Алина Лис - Маг и его кошка

О княгине Исе говорят, что у нее характер из стали и льда. Неужели она согласна терпеть измены?

Элвин все хмурился, мял письмо, а потом предложил:

– Если не хочешь, не поедем. Представлю вас уже на балу.

Как это «не поедем»? Сам же рассказывал, что власть князя в домене – абсолютна и никто не вправе оспорить его решения.

– Разве так можно?

– Можно. Я не подданный Исы, имею право не подчиниться, – он ухмыльнулся. – Вряд ли она станет изгонять меня за такую мелочь.

– Но она рассердится?

– Безусловно. Ее довольно забавно злить. Главное – не переусердствовать.

Я покачала головой:

– Мне бы не хотелось вызвать гнев правительницы.

Это Элвин может позволить себе плевать на желания власть имущих. Я же не владею богатством или могуществом, за мной не стоит сильный род. Сейчас меня защищает только слово хозяина, завтра все может перемениться.

Я не в том положении, чтобы создавать врагов на ровном месте.

– Фи, какая вы скучная, сеньорита.

Может, и скучная, но мне тоже хочется познакомиться с княгиней.

Воспоминание об утреннем разговоре уходит – Элвин встал слишком близко, чтобы я могла думать хоть о чем-то. Он наклоняется, принюхивается. Его дыхание ласкает шею чуть ниже мочки уха – прохладный вдох и жаркий выдох.

– Приятные духи.

– Спасибо, мой лорд.

Мои любимые духи – жасмин, жимолость и легкая, едва уловимая нотка сандала. Весна, свежесть и сладость.

От нашей почти близости сердце пропускает удар, а потом начинает колотиться, как испуганная птица о прутья клетки. От Элвина тоже пахнет духами – бергамот, ветивер и мускус мешаются с его собственным запахом.

Снова вкрадчивый шепот, дразнящая ласка одним дыханием, без прикосновений:

– Вам потрясающе идет ошейник, сеньорита.

Идет? Ошейник?

Вскидываю голову, чтобы возмутиться, и натыкаюсь на восхищенный, вожделеющий взгляд.

– Ты смеешься надо мной?

– Не в этот раз, – от хрипотцы в его голосе по телу бегут мурашки.

Губы обжигают запястье, и ноги становятся совсем ватными. Я отстраняюсь, с трудом удерживая возбужденный вздох.

– Нам ведь надо ехать?

Он мрачнеет:

– Надо.

На выходе я ловлю наше отражение в большом зеркале. Мы хорошо смотримся рядом – алое с темно-синим. Элвин и на балу остался верен себе – камзол простой, без излишней отделки и золотого шитья. Почти траурный цвет странным образом добавляет ему элегантности, а покрой чем-то неуловимо напоминает о военной форме. Только фактура изысканной ткани намекает, что это праздничный наряд. Кружево батистовой рубашки выглядывает из-под рукавов и воротника, платок на шее повязан намеренно небрежно. Надо признать, Элвину идет этот минимализм. Костюм подчеркивает широкие плечи, тонкую талию. Орландо Мерчанти тратил много денег на дорогих портных, но в своих вычурных нарядах не смотрелся и вполовину так импозантно, как мой хозяин.

А может, все дело в том, как он держится. Наверное, он бы и в нищенских лохмотьях выглядел не сильно хуже.

– А ты пригласишь меня на танец?

Он опускает плащ мне на плечи:

– Подумаю, если будешь себя хорошо вести. И никаких котильонов.

– Почему? – я обиженно надуваю губы.

– Потому, что котильон с неумехой – зрелище, исполненное тоски и уныния, а от моих уроков ты отказалась.

Стоило мне увидеть княгиню Ису, как мое прекрасное настроение и довольство собой померкли безвозвратно.

Если зеркала рассказали мне сегодня, что я – хороша, то княгиня – идеальна. Совершенна в каждой своей черте – безупречность мраморного лица, чем-то неуловимо нечеловеческого и оттого еще более прекрасного, изящество фигуры – мне никогда не быть такой миниатюрной, грация походки, царственная выверенность движений…

Рядом с Исой я чувствую себя толстой сиволапой мужичкой, уже не знаю, куда деть руки, и стыдно за ногти – я обрезала и подпиливала их сама, а без опыта разве сделаешь хорошо?

И уже совсем не важно, какое на княгине платье, хоть оно и похоже на произведение искусства: ожившее инеистое кружево, что застывает на стеклах в морозный день, стелется паутинкой поверх текучего мерцающего шелка. Струящееся, легкое – никаких каркасных юбок и громоздких лифов, оно обнимает Ису – грациозную, тонкокостную, гибкую, как ивовый прут. Спина непристойно обнажена, но распущенные волосы гладкие, как полотно, прикрывают ее шелковой волной. В прядях пляшут колкие серебристые искорки…

И вся она – как изысканная статуэтка из белого и голубого льда. Так красива, что почти больно смотреть. Как на солнце.

Элвин никогда не говорил, что княгиня Иса такая…

Я стою, живо переживая свое унижение, а она, и не заметив, как мимоходом уничтожила меня, ласково улыбается моему хозяину.

– Лорд-Страж.

– Княгиня, – Элвин склоняется над ее рукой, и в улыбках, которыми обмениваются эти двое, мне видится то умение безупречно понять другого без слов, что приходит после долгих лет знакомства.

О да! Элвин ведь бессмертен. Как и фэйри…

– Представь мне это милое дитя.

– Франческа Рино – мой фамильяр.

По знаку своего хозяина я подхожу, чтобы присесть в глубоком поклоне почтения.

– Это огромная честь для меня, ваше высочество.

– Наслышана, – ее голос – позвякивание льдинок в кронах деревьев зимой и пение ветра за окном метельной ночью. Хрустальный, нежный, но за этой нежностью читается сила. – Рада, что лорд-Страж наконец решился взять тебя ко двору, девочка. Мне уже стало интересно, что за сокровище он так тщательно скрывает от нас.

– Лорд-Страж просто и подумать не мог, что его фамильяр будет интересен княгине.

Мне кажется или за этим вроде бы невинными вежливыми фразами и впрямь таится второй смысл?

– Сделать из человека фамильяра, – правительница улыбается и с материнской укоризной качает головой. – Так самокритично. Даже моему брату не хватило бы презрения к людям для подобного поступка.

Я бледнею от скрытого в ее словах намека, но Элвин на секунду сжимает мою руку, как бы говоря «Не смей встревать».

И не думала. Это игра, правил которой я не знаю.

– Делать фамильяра из фэйри – слишком просто. Вы знаете, как я ценю сложные задачи.

– Просто? – она слегка приподнимает совершенную бровь.

– Конечно, – простодушно улыбается мой хозяин. – Как мы помним из Священных Заветов: природа фэйри изначально низменна и близка к животной. Каждый второй маг пробовал превратить животное в фамильяра. Скукотища.

Я еле удерживаю порыв отступить, сбежать. Кажется, единственное, что может ждать Элвина после подобного оскорбления, – тюрьма и дыба. Но Иса только откидывает голову, чтобы рассмеяться.

Словесная дуэль продолжается. Элвин отвешивает ехидное и глубокомысленное замечание по поводу запоздавшей весны, повелительница отвечает изящной шпилькой. Они обмениваются двусмысленными насмешками, как театральные актеры – репликами, а я едва успеваю ловить вторые и третьи смыслы, скрытые за каждой фразой.