он мысленно отметил, что, произнеся это, внутри у него ничего не дрогнуло. Он еще раз огляделся. Здесь странным образом нельзя было определить, где ты: в середине или на краю. И то, и другое ощущение присутствовало одновременно. Но перед ним постоянно мелькало нечто, большое, объемное, и в тоже время неуловимое, неосязаемое. Оно было то большим, то маленьким, нисколько не теряя своего объема или, может быть, веса? Гора ловил это «нечто» руками, пытался бегать за ним, смешно болтая ногами, которым не обо что было отталкиваться. А потом он заметил светящуюся ниточку внизу. Она легко далась в руки, и осторожно перебирая ее, он очутился перед большой глыбой льда. Теперь «нечто» больше не прыгало и не ускользало, вообще вызывало удивление, как ее можно было не поймать? Лед был голубой, прозрачный и очень холодный. Ладони, приложенные к нему, жгло и втягивало внутрь, словно они были горячими и растапливали ледяную глыбу. Но из-под этих горячих рук не капала вода, это был особенный лед.

Гора решился. Он раскинул широко руки и шагнул вперед.

Гора не понял, что произошло, только вокруг все опять переменилось. Зыбкое пространство вокруг вздрогнуло и превратилось в небольшую комнату с кроватью посередине, на которой безмятежно спал тот самый мужчина. Только теперь он был теплым, с розовым румянцем на чисто выбритых щеках и ровным дыханием. Гора подошел и потормошил спящего человека. Ему приятно было вновь ощутить осязание материи. Конечно же, это была иллюзия, просто его подсознание приспосабливало окружающую действительность для подачи сознанию в привычных образах, но все равно было приятно. Человек открыл глаза и с изумлением уставился на Гору.

— Георг! Ты как здесь очутился?!, — Он вскочил с кровати и осмотрелся, в его глазах мелькнул испуг. — Где это мы?, — Голос его невольно дрогнул.

А в душе Гора, словно плотину прорвало. Он вспомнил все! Воспоминания хлынули из глубины таким мощным потоком, что грозили смыть его из этой странной реальности. Гора взял себя в руки и кое-как заблокировал мысли о прошлом. Теперь ему не стоило торопиться вспоминать, на это время будет, а вот поговорить с Барри, а это был он, один из его друзей, времени могло не хватить. Он почему-то был уверен, что времени мало. Гора молча встал и обнял Глетчера. У того вдруг на глазах появились слезы. Он тяжело опустился на постель.

— Георг!, — Опять прошептал он. — Если ты здесь, то значит, я умер?

— Почему ты так решил?

— Ты же погиб!

— Наверное, это можно назвать смертью физического тела, Барри, но я не исчез, не растворился, я по какой-то причине завис между мирами в качестве бесплотного духа. До встречи с тобой я вообще себя не помнил, все гадал, откуда я и кто такой.

Глетчер растерянно посмотрел на Проквуста и нерешительно протянул к нему руку. Тот с улыбкой смотрел, как Барри тщательно ощупывает его колено.

— Георг, ты меня разыгрываешь.

— Нисколько. Просто я нахожусь где-то в твоем сознании, поэтому ты воссоздал меня. Вообще-то, если честно, я не понимаю, как и что произошло, но мне достаточно того, что я разговариваю с тобой. И я очень этому рад!

Мужчины с чувством пожали друг другу руки.

— Давай не будем гадать, что произошло, лучше поговорим о более важном. Как получилось, Барри, что ты замуровал себя в этом засыпанном корабле.

Лицо Глетчера помрачнело.

— Да, Георг, я помню. — Голос его был грустным. — Понимаешь, когда Алиса умерла, мне нечего стало делать на Гее. Убить я себя не имел права, а вот залечь в анабиоз, самое подходящее для меня решение. Кстати, как там, снаружи?

— Да, не знаю, что тебе сказать, Барри. Примитивная цивилизация каких-то коротышек. Есть деревни, города, похожие на деревни, они пашут, пасут скот, воюют. Вот, пожалуй, и все.

— Хорошо!, — Облегченно выдохнул Барри и откинулся на подушку. — Значит, получилось!

— Чего ж тут хорошего?, — Удивился Георг.

— Ты не понимаешь!, — Глаза Глетчера вспыхнули внутренним огнем. — Мы же их создали!

— Кого?!

— Людей!

— Вот этих двуногих, которые строят деревни?!

— Совершенно верно.

— Но зачем?

— Пришлось, Георг. Сейчас я тебе все расскажу.

И он рассказал.

Они улетели с Ирии через два года, как запланировали, несмотря на то, что, как оказалось, Алиса опять была беременной. Она специально скрыла от мужа это, чтобы не ломать его планов, а может быть потому, что сама не хотела оставаться в том жутком хаосе, который начался после распада Новой цивилизации.

— Ты знаешь, — волнуясь, рассказывал Глетчер, — наши приключения были необычными, но по сравнению с тем, что произошло потом со страной, их можно назвать легкой прогулкой. Четырнадцать, далеко не самых крупных городов центра и юга материка, смогли объединить Лезурье и Харман.

— Харман?!

— Ах, да, ты же не мог знать, он примкнул к нам и служил верой и правдой своему монарху Даймону Лезурье.

— Значит, этот старый лис все-таки добился своего. — Усмехнулся Проквуст.

— Видимо, да, раз был коронован главой Церкви Рока.

— Ну, и дел вы там понаделали.

— Георг, тебе бы лучше с Адамсом поговорить, я ведь мало что знаю, по уши занят был подготовкой полета.

— Да, разве он жив?!

— А что с ним станется. Монах мне сказал, что Бенни бессмертный, вернее, почти бессмертный, так что слетай на Ирию, увидишься со старым другом.

— А ты мне расскажешь, где находится наше Солнце?

— Конечно! Это очень просто.

А потом Глетчер продолжил рассказ.

— Фокс постарался на славу. Экипаж получился дружный и крепкий, только малочисленный, не было возможности набрать и подготовить большое количество людей. Сам понимаешь, ты всех дохов разбудил, они, как повылезали из всех своих нор! Оказывается, память-то у них у всех все записывала! Вот они отыгрались на твоих бывших коллегах!

— Барри, это жестоко, напоминать о моем постыдном прошлом.

— Ладно, не обижайся, я без злого умысла, так, к слову просто пришлось. Вообщем, улетали мы с Ирии буднично, не до торжеств было, со всех сторон напирали голод и война. Все было хорошо, как по маслу. После того, как покинули нашу солнечную систему и вошли в штатный режим, я всех ребят уложил в анабиоз. А моя семья больше года еще бодрствовала.