Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

— Я могу тебе предложить контракт на три с дальнейшим продлением. Не понравится — уедешь, но лучше всё-таки шесть месяцев. При полугодовом контракте ты получишь тысячу фунтов, — продолжил вербовку корсиканец. — это больше, чем ты сможешь скопить здесь за год!

— Что ж я подумаю, предложение становится интересным.

На следующее утро рехоботер подписал контракт с правительством Республики Зангаро сроком на полгода. Корсиканец выплатил ему авансом сто фунтов и дал рекомендательное письмо. Они условились, что Хааг прибудет в Кларенс не позднее десятого августа. Когда корсиканец поинтересовался, как решился вопрос с Алмазной компанией Хейде буркнул:

— Это моё дело.

Покончив с Хейде, Лангаротти решил выбираться из Африки. В среду он сел на трамп, конечным портом назначения которого был Монтевидео. Старый "Вудвилл", пароход водоизмещением в три тысячи тонн, чудом оставался в списке Ллойда. Он дополз до Луанды и стал пересекать Атлантику. У острова Святой Елены его настиг шторм. Огромные морские валы шли сплошной стеной. Они ударяли в борт и перекатывались по палубе. В какой-то момент судно закрутилось на месте, а одна из шлюпок разбилась о шлюпбалку. Капитан Гудвин с минуты на минуту ожидал самого худшего, но, слава Богу, пронесло. Качка была такой, что всю неделю Жан-Батист практически ничего не ел — только сухари:

— И чёрт меня дёрнул ехать морем, — с тоской думал он, разлёгшись в одной из двух кают первого класса. Другую занимал молодой бразилец по имени Карлуш Вижейру, старший сын мелкого чиновника штата, поднявшийся на борт "Вудвилла" в Луанде. От нечего делать разговорились. Вижейру жил в старом квартале Сантуса, в съёмной квартире вместе с восемью братьями и сестрами. Он обучался в католической церковной школе. Мать хотела, чтобы он стал священником, а отец — военным. Он закончил школу и в девятнадцать лет, а лет с двенадцати подрабатывал на кухне в ресторане. Уже через пять лет он стал официантом и стал прилично зарабатывать. Ни в армию, ни в церковь его не тянуло.

Работая в ресторане "Тукан", Карлуш изучал его посетителей на протяжении нескольких лет. Его особенно интересовали хорошо одетые молодых людей, которые иногда сопровождавшие богатых дам. Скользя по зеленым плиткам пола в ресторане, мимо попугаев аро в золоченных клетках, разнося подносы с дорогими блюдами из морских продуктов для богатых туристов, он подмечал их манеры и детали туалета. Так он научился элегантно передвигаться по залам "Тукана", грациозно наклоняться, обслуживая столики, и щелкать золоченой зажигалкой "Данхилл", едва дама вынимала сигарету. В конце каждой трапезы он, ожидая чаевые, обычно отклонялся в противоположную сторону, делая вид, что поглощен созерцанием какой-нибудь сценки за соседним столиком, при этом он своим указательным пальцем слегка касался кончика брови, поглаживая ее. С течением времени Карлуш приобрел гардероб из дешевых, наспех сшитых вещей. Его всегда интересовали одинокие скучающие путешественницы, он охотно и ненавязчиво предлагал им свои услуги, чтобы способствовать наслаждению или отдыху. Дамы с удовольствием принимали его предложения и находили его общество приятным и полезным. Так он заработал на тонкий золотой браслет, цепочку, запонки, ручные часы, золоченую зажигалку и серебряный портсигар. Время от времени он намекал на золотой, но корабли никогда не задерживались дольше нескольких дней, и Карлос отлично понимал, что от дарительница такого дорогих вещиц потребует он него слишком многое, к тому же и времени тоже гораздо больше.

Каждое утро в тесной комнатенке без окон, которую он делил с двумя младшими братьями, Карлос стоял перед облезлым зеркалом и пробовал приподнимать бровь на все лады — насмешливо, безучастно, вызывающе, одновременно пуская в отражение воображаемые колечки дыма. Он знал, был абсолютно в этом уверен, что наступит час, когда он сядет на белый пароход и уедет в Штаты, сядет в автобус "Грейхаунд", следующий в Голливуд, а там он получит работу в качестве слуги какой-нибудь старой кинозвезды, как Лорен Бэколл. Получив такой шанс, он тоже станет кинозвездой. И его будут оберегать, восхищаться им и платить целое состояние. Уважение будет окружать его, и ему будут дарить подарки. И эту бесконечную мозаику удовольствий довершат стройные ножки юных девушек. Два года назад Карлушу повезло — он устроился на большой круизный теплоход, идущий в Европу. Верный своим принципам он сразу пристроился к одной стареющей американке и месяц исправно выполняя роль пажа и, по совместительству, наложника. Хозяйка сошла на берег в Майями, где её встречал муж. Уже в океане директор круиза получил телеграмму с жалобой на Карлуша. В чём суть претензии он так и не понял, его обвинили в каком-то сексизме и списали на берег.

— По-моему, эта стерва приревновала тебя, — высказал своё предположение Жан-Батист, поигрывая, как обычно, своим ножом. — Если бы хотела отомстить, то обвинила бы в краже. Уж это я знаю…

Вот так я оказался в Лиссабоне, — продолжил свой рассказ Карлуш. — Скопив за время работы на корабле небольшую сумму, он обходил городские кафе и бары в поисках работы. В одном из них он повстречал группу солдат. Настоящих мужчин старше и опытнее его, у которых, казалось, нет недостатка в деньгах. Они рассказывали про свою службу, охоте за партизанами и романтике джунглей. По их словам, он мог получить португальское гражданство после шести месяцев военной службы. На утро я проснулся уже в казармах Беже. Когда пришел в себя после перепоя, то узнал, что завербовался в португальскую армию и уже потратил все деньги, выплаченные за первый месяц службы. Слава Богу, что основные мои сбережения я поместил в банк!

— Да! Ты предусмотрительный малый, — корсиканец достал свой нож и занялся любимым делом.

— В Беже я безвылазно провёл два или три месяца, после чего был зачислен в ряды третьего пехотного полка. Командир учебной части сразу отметил мою грамотность и смекалку. Так я попал в Камполид.

— Слышал, слышал. Там размещён пятый батальон, который готовит солдат и сержантов для войны в колониях. Я воевал с одним из них в Биафре…

— Через три месяца я получил лычки сержанта и оказался на борту военного транспорта "Вера Круш", шедшем в Луанду. Меня сразу зачислили радистом в отряд стрелков особого назначения.

— Никогда не бывал в Луанде.

— Графанил, наш лагерь, располагался всего в восьми километрах от центра Луанды. После операций полагались увольнительные, и мы часто ломились в город, чтобы напиться и снять девушку. Они готовы были делать с нами джиги-джиги всю ночь за тридцать эшкуду (а это всего один доллар!) или просто за еду, — взахлёб рассказывал Карлуш.