Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

!

А Нис в это время рассеянно слушал разговор пленных. Они толковали о шлюпке с "Комарова". То, что произошло, их сильно удивило. Но они сказали только пустые, незначащие слова. Один из них высказал общее мнение:

— Надо было нам раньше выбраться отсюда. Теперь уже поздно.

Кругом вдруг стало тихо. И тогда Нис начал говорить. Он обращался к пленникам, которые стояли посреди площади, а турекцы плотной стеной теснились за ними. У пятёрки был растерянный, бегающий взгляд, неловко повисшие руки, страх перед чем-то, что должно произойти.

— Слушайте меня, — сказал он им. — Двое из вас пришли в мэрию и убили рыжего великана Хаджи Михала. Намеренно убили или случайно, знает, лишь тот, кто это сделал. — Нис помолчал и продолжил. — А он не скажет. Но я был при этом и готов признать, что произошла случайность. Может быть, ничего бы и не было, если бы наш соплеменник не поторопился, хотя он только сделал то, что сделает каждый под дулом автомата. Я не могу обвинить его в заранее обдуманном убийстве. Но я обвиняю его в том, что он грозил смертью с оружием в руках. Он не имел права требовать освобождения! — Его поддержал одобрительный гул голосов. — Он — человек Кимбы. Значит, он не имел права грозить смертью с оружием в руках. И потому он виновен в том, что действовал незаконно, а остальные виновны в том, что были с ним заодно или потому что он их хотел освободить.

— Этот малый далеко пойдёт, — прокомментировал Шеннон. — В общем, нам здесь делать больше нечего. Так что, Жан-Батист, собирай наших людей и после окончания этого балагана возвращаемся в Рус. Я, пожалуй, поучаствую в этом судилище…

— Да ведь он убил Хаджи Михали, — перебил Ниса кто-то из жителей Турека. — В этом-то он, наверно, виновен.

— В его смерти — да, — возразил Шеннон. — Но не в убийстве. Нужно помнить, что это не одно и то же. Мне нужно выяснить, кто прислал их сюда.

— Нечего тянуть так долго. Что на них смотреть? — зароптала в толпа.

— Они-то не стали бы тянуть.

— Прикончить их — и все. Белый, ты не прав! — кричали со всех сторон. Нис выжидательно смотрел на Шеннона, окружённого беснующейся толпой. Краем глаза полковник видел, как его люди подняли автоматы, а Лангаротти будто невзначай повёл стволом пулемёта. Нис молчал, не сводя глаз с пленников: в его взгляде появилась неистовая жажда крови. Казалось, что он поддался желанию толпы.

— Полковник прав вот в чем, — Нис обратился к толпе. — Как бы ни погиб Хаджи Михал, его смерть — не случайна.

— Хороша случайность, собаке под хвост.

— Не то важно, случайность или нет, — вмешался в полемику Шеннон. — Важно другое. Эти пятеро — люди Кимбы. Они явились в мэрию, чтобы освободить своих подельников. И нам важно узнать, кто же послал их. Это, конечно, не стоит смерти Хаджи Михала, но…

— Да, да, я согласен с тобой, — поддержал Нис, которому вдруг ясен стал большой, жизненно важный, политический смысл того, что произошло.

— Все говорят о правительстве, — продолжал Шеннон. — Правительство Зангаро должно быть выборным органом. Здесь ещё никогда такого не было. Диктатура Кимбы — вот все, что народы бакайя и винду имели с тех пор, как получили независимость.

— Так спросим же их о тех, кого они представляют, — поддержал Шеннона Нис.

Турекцы ждали молча, пока кто-то из пленников заговорит:

— Нас прислало законное правительство. Оно дало нам задание организовать вас для борьбы против белых наёмников, захвативших Кларенс. Перед вами один из них, — он махнул рукой в сторону "виллиса.

— И это все?

— Нет, — сказал вдруг автоматчик. Он не помнил себя от страха, и ему казалось, что он говорит именно то, что надо сказать. — Я скажу вам все. Мы должны организовать сторонников независимости по всей стране. Это необходимо как для того, чтобы оказать сопротивление империалистам и для того, чтобы после окончания войны с ними не наступил хаос.

— После окончания войны с империалистами, — повторил Нис его слова. — Кто же дал вам такое право? Кто создал ваше правительство?

Пленники осознавали, что спор идет о жизни и смерти, может быть, даже о чем-то большем. Каждый из них в отдельности боялся, как бы его спутники не запутали и не испортили дело.

— Кто-то должен действовать, — сказал третий. — Такая организация Зангаро сейчас необходима. Выборов нельзя было провести, потому что Кларенс в руках империалистов. Вот и пришлось назначить правительство.

— Значит, это опять-таки правительство из прихвостней Кимбы?

— Нет. Вовсе нет! Интересы Зангаро должны быть выше всего. Предполагали же мы действовать совместно с Хаджи Михалом, чтобы освободить Кларенс.

— Вы искали его содействия, — сказал Нис, — потому, что вы знаете, что все ненавидят Кимбу.

— Скажи нам лучше, — обратился Шеннон к автоматчику, — откуда вы узнали про Хаджи Михала и про тех, кто заперт в мэрии?

— Нам сказали те, кто послал нас.

— Кто же это вас послал?

— Нам дали официальные полномочия.

— Кто, назови имя.

— Полковник Спати.

— Это он рассказал вам о Хаджи Михале?

— Да.

— Кто такой полковник Спати?

— Он командует освободительной армией Зангаро.

— Он командовал полком при Метаксасе?

— Да.

— Кто дал ему задание послать вас?

— Не знаю. Он полковник, военный, вот и все.

— Так он, может быть, просто метаксист.

— Не все ли равно? — сказал красивый, морщась, как от боли До сих пор он молчал. Его подбитый глаз весь запух. На щеке запеклась кровь, и капли свежей крови все еще сочились из виска.

— Разве в Египте существует сейчас греческая армия? — спросил Нис.

— Формируется, — быстро ответил толстяк.

— А офицеры кто? Из прежних?

— Большей частью — да. Из тех, что прибыли отсюда вместе с инглези .

— Метаксистские офицеры?

Толстяк промолчал. Он был доведен до предела и боялся теперь самого себя. Он думал, что Нис нарочно дергает его. Он понимал, что все это — приговор им четверым.

Солнце всходило. Оно уже было за вершиною Иды. Красноватая пыль критской земли висела в воздухе, и небо от нее быстро розовело.

Англичане и Энгес Берк стояли в стороне. Они прислушивались к разговору. Английский майор переводил им все, что ему удавалось понять. Понимал он многое, так как разговор велся медленно и в сдержанных тонах. Но у Берка не хватало терпения, и он то и дело переспрашивал, кто что сказал.

— Расскажи нам об этом правительстве, — продолжал Нис допытываться у толстяка.

— Что рассказать?

— Может ли каждый свободно высказываться за него или против?

— Такой свободы даже у инглези нет, — сказал толстяк. — Не может ее быть во время войны.

— Верно. А при Иоанне Метаксасе ее и без войны не было.

— Послушайте. — Толстяк даже улыбнулся, чтобы подчеркнуть, как он терпелив, и все понимает, и хочет быть честным в споре до конца. — Ведь мы не исключение. Во всех странах, оккупированных железноголовыми, есть свои правительства.