Питер Фехервари - Темный Клубок (ЛП)

«Она последует за нами на лед, — ощутил Мордайн, — и дальше в преисподнюю».

Когда защитники станции появились в зоне видимости, он услышал, как Арманд выкрикивает пароль. Часовые были всего лишь размытыми набросками на фоне белого вихря, причем неудачными, посколько один из них казался невозможно высоким. Пока Ганиил пытался разобраться с этой аномальной фигурой, остальные начали стрелять. Лазразряды и сплошные заряды с шипением проносились мимо него, оставляя парящие инверсионные следы в пурге. Оглянувшись, дознаватель увидел, как падают передние ряды толпы, но остальные неслись вперед, безразлично — бесчисленно — разворачиваясь из улья, словно тело змеи.

«Даже если мы доберемся до состава, Дракон Высходда нагонит нас…»

А затем позади него взорвалось маленькое солнце, окутав рой языками пламени и обезглавив змия. Ударная волна швырнула Мордайна вперед, и он, врезавшись в лед с силой, крушащей кости, неловко прокатился в сторону тьмы.

У него горела спина! Ганиил отчаянно перекатился по снегу, крича от боли в расколотых ребрах. Хрипло вдыхая грудью, полной разбитого стекла, он сплюнул кровью на лед. Перед мутным взглядом дознавателя проковылял Узохи; капитан завывал от боли, пытаясь сбросить пылающую шинель. Затем Мордайн услышал другие, более яростные вопли, когда из дыма вырвалась стая уцелевших мятежников. Их плоть обуглилась, но жажда убийства в глазах не потускнела.

«Ты был прав, Эшер, — подумал Ганиил. — Когда мы падаем, то падаем жестко».

Взрывной механический рев вдруг заглушил ветер, и проклятых разорвало на куски. Оторопевший дознаватель обернулся и увидел великана в длинных одеяниях, шагающего к нему. Гигант держал тяжелый болтер Акул, как смертный человек — винтовку. Поворачиваясь в поясе, воин косил предателей с грубой эффективностью. Рухнув возле жнеца, Узохи мельком заметил его лицо под капюшоном.

— Дедушка Смерть пришел за нами! — заорал капитан. Мордайн не мог понять, ужас или восторг двигали ивуджийцем, но в этом крике он услышал треск, с которым разорвалась последняя нить истрепанного рассудка Арманда.

Тогда незнакомец встал над Ганиилом, и дознаватель понял, что Узохи не ошибся, поскольку это была смерть во плоти. Ветер сорвал капюшон великана, обнажив стилизованный бронзовый череп, глазницы которого слились в единый темный проем. В этом углублении пылал хрустальный шар, укрепленный прямо над перемычкой носовой впадины; он даровал предвестнику облик циклопа.

— Калавера, — прошептал Мордайн, зная, что иначе быть не может.

ПЕПЕЛ

Когда пылающий ад поглотит себя, опустись на колени и просей пепел, ибо там ты найдешь Истину .

— Калавера

СЕМЬ ЧАСОВ ПОСЛЕ ЕДИНЕНИЯ

В ТЕНИ

Сломленный человек открывает глаза, когда его заносят на станцию. Его почти захлестывает ужас, когда он видит состав, припавший к рельсам магнитоплана, поскольку вагоны напоминают колоссального змея — и разве не змей охотился за ним всего лишь мгновения назад? Но затем мужчина вспоминает, что мстительный змий состоял из плоти, а этот сверкает ярким серебром. Он даже вспоминает, что таких змиев называют «Цепными Поездами», поскольку они связывают в единую цепь якорные ульи Облазти. И тогда он вспоминает ещё и то, что не может дышать, и ужас возвращается, усилившись вдвое, когда человек начинает захлебываться собственной кровью.

— Он будет жить? — спрашивает женщина с лицом-черепом, когда мужчина ускользает прочь…

Он присоединяется к гроссмейстеру Эшеру в корабельном карцере «Скрытого глаза», флагмана Дамоклова конклава. Наставник привел его туда, чтобы посмотреть на узника-тау, захваченного в самом конце Крестового похода. Это высокое, тонкое почти до скелетной худобы существо, которое повелитель называет «эфирным», представителем правящей касты чужаков. Создание взирает на мужчину через стеклянные стены камеры, изучая его, словно он — заключенный, а ксенос — тюремщик. Неподвижность тау, записанная в крови, придает ему облик сюрреалистичной статуи, вытянутой пародии на человека, созданной для воплощения абсолютной безмятежности. Или превосходства.

— Скажи мне, дознаватель, что ты видишь? — спрашивает Эшер из теней. Вопрос парализует сломленного человека, поскольку он одновременно испытывает отвращение и восхищение при виде ксеноса-узника. Он понимает, что это испытание, поскольку всё, что спрашивает гроссмейстер, является испытанием, но даже спустя годы служения мужчина не понимает, чего хочет от него нестареющий старец. Возможно, это слепота Эшера делает его таким недоступным для толкования.

— Да, что ты видишь, гуэ’ла ? — эхом отзывается эфирный, голос которого проходит сквозь стекло с ошеломляющей легкостью. Оно насмехается над ним?

— Я… — зажатый между проницательными взглядами двух непроницаемых созданий, сломленный человек медлит.

— Я вижу нечистого, — говорит он. — Я вижу уродство чужака.

Хотя его ответ нелжив, мужчина знает, что этого недостаточно, поэтому слова душат его, и появляется…

Боль невыносимая! Человек открывает глаза и видит, что Смерть разрезал ему грудь и роется там, отыскивая истину.

— Ты убиваешь его! — протестует женщина с лицом-черепом, но мужчина не знает, есть ли забота в её упреке.

— Ребро пробило ему легкие, лейтенант, — шепчет Смерть, у которого, разумеется, тоже череп вместо лица. — Он утонет в собственной крови, если я не вытащу кость.

Иная тень держится позади них обоих: всего лишь неустойчивый, смутный отпечаток темного человека, бледное лицо которого — переплетение четких, ярко сияющих шрамов. Он смотрит на пациента с выражением, которое может быть жалостью, или презрением, или, возможно, вообще ничем. Один глаз пылает лихорадкой, другой, проржавевший имплантат — нечестивым огнем.

— Это ложь , — бессловесно говорит ему незнакомец.

Тогда что-то трескается в груди сломленного человека, и он кричит, и призрак исчезает, изгнанный в глубокую тьму, где заходится звоном демонический колокол.

Смерть поднимает голову и рассматривает мужчину единственным глазом из жидкого стекла.

— Боль — это иллюзия, Ганиил Мордайн, — говорит он.

«Моё имя? Смерть знает мое истинное имя», — отчаивается дознаватель, падая в воспоминания о ярких лазурных глазах и…

Незабываемо красивая женщина, которую Ганиил только что представил инквизитору Айону Эшеру, расцветает клинками и сражает его, низводя наставника до бессмысленного месива крови и костей. Она убила гроссмейстера на глазах Мордайна, ещё не закончившего докладывать о ней как о новом специалисте по информации. Затем красавица поворачивается к дознавателю с улыбкой, что подобна серебристой резне, но Кригер снимает её болт-снарядом, не позволив сделать и шага.