Алина Лис - Маг и его кошка

Все жители Изнанки, за исключением фэйри, – порождение человеческой фантазии, желаний и страхов. И кормятся они той же материей. Оттого и предпочитают «проклятые» дома или близкое присутствие храмов, тюрем и больниц.

Дверь дома была не заперта. Неестественно яркая луна заглядывала сквозь забранные решетками окна, по пустым коридорам гулял ветер.

Я остановил выбор на комнатушке, оконца которой выходили на лечебницу для бедноты. Очертил мелом круг, наскоро выплел маскирующую формулу, выставил свечи и чашу. Свечи вспыхнули, и в углах зашевелились тени – пока всего лишь обычные тени, бесплотные и неопасные, но я кожей чувствовал внимательный взгляд. Город замер, принюхиваясь. Я не стал его разочаровывать и полоснул кинжалом по правой ладони.

Кровь любого Стража полна чистой концентрированной силы. Редкое лакомство по меркам вулей. Сейчас этот заброшенный дом для них – как свежий кусок мяса в капкане. Дармовая сила и никого рядом – приходи да бери.

Капли медленно стекали в чашу. Я дождался, пока кровь скроет дно, и приложил к ладони тряпицу. И тут началось.

Из самого темного угла комнаты, повизгивая от жадности, бросилась тварь, похожая на собаку с чудовищно вывернутыми конечностями. Ее встретил удар шпаги. Гриск заскулил, завертелся на месте и издох, но на смену ему из темноты встало еще несколько собратьев.

Гриски шли на запах крови и обещание силы. Убить их несложно даже обычным оружием, они наглеют, лишь чуя слабость. Я мог бы сжечь тварей одним движением руки. Но сделать это означало выдать себя.

Во многом успех сегодняшней вылазки – вопрос удачи и правильного выбора места. Если я ошибся и дом действительно пустует, добычей ночи станут только гриски, хогги и прочая неразумная дрянь. А мне придется придумать что-то другое или пойти на поклон к местному князю.

Чуть было не проморгал его. Мелкий, в полметра росточком, с приземистым квадратным тельцем, от ушей до пят заросший черными волосами, он выкатился из щели, добежал до чаши и начал жадно лакать.

Попался!

Я наклонился, пересек линию и ухватил вуля за шкирку. Он сначала трепыхался и пищал, потом обвис, как нашкодивший кот.

Еще с десяток грисков влетели в комнату и разочарованно заскулили. Стоило нарушить круг, как заклинание перестало действовать. Теперь твари с опаской принюхивались. Их было достаточно, чтобы напасть на человека, но от меня слишком явно несло магией и опасностью. Гриски медлили, жались по углам.

– Вон, – скомандовал я. Огненный шар подкрепил команду, в комнате запахло паленой шерстью. Уродливые выродки бросились врассыпную. Их скулеж еще долго эхом отражался в ночных переулках.

Моя добыча тоже дернулась, но я лишь рассмеялся и щелкнул вуля по носу.

– А ты куда собрался, милейший?

– Простите, сеньор. Я не хотел ничего дурного, – заныла нежить. – Не знал, что вы здесь. Просто хотел подкормиться!

– Верю, – согласился я, рассматривая своего пленника.

Редкостный уродец. Даже по меркам вулей. Черные глаза навыкате, гадкий розовый хоботок в обрамлении седых вибрисс – точь-в-точь крот. Широкие лапы-лопаты с длинными когтями только довершали сходство.

– Как твое имя?

– Пощадите, сеньор, – снова заныло создание ночи. – Я не хотел зла…

– Как. Твое. Имя. Отвечай! – я встряхнул его, и вуль вытянул конечности, окончательно уподобившись наказанному коту.

– Тальпус, господин.

– Другое дело, Тальпус. Поговорим?

Падал он тоже как кот: стоило разжать пальцы, как вуль перекувырнулся вперед и приземлился на все четыре лапы.

– О чем, сеньор?

– Ты ведь подземный житель, так?

– Я часто прячусь в норах, – осторожно согласился вуль.

– И в катакомбах бываешь?

– Ну… бываю, – еще более осторожно кивнул он. – Иногда.

– Мне нужен проводник. К гробнице первосвященника Ипполита.

Создание ночи ойкнуло и прикрыло глаза лапами-лопатами:

– Не надо, сеньор! Это плохое место.

– Брось! Служения Черной Таре не проводились больше пятисот лет, да и сама богиня мертва.

– Опасность!

– Какая?

Он не ответил.

– Хорошо, но вот какое дело. Мне нужно туда. Именно к гробнице.

– Князь…

– Нет-нет. Я совершенно не намерен тревожить вашего князя без особой нужды. Ему, как приличному хозяину, придется задавать много неудобных вопросов. Кто я такой, откуда пришел, чего ищу. Мы же не хотим доставить ему столько хлопот, верно, Тальпус?

Вуль сгорбился и спрятал личико в ладонях. Сейчас он походил одновременно на перекормленного крота и мохнатый куст.

– Ты сам признался, что голоден. Я мог бы подкормить тебя. Услуга за услугу, что скажешь?

Пленник залопотал что-то невразумительное и помотал головой.

– И я понимаю, предприятие связано с риском, а за риск обычно доплачивают. Тебе даже не придется входить туда вместе со мной. Просто доведешь до входа, дальше я сам. Поверь, если в гробнице что-то и прячется, после моего визита это будет безопаснейшее место во всей Разенне. Маленький подарок вашему князю. А это – для тебя. Аванс, – я размотал тряпицу на правой руке. Рана уже не кровоточила, но запах крови заставил вуля потянуться ко мне. – Можешь взять немного, – разрешил я.

Тальпус всхлипнул, вылизывая ладонь длинным вертким языком:

– Князь будет гневаться!

– Не дрейфь, малыш. Князю мы ничего не скажем.

Франческа

Мне казалось, я знаю, как устроен мир.

Мне казалось, в нем все просто и понятно.

Мне казалось, я знаю свою семью.

Если в камере мой брат Риккардо, мой безумный брат Риккардо, то кто этот человек, который ежедневно спускается к общему столу на обед и ужин? Человек, которого я столько лет называю этим именем и величаю братом?

Он ниже пленника Кровавой башни почти на полголовы. Ниже и меньше, его даже можно назвать щуплым. У него стальные отцовские глаза и выступающая челюсть. Он неизменно сдержан и зануден. Меж нами никогда не было особой близости, но он всегда заботился обо мне, как умел. Пусть мне и казалось, что забота эта продиктована больше его представлением о долге, чем любовью.

Мне было пять лет, когда Риккардо надолго, очень надолго отослали на воспитание в замок Риччи. На год или даже на два. Казалось, что без него прошла целая жизнь. Помню, как поначалу я скучала, потом перестала. В таком возрасте все быстро забывается.

Получается, что вместо Риккардо вернулся подменыш?

Отец знает. Не может не знать. Еще должны знать слуги. Я пытаюсь расспросить Розу и вижу по ее бегающим глазам – ей что-то известно. Но старенькая кормилица сперва отнекивается, а когда я начинаю настаивать, грозится пожаловаться отцу:

– Не лезла бы ты в это дело, mio bambino [5], – бормочет она.

Если это «не мое дело», то что тогда мое? Они могут держать меня за дуру, но теперь, когда я знаю правду, я не отступлю.