Геннадий Башунов - Злая Игра

Я думал, что умру от разрыва сердца. Достаточно было одного взгляда в энергетическую составляющую этого места, чтобы понять — что это.

Нет, здесь никого не распинали, не расчленяли и не жгли. Тела покоились в залитых Скверной могилах, но не разлагались. Часть могил ещё пустовала, на их дне лишь чернели лужи Скверны. Но очень скоро почти все — или все — они будут заполнены. Череда могил тянулась ровными рядами, насколько хватало глаз.

— Сколько же их тут? — пробормотал Репей.

— Пятьдесят три тысячи семьсот сорок шесть, — ответил я.

— Где-то я уже слышал эту цифру… — начал было рыжий убийца, но осёкся. — Это — могилы игроков?

— Это — место, где нас создали. И сюда мы попадаем после смерти, вне зависимости от того, как погибли. — Я спрыгнул в одну из могил и на руках вытащил тело Тёмной Матери. — Как думаешь, почему не было паники на Земле? Почему ни одна из наших девчонок не забеременела за всё это время? Потому что мы — куклы. Стерильные говорящие куклы. — Я рассмеялся. — Не они, — я кивнул в сторону шокированного увиденным Эшка, — а мы. Понимаешь? Мы долгое время думали, что настоящие только мы, потом начали признавать за настоящих местных, а на самом деле… — Я перевернул Тёмную Мать и надавил ей на диафрагму. Её тело содрогнулось, содержимое желудка упало в лужу Скверны и зашипело. — Мы копии, абсолютные копии, вплоть до ужина. Сосисок и макарон в данном случае. Нелюди здесь мы. Потому мы так легко отличаем друг друга. Потому нас считают…

— Мы считаем вас людьми, — оборвал меня Эшк. — Настоящими. Поверь, к любым чужакам было бы подобное отношение. А вы доказали, что вы настоящие люди, герои.

— И даже если мы и копии, что дальше-то? — презрительно спросил Репей. — Мы ходим, думаем. Существуем. Душа? А она вообще есть? Я не видел ни одной, а если ты в них веришь, то ты сам только что сказал о полной копии.

— Я видел души. И именно из-за наших копий здесь обосновался Гниющий — он планировал использовать энергию умерших игроков, но у него ничего не вышло, потому-то он и проиграл, не позавчера, а в тот момент, когда я забрал у него Лес трупов.

Репей выругался.

— По-твоему души — это сгустки негативной энергии, что остались после жизни какого-нибудь ублюдка, и после смерти хозяина превращаются в червепиявку, которая утилизируется в Сердце Тьмы? Ты про них? В жопу такие души. И вообще, в жопу души, раз уж ты считаешь, что в нас их нет, я в них всё равно вообще не верю. Я — атеист.

— Кто? — переспросил Эшк.

— Он не верит в бога.

— Но они же ходили по этой земле, это все знают…

Репей помахал рукой, прерывая Эшка, и устроившись на земле поудобней, осклабился.

— Давайте-ка я объясню свою позицию, тем более, она окончательно сформировалась именно сейчас. Я не верил в сверхъестественное. И продолжаю не верить. Наш мир жил по одним законам. Быть может потому, что из него выпили всю человеческую энергию, или он её недополучает… в общем, не важно. Здесь же всё это работает. И отметь, Доктор, здесь это сверхъестественным не считается. Сверхъестественное для этого мира — это электрическая плита. Здесь, думаю, никто спорить не будет.

Что же до богов, то бог — это, вроде, Создатель или какое-нибудь сверхумное существо. Что-то ни о каком Создателе я не слышал, этот мир, да и вообще вся Спираль, были и до Гаспа, и до Корда, и будет ещё очень долго, если ты его, конечно, не уничтожишь. А уж про сверхразумное… прости меня, Эшк, но что Гасп, что Корд — это обезумевшие уроды, сосредоточившие в своих руках энергию, получившие силу, благодаря которой отправляли миллионы людей на верную смерть в своих дрязгах. — Репей перевёл взгляд на меня. — В общем, никаких высших существ нет. Если же ты, Доктор, думаешь, что душа есть, и она выражается тем, что человек может стать чем-то вроде батарейки для местной Матрицы, то давай, докажи себе сам, что мы настоящие люди. Сделай их своими батарейками, как сделал бывших жителей того грёбаного болота или острова в кармане, я уже почти не помню твои бредни — пьяный был. Валяй, — он махнул рукой в сторону поля.

— Хочешь, чтобы наши погибшие товарищи стали источником моей силы?

— Конечно. Это очень злая игра по очень жестоким правилам, а значит, нам нужно самим быть жестокими. Не будешь же ты, убийца сотен, говорить, что остался тем же растерянным лишившимся памяти мальчишкой, что очнулся в безымянной деревеньке на севере? Возьми их силу, пока это не сделали другие. Пусть те, кто погибли по вине организаторов, помогут закопать их в землю. Давай, чего ты ждёшь? Им уже плевать, ты ведь не устроишь им вечные муки, как это делают жрецы. А мы сможем отомстить за их смерть.

Я опустил тело Тёмы обратно в Скверну и выбрался из могилы. Закатив глаза, я покинул этот мир и распростёр Крылья Тени над центром Белой Рощи.

Ответа долго ждать не пришлось. Земля закипела, поглощая и фильтруя Скверну из могил, скрыла тела погибших от глаз посторонних.

И я почувствовал бешеный водоворот силы, захлёстывающий все мои энергетические каналы.

— Господин Палач, к тебе пришли, — сказал Хворост. Из приоткрытой двери торчала только его всколоченная борода. — Говорят, это срочно.

— Я же сказал…

— Я прекрасно помню, что ты сказал, поэтому и впускаю гостью. Ты сказал, что я могу впустить Свея, Репья или очень красивую женщину, которая скажет, что пришла сюда ради тебя. Она так и сказала.

Борода Хвороста исчезла, вместо неё в дверном проёме появилась Алая. На сей раз на ней было чудовищно, просто неестественно красивое белое платье, расшитое кружевами, жемчугом, бриллиантами, нитями из белого золота и свежими лилиями.

— Прямо королева эльфов, — буркнул я, угрюмо рассматривая глубокий вырез её платья.

— Королева эльфов по сравнению со мной — дурнушка низкого происхождения.

Алая уселась напротив меня, налила в свободный бокал вина и, выпив его в три глотка, вновь наполнила.

— Не стесняйся, господин Палач.

— Возможно, тебе нужно поучиться манерам у всяких дурнушек низкого происхождения.

— Манеры — шелуха. И откуда ты вообще знаешь, как ведут себя королевы эльфов? Я вот не знаю, потому что эльфов не существует, по крайней мере, в этом мире. — Алая улыбнулась так, что я уже приготовился падать на пол, умоляя её стать моей на веки, но слова, произнесённые абсолютно не вяжущимся с выражением лица тоном, меня отрезвили: — Ну что, обосрались вы, смертнички. В первую очередь — ты, господин Палач.

— Мы провели разведку боем… — принялся я брюзжать в обычной манере, но спутница Игрока меня сразу же оборвала:

— Это ты своим союзникам лапшу на уши вешай. Что собираетесь делать?

Я задумался, вспоминая происшедшее за последние два месяца.