Алан Нукланд - По дороге могущества. Возрождение (СИ)

Так, нужно успокоиться. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, привёл мысли в относительный порядок и стал искать выход из создавшегося положения. В том, что он есть, я нисколько не сомневался, надо лишь хорошенько всё обдумать.

Теперь по порядку. У любой проблемы есть два решения — действие и бездействие. В моём случае бездействие означает поиск нового мастера меча или тройная оплата за проигрыш и потеря уважения в собственных глазах. Этот вариант меня категорически не устраивает, поэтому переходим к "действию". И что мы видим? Сидиус мечник, он высоко оценил то, что на первой ступени я уже имею драку и длинные мечи первого такта. Значит, если я быстро войду в силу и, скажем, в кратчайшие сроки поднимусь ступени эдак до пятой-десятой, то это может его впечатлить. Какие ещё есть варианты? Разве что самый очевидный — пойти и завалить какую-нибудь огромную тварь. Ну, не обязательно "тварь", можно и просто сильного соперника. Но это точно не подойдёт — если уж меня зайцы с белками запинывают, то что говорить о более серьёзных противниках. Хотя никто не запрещает совместить оба варианта в один, но что-то мне подсказывает, что эта затея не выгорит. Всё-таки было бы более эффектно, если бы мне на первой ступени удалось одержать значимую победу. Кстати, можно ещё бросить вызов самому старику — такой, знаете ли, изощренный способ самоубийства получится.

Эхх. В общем, всё сводится к тому, что хочешь не хочешь, а выходить из зоны комфорта придётся — то бишь без геноцида местной фауны и получения ответных тумаков вряд ли обойдётся. И коли уж до леса рукой подать, то надо пойти поохотится, чего зря время терять. Может, даже удастся прибить вон того усатого енота…

Стоп, енот? Какой енот?! ЕНОТ!!!

Выпучив глаза, я смотрел в нагло ухмыляющуюся полосатую морду.

"Молодой енот. 4 ступень."

Убедившись, что я заметил его, паршивец поднял свою левую лапу и сунул её предплечьем в пасть, старательно пожевал, а потом сочно облизнулся, гаденько при этом скалясь.

Ах-тыж сволочь! Это же тот самый!

Рыча от злости, я схватил палку-выручалку и вскочил на ноги, с места бросившись к начавшему улепётывать в лес зверьку. Врёшь, не уйдёшь! Поднажав, я уже через мгновение влетел в гущу леса и, перепрыгивая через коряги и стойко терпя хлещущие по лицу ветви, стал настигать наглеца. Играющий в крови адреналин придавал сил, азарт погони заряжал первобытной страстью, а предвкушение скорой расправы над когда-то унизившим тебя соперником доставляло изуверское наслаждение.

Деревья внезапно расступились и я вылетел на небольшую полянку, по краям которой валялись несколько поваленных молодых дубков, на стволе одного из которых и сидел мой беглец. Если честно, я растерялся — он просто сидел, сверля меня своими глазами-бусинками и в усмешке скалил зубы, не делая попыток убежать или скрыться. Впрочем, и нападать он тоже не спешил.

— Ну что, тварёнышь, добегался? — поудобнее перехватив палку, я стал медленно сокращать разделяющее нас расстояние. — Сейчас добрый дядюшка Саргон сделает из тебя отбивную, а вечером отведает её с кружечкой тёмного пива, наслаждаясь каждым кусочком.

Внимательно слушающий меня енот фыркнул и издал странный звук, отдалённо напоминающий свист. Кусты позади него тут же затрещали и на поляну вышел огромный секач. ОГРОМНЫЙ, МАТЬ ЕГО, СЕКАЧ! КАБАНЯРА! ВЕПРЬ С ТОРЧАЩИМИ ИЗ ПАСТИ ЧУДОВИЩНЫМИ КЛЫКАМИ-БИВНЯМИ! Видя моё шокированное состояние и глаза по пять копеек, енот решил добить меня и по хозяйски положил лапу на эту животину, ласково потрепав ему холку. У меня подкосились ноги. Да что же это такое-то, а? Где это видано, чтобы полоскун дружил со свиньёй и заманивал людей в хитроумные ловушки? Что не так с этим миром, я вас спрашиваю?!

От поиска ответов на эти, несомненно, важнейшие вопросы бытия, отвлёк енот. Опустив лапу, он демонстративно надул щёки и прищурился.

— Нет, пожалуйста, не надо! — выпучив глаза едва не закричал я, выставив перед собой руки и отчаянно переводя взгляд с одной твари на другую. — Ты, ты же хороший енотик, правда? И совсем-совсем не хочешь портить свою карму ненужным убийством. Слушай, прости меня, а? Я про отбивную не со зла, просто день дурацкий выдался. — Древние, что я несу?! Так, ме-е-едленно пятимся назад, малюсенькими шажками. Ещё медленнее… — А давай дружить? Человек ж еноту друг, это знают все вокруг. Посидим, попьём бормотухи у костра? Я вот только за ней сейчас смотаюсь в деревню, хорошо? Туда и обратно, как за кольцом. А потом мы как следует нажрё… Твою ж мать!!!

Злорадно оскалившись, полоскун вновь "засвистел". Мамочка дорогая, этот центнер живого веса, под которым трясётся земля, бросился прямо на меня! И быть бы мне раскатанным ковриком, не успей я отпрыгнуть в сторону. Когда эта туша промчалась мимо, в ноздри ударил густой запах свалявшейся шерсти и звериного пота. Всё ещё не веря в то, что смог избежать копыт и клыков, оглушенный кабаньим рыком, вскочил на ноги и обернулся к уже заходящему на второй круг вепрю.

"Я не смогу убежать! — в отчаянии осознал я, наблюдая за неотвратимо приближающейся гибелью. — Нужно сражаться! Каждая моя атака будет снимать ему "ежи", а значит, есть шанс победить!"

Сражаться с этим монстром? Мысль, конечно, безумная, но другого выхода просто не было: победа или смерть, третьего не дано!

И вот, когда секач уже готовился нанизать меня на бивни, я прыгнул вправо и, едва избежав столкновения, резко развернулся и что есть силы ударил его по башке. Тупая боль ударила в ладони, раздался треск и моя верная палка-выручалка сломалась. По инерции тело потащило вперёд и я врезался в пролетающую кабанью тушу. Мощный удар опрокинул меня на землю, на краткое мгновение была потеряна ориентация в пространстве, но страх придал сил. И я почти успел встать, когда вепрь врезался в меня. Спасло лишь то, что он не успел набрать скорости, а с места пошел на таран. Навалившись на него плечом и чувствуя, как клыки скребут по рёбрам, мне чудом удалось ухватится руками за выпирающие бивни и не свалится ему под ноги. Кажется, я кричал, но из-за заложившего уши кабаньего визга не могу сказать наверняка. Он напирал, меня тащило назад — остановить его было невозможно. Мои ноги взрывали рыхлую землю, мышцы гудели от напряжения, но этого было мало. Кабан рванул башкой вправо, а потом резко влево, одновременно с этим кидаясь вперёд.

Я почувствовал тупой удар, меня подбросило в воздух, а правое бедро словно ожгло огнём. Завопив от боли, я рухнул на землю, и тут же попытался подняться, понимая, что оставаться на земле верная смерть. Но едва удалось приподняться и опереться на правую ногу, как она подкосилась и меня вновь швырнуло на землю. Скосив на неё взгляд, не смог сдержать стона: