Питер Фехервари - Темный Клубок (ЛП)

Кто-то поднял оружие с палубы.

Посмотрев вдоль длинного ствола чужацкой винтовки, Корт Туми почувствовал, как в нем пробуждаются старые инстинкты. Снайпер так и не восстановился после травмы головы, полученной на первый же день в Трясине… так давно… Это был удар ногой, вспоминал серобокий, от рыцаря… на лодке. Потом мир потускнел, как будто кто-то выключил свет в черепе Корта, так что с тех пор он просто ходил по пятам за другими бойцами, делал, что ему говорили, постоянно молчал и почти ни о чем не думал. Всё были уверены, что Туми помрет через неделю, но посмотрите-ка — вот он, у самого конца пути и до сих пор дышит, когда столько народу уже пошло на корм шкрабам. И теперь снайпер понял, в чем причина.

Корт почувствовал монотонное гудение винтовки в руках, и его вялые черты осветила кривобокая улыбка. Это было правильное оружие.

— Есть для нас с тобой работенка, Элоиза, — сказал Туми винтовке и поразился звукам собственного голоса. Он не помнил, почему всегда давал такое имя своему оружию, но знал , что делал так с каждой новой пушкой. Снайпер с любовью обнял Элоизу, и, не заботясь о собственной безопасности, принялся разгадывать шаблон вражеского огня. Отслеживая смертоносные очереди до их источника, он выискивал цель…

Попался! Нападавший выглядел, словно участок дрожащего воздуха над стрелковой площадкой правого борта, схожий по форме с человеком. Враг был почти невидим, но сияющее дуло его оружия стало маяком для снайпера.

Туми произвел выстрел.

Айверсон увидел, как в толпе вспыхивает яркая дрожащая полоса. Мгновение спустя с одной из стрелковых платформ рухнуло безголовое тело, которое с шипением то пропадало из виду, то появлялось вновь. Маскировочная система чужака вышла из строя.

«Стелс-костюмы», — понял комиссар. Ван Галь ведь упоминал ранее, что кавалеристы столкнулись с ними. Помимо невидимости, БСК лазутчиков тау обладали встроенными прыжковыми ранцами, поэтому открытая палуба «Тритона» оказалась для них легкой мишенью. Хольт принялся внимательно осматривать канонерку в поисках других чужаков; согласно отчетам, их маскировочные системы были не совсем идеальными.

Где же вы?

И тут Айверсон заметил их — пару человекоподобных созданий, одно из которых пригибалось за колпаком кормового двигателя, а второе стояло на стрелковой платформе левого борта. Свет как будто огибал их, проскальзывал мимо, очерчивая бесцветные тени. Подвижные, словно ртуть, они лихорадочно мерцали в зеленоватом поле зрения аугметического глаза. Раздраженный Хольт закрыл бионический протез ладонью, прищурил обычный глаз — и тени исчезли.

Дело в импланте. В нем есть нечто, позволяющее мне видеть чужаков. Возможно, это старье не так бесполезно, как я думал .

Айверсон снова подумал о том, сколько же людей носили оптический протез до него. Штуковина была по-настоящему древней . Но у него не осталось времени на пустые размышления. На палубе погибали люди, и, запустив цепной клинок, комиссар спрыгнул вниз.

«Тритон» выглядел паршиво. Амфибия с пылающей носовой частью застыла в паре сотен метров от площадки челнока, и сверху до Мэйхена доносились звуки, будто исходящие из скорбного дома, но это была уже не его битва. Сердце капитана билось прерывистыми толчками, пока он бежал через платформу, на которой находилась стартовая позиция. Тело рыцаря гнило внутри доспеха, пожираемое микроскопическими паразитами, точно так же, как разум гнил внутри черепа, пожираемый бреднями мертвого поэта.

Слабое мясо под железной кожей, схожие судьбы, слишком поздно сплетенные…

Лихорадка не отпускала зуава, и теперь его одновременно бросало в ледяной холод и пылающий жар, но это уже не имело значения. Ничто не имело значения, кроме ярости, обещавшей привести Джона в Громовой край.

Гонись за судьбой, пока не сгинула, догоняй ненависть, пока не прогоркла…

Мэйхен несся к бронированному гиганту, который расстрелял канонерку. БСК «Залп» перекрыл им дорогу, выйдя из бункера впереди, и выпалил из сдвоенных рельсовых пушек, прежде чем кто-то успел отреагировать. Одного раза хватило, чтобы сокрушить носовую броню «Тритона», будто легчайший нательный бронежилет. В ту же секунду конфедератов атаковали отделения воинов огня, появившиеся из туннелей и бункеров вокруг платформы. Немного, всего два или три десятка бойцов, но в дистанционном бою они были смертельно опасны. Выжившие серобокие яростно отстреливались из-за гусениц « Покаяния и боли », но укрытия не спасали от пугающе метких чужаков. Изменить ход сражения снова выпало зуавам.

— Бей врага! — скомандовал мальчишка-пастырь, и рыцари, повинуясь ему без единого слова, разделились для атаки на рассредоточенных ксеносов. Джон Мильтон бежал прямо на «Залп», который поворачивался, наводя на арканца тяжелые пушки, способные уничтожить танк. Сблизившись с боескафандром, Мэйхен уставился в его «лицо», — пучок безразличных датчиков, — пытаясь понять, что задумал пилот.

Распаляй ярость, пока не остыла …

Луч света, тонкий, как карандаш, уперся в Пёрселл, когда тот был на полпути к противнику, и мгновение спустя зуава озарило призрачно-голубое свечение. Словно следуя какому-то безмолвному повелению, дюжина чужаков сосредоточила огонь на рыцаре, терзая его смертоносно точными попаданиями. Старинный «Штормовой» доспех за несколько секунд смялся под залпами, и арканец с лязгом рухнул на платформу. Целеуказатель двинулся к новой мишени, оставив позади расплавленные обломки брони.

Оди Джойс видел всё это с другой стороны площадки, где рубил на куски четырех воинов огня. Когда доходило до ближнего боя, тау оказывались смехотворно хрупкими, и юноша даже думал, что в их убиении нет славы, но, увидев гибель Пёрселл, понял, что ошибался. Возможность вычищать ксеносов — любых ксеносов — была даром самого Императора!

Нахмурившись, пастырь отследил рыскающий луч до его источника и заметил на одной из крыш тау в легкой броне. Шлем воина раздувался от дополнительных датчиков, оптических и других, поэтому Оди решил, что перед ним какой-то наводчик. Полоска целеуказателя, движущаяся по полю битвы, исходила из телескопического устройства в руках ксеноса. Юноша навел на него тяжелый стаббер… и увидел, что луч приближается к Мэйхену.

Когда все цвета — лишь иные оттенки проклятья…

Джон отпрыгнул вбок за долю секунды до выстрела рельсовых пушек. Смертоносные заряды с воем пронеслись мимо, словно разъяренные ловкостью капитана. Он хотел победно захохотать, но вышел только слабый смешок умирающего; попытался выстрелить, и только тогда обнаружил, что оружия больше нет, как и левой руки. Один из сверхскоростных снарядов оторвал конечность в плече, а Мэйхен даже и не заметил. Впрочем, его не взволновала потеря: для мести вполне хватит и одной руки.