Константин Волков - Из блокады [СИ]

- Это как посмотреть! Немножко здесь, немножко там - и наберётся. Кто из ваших крысячит - не скажу, слишком я мелкая сошка, чтобы знать, но советом поделюсь - не со всяким откровенничай. Друзьям, и тем лишнего не сболтни. А то по молодости да неопытности влетишь сам, и подставишь других. Я в жизни много чего повидал, и до сих пор живой. Значит, плохого не посоветую. Просёк?

Я кивнул, мол, понял тебя, дядя Миша. Наверное, врёт барачник, но, такое дело: несмотря на дружбу нашу крепкую, Ольга, если сую нос в её служебные дела, посылает далеко-далеко. Значит, даже мне до конца не верит. Не раз я над этим фактом задумывался.

- Если просёк, слушай дальше, - сказал Мухомор. - Кто знает, как повернёться? Если буча случится, может кровь пролиться, а мне пачкаться резона нет. Раньше удавалось мокрые дела обходить стороной, и сейчас не собираюсь в них залезать. Хороший ты парень, душевный, Хозяин тебя не зря выделяет. Не пропадёшь ты, если умных людей будешь слушать. А там и обо мне вспомнишь, заступишься по старой дружбе.

- Ладно, - сказал я, - посмотрим, как получится. За добрый совет, конечно, спасибо, да не о том сейчас разговор - мы с тобой об оружии говорили. Если действительно решил помочь, скажи, где ещё поискать? Ведь есть же, а?

- Откуда мне знать? Я говорю - мне бы спокойно жизнь дожить. Не лезу я в эти дела. Мне велели сходить, забрать да припрятать, и всё. Ты стукачков поспрашивай, что меня сдали, они ж, наверное, знают! А я не при делах.

Обмяк Мухомор после сытного обеда, лицо расслабилось - хорошо ему. Трубочка дымит, на плите чайник закипает, а молоденький мент, открыв рот, доверчиво слушает наставления тёртого мужика - что ещё для счастья надо? Самое время дожать Мухомора: несколько вопросов, глядишь, и ляпнет, забывшись, что-нибудь интересное. Я почти собрался поднести дяде Мише стаканчик шнапса - фирменного, ментовского, чтобы подумалось барачнику, будто в рай попал. Может, забудет об осторожности, язык и развяжется. Не успел я уважить дядю Мишу, потому что явился нежданный гость. Ох, не простого человека занесло к нам, совсем непростого! Сам Пасюк в гости пожаловал!

Не нравится ему, когда его так называют. Говорят, пытался он себе другое погоняло выдумать, а ещё, поговаривают, любит Пасюков, когда его по имени величают. Только в бараках по имени разве что близкого кореша назовут. Опять же, прозвище позабыть можно, а фамилия-то останется, от неё избавиться не выйдет. Есть такие, кто в глаза побоится назвать человека прилипшим к нему ещё до Катастрофы прозвищем, а за глаза всё равно скажет, да ещё и ухмыльнётся ехидно.

Встал нежданный гость посреди комнаты, губищи в улыбке растеклись, зубы, как на витрине; каждый рассмотреть можно, и ни одного настоящего - все жёлтым металлом блестят. Сам здоровущий - на голову меня выше, и вдвое шире! Как вошёл - неуютно сделалось, пахнуло свинарником и немытым телом. Я от неожиданности растерялся - надо же, сам пришёл. Мухомор скукожился, хотя гость на него и не глянул.

Следом появился Захар. Щёки в пунцовых пятнах, губы до белизны сжаты, усы встопорщились. Видно - взбешен человек. Накостылял бы кому-нибудь, лишь бы повод нашёлся.

- Здравствуй, Олежка, - сказал, будто кот мурлыкнул, Пасюков. - Наслышан, наслышан о твоих подвигах. Молодец!

- Ага, - ответил я вежливо, - здрасьте. Чайку налить?

Я поднялся за чайником.

- Ты себе налей. А мне чаи гонять некогда, работа, понимаешь. Я на минутку, надо бы уладить одно недоразумение. Давай, Захар Викторович, как договорились.

Захар сел на моё место. Его взгляд пронзил Мухомора, желваки заиграли, а пальцы сжались в мосластые кулаки. Если бы на меня так глянули, я бы, пожалуй, струхнул. И Мухомора проняло. Потух дядя, вся самодовольная уверенность куда-то подевалась! А Захар посмотрел-посмотрел, и зарычал:

- Вали отсюда. Собирайся и... пока я не передумал.

- Как это? - не понял Мухомор.

- Так это, - процедил Захар. - Так это! Свободен ты, Михаил. Иди на все четыре стороны. С тебя сняты обвинения, ты опять честный гражда... тьфу, человек. Открылись новые обстоятельства, и в связи с этим... да, чуть не забыл. Я извиняюсь перед тобой за причинённое беспокойство! А сейчас - быстро встал и пошёл. И чтобы духа твоего здесь не было!

Мухомор понял, что ситуация чудесным образом переменилась, но ещё не понял, хорошо это для него, или не очень. На всякий случай он вежливо заулыбался. Я застыл с горячим чайником в руке. А Пасюков опять замурлыкал:

- Давай, Миша. Пойдём домой. Я всё уладил. Нечего тебе здесь околачиваться, чужие харчи лопать.

Мухомор наконец-то смекнул, что к чему, и сказал развязно:

- Я же знал, ты приятеля в беде не бросишь. Ты, Беня, человечище! Можно я тебя обниму?

- Ни к чему, Миша, ни к чему. Люди должны помогать друг другу.

Когда они уходили, Мухомор украдкой посмотрел на меня, и еле заметно пожал плечами, мол, а я причём?

Потом, когда Захар, махнув полстакана, немного успокоился, я поинтересовался:

- Объяснишь?

- Чего объяснять? Сам не видишь?! Попросили отпустить, вот и отпустил. Очень сильно попросили, - ответил почти спокойно Захар.

- Кто попросил-то? - ошарашено спросил я. Не так много в Посёлке людей, к чьим такого рода просьбам Захар может прислушаться. Человека три, самое большее - четыре.

- Тебе какое дело? Ну, Асланян, дальше что? Дабы не нагнетать напряжённость. Его слова, не мои. Так и сказал: "дабы не нагнетать напряжённость". Понимаешь?

Я не понял:

- Асланян что, совсем обалдел? Ему, вообще, какое дело?

- Мне плевать на Асланяна. Ты подожди. Немного подожди. Вот где у нас эти пасюки будут! - Захар сжал кулаки, показывая, где у него будут пасюки. - А сейчас не бери в голову. Работай, как работал.

И саданул кулаком по столу:

- Сволочи!

И ещё раз, гораздо сильнее:

- Суки!

* * *

Ржавый мялся; ладони суетливо комкали замызганную тряпочку. Его взгляд постоянно убегал, и я не мог за него зацепиться. Понятно - человечек волнуется. А чего, спрашивается, нервничать, если не виноват? Кое-какие его делишки мне известны - подворовывает немного. А кто безгрешен? Главное, Ржавый меру знает, не зарывается: там ненужную железку прихватит, здесь пару гвоздей в карман положит, а в Посёлке на металл всегда найдётся покупатель. Если кому инструмент нужно сладить, лопату, или нож - тоже к Ржавому обращаются, сделает качественно, и дёшево. Каждый вертится, как может - понятно, жизнь у нас такая. Подружка у мужика, значит, деньги нужны - и это мне понятно: кому эдакое чучело без денег надобно? Опять же, если нужда возникнет, его всегда можно взять за одно место, и будет человечек весь наш. Но сейчас я пришёл по другому поводу. Так что, Ржавый, напрасно ты беспокоишься. Береги нервы.

- Что, - я в очередной раз попытался заглянуть Ржавому в глаза, - сумеешь такой ножик смастерить?