Алан Нукланд - По дороге могущества. Возрождение (СИ)

Поужинав, мы ещё долго молча сидели у костра, каждый в своих мыслях. Хотя, если честно, это было не совсем так — не знаю, как остальные, но лично мне просто было стыдно признаваться в том, что я боюсь идти спать…

Этот страх, который посещает меня каждую ночь… в нём было что-то до жути знакомое, и от этого становилось ещё хуже. Я словно бегу от чего-то, но не могу скрыться. Он всегда находит меня, и каждый раз пытается подчинить себе. Днём ты забываешь о нём, но вот ночью…

Ночь — это ЕГО время.

Нет, не правильно… не совсем так…

Не ночь.

Сон.

ЕГО время — это мгновения между сном и явью. Именно тогда он находит меня. Именно в эти секунды его могущество становится безграничным.

Тихий, едва различимый монотонный стук вывел меня из мрачных размышлений. Настороженно прислушавшись, я внимательно осмотрелся. Судя по всему, его источник был где-то рядом…

Вильяр обхватил плечи руками, невидяще уставившись в догорающее пламя, а его зубы отбивали мерную дрожь. Переведя взгляд на Лютера, я заметил, что и он сидит с опущенной головой, сжав губы и стиснув кулаки.

Неужели, и они тоже?..

Да нет, это просто невозможно! Но проверить всё же необходимо…

— Ну что ж, — от звука моего голоса они вздрогнули, — обратный путь долог, так что пора и на боковую.

Рич с Тэком невольно переглянулись и промямлили:

— Да, точно, надо бы…

С явной неохотой Вильяр потушил костёр, вытащил из него горячие камни, хитро выложил на земле и постелил на них наши походные лежаки. Не очень удобно, зато ничего себе не отморозишь. Я с интересом следил за его действиями и не мог удержаться от вопроса:

— Где ты этому научился?

— Да я у егеря обучение проходил, навык Выживание у него получал. Кстати говоря от него и узнал, что на этой горе кто-то завёлся. Мы потом сразу объявление дали и сюда, пока никто другой не прознал. М-да… А Выживание советую по возможности качать, не раз и не два выручит.

— Были бы ещё на него униары, — проворчал Лютер, с кряхтением пытаясь поудобнее устроиться на лежаке. Свой новый посох-меч он при этом положил рядом. — Ну всё, безмятежности и покоя вам, камрады.

Когда все улеглись, я, укрывшись одеялом и поборов дрожь, замер в напряженном ожидании.

И долго ждать не пришлось.

В наступившей тишине я отчётливо слышал их бешено бьющееся сердца, кожей ощущал тревогу загнанного в угол зверя, различал приглушенный плач, который было невозможно сдержать, как и позорно льющиеся из глаз слёзы.

Они боялись. И не надо было быть гением, чтобы понять это.

Но спросить почему я так и не решился.

Закрыв глаза, я накрылся с головой.

И вскоре почувствовал его ледяное прикосновение…

Я проломил толстую скорлупу яйца своими пока ещё слабыми когтями и вывалился в вязкую жижу, которой было заполнено дно глубокой ямы. Она была тёплая, словно плёнка, в которой я рос. Но совершенно не вкусная.

А я хотел есть. Я был голоден!

Из моего маленького горлышка вырвалось рычание. Перебирая неуклюжими лапами, я добрался до своей скорлупы и стал поедать его вместе с вкусной плёнкой.

Но этого было мало. Я хотел ещё.

И я нашел другие яйца.

Мои братья и сёстры.

Они были очень вкусными и я очень долго питался ими.

Но некоторые успевали вылупиться, и тогда мы дрались. Маленькие и слабые, у них не было ни единого шанса. Мои зубы вгрызались им в глотки, когти разрывали плоть, и мне это нравилось. Так нравилось, что я стал ждать, когда они вылупятся и наберутся сил, и лишь потом сжирал.

Когда никого не осталось, я выбрался из ямы. Этот мир оказался больше, чем я думал. А это значит, что здесь можно найти много еды. Очень много…

Тихо подкрасться к жертве, бросится на неё, стремительно настигнуть и разорвать. Я чувствовал, как их сила перетекает ко мне. Чувствовал, что с каждым убитым становлюсь сильнее. Это было так упоительно, поглощать горячее мясо и пить тёплую кровь. Но ещё прекраснее было те блаженные ощущение, которыми сопровождались мгновения, когда сила и могущество достигали своего пика и переходили на новую ступень.

Я жаждал вновь ощутить их. Стремился во что бы то ни стало стать сильнее.

А для этого надо больше жрать! Больше убивать!

Гора. Большая и опасная. У её подножия были разбросаны старые, не вкусные кости. Нюх подсказывал, что её хозяин силён, очень силён. И это хорошо. Его сила станет моей.

Он тоже почуял меня. Огромный, грозный, лохматый, во много раз больше своих сородичей.

Медведь.

Мы яростно бились, терзали друг друга когтями и зубами, вырывая куски плоти, алкали кровь. Но моя чешуя была толще, а лапы бугрились мышцами. Я пронзил его грудь хвостом и сомкнул пасть на горле. Хруст костей был сладок, как и сила, которую я поглощал подобно кускам мяса.

Его гора стала моей. Мой дом. С тех пор я стаскивал добычу туда, жрал и спал, со временем становясь всё могущественнее. Мяса было вдоволь, но особенно мне нравились двуногие звери. Они были настолько же вкусны, насколько глупы — сами приходили ко мне, чувствуя моё могущество. Поэтому я перестал сразу же вливать в себя всю сожранную силу, предпочитая выставлять её напоказ, чтобы привлекать и заманивать. И я их убивал, всех до единого. Только один раз от меня сбежал двуногий, и это сильно разозлило меня. Он был сильным, мясистым, а я его упустил! Он ранил мне ногу своим длинный когтём и убежал, я не смог его догнать. Обидно, очень обидно…

Я проснулся ночью, когда страшный зверь уже убрался во тьму. Он был единственным, кого я не мог победить. Он всегда приходил ночью, когда я засыпал. Холодный, ужасный, опасный. Я пытался выследить его, но он был хитрее, всегда убегая и скрываясь.

Но сейчас дело было не в нём, а в моей пещере. Я слышал, как что-то копошится в чреве горы, чувствовал, как что-то намного сильнее меня рычит в глубине, лязгая когтями. Внимательно осмотревшись, я увидел узкую трещину, змеящуюся в стене моей пещеры. Она вела в непроглядный мрак, который не мог пронзить даже мой острый взгляд, и именно из неё доносился это клацанье и лязг.

Этот враг не был мне по силам. Пока не был.

Я завалил трещину большим камнем и стал набираться сил, чтобы однажды прокопать путь в глубину и сойтись в битве с порождением Костяной горы…

***

Обливаясь потом, я вздрогнул и резко распахнул глаза. В ушах всё ещё звенел рёв рыпохвиста, в предвкушении кровавого пиршества во рту скопилась слюна, а звериный разум захватил всё моё естество.

И лязг. В голове всё ещё слышался непрекращающийся лязг металла из тёмных глубин.

— Плохой сон?

Вильяр сидел у вновь разожженного костра и помешивал кипящее варево.

— Что-то вроде того. — Задвинув в глубины сознания всё ещё стоящие перед глазами образы из сна, я поднялся, размял затёкшую спину и огляделся. — А где Лют?