Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

— А где их возьмут?

— Позаимствуют в сельхозавиации Конго или Ганы, а может возьмут у геологов.

— Так чего же в этом плохого?

— А то, что Галицкий свою часть задания выполнит и улетит, а нам, "пехтуре", потом это расхлёбывать. Ишь ещё одну звёздочку захотел, — проворчал Зигунов. — Кстати поздравь его майором тоже…

— Иду! Джин, за мной! — забывшись, позвал Сергей Коренева. Тот посмотрел на него обиженно. Галицкий принял подарок с благодарностью и пригласил Сергея выпить вместе с ним.

— Я понимаю Игоря, — фамильярно сказал он. — Он — партизан. Рассматривает авиацию только как службу срочной доставки боеприпасов и снаряжения. А я специально изучал этот предмет. Если хорошо организовать взаимодействие парашютистов и наземных групп, то затея может удастся!

Тут к ним подошёл Акимцев, который попросил рассказать про историю с судном рыбнадзора.

— Идём ко мне — расскажу, — пригласил Галицкий. Офицеры пошли на квартиру майора. Она была прекрасно обустроена. Сразу было видно, что он любит порядок и хорошие вещи. Всё в его маленькой уютной квартирке было фирменным: цветной телевизор фирмы "Филипс", магнитофон "Шарп", японский электрический чайник, посуда, постеры, занавески. Он быстро выставил на стол рюмки, достал из холодильника лёд, консервную банку с ветчиной, швейцарский сыр, американские галеты…

— Извините, мужики, — сказал он. — Это всё что есть!

— Ну не фига себе, — не удержался Евгений при виде такого изобилия. — Откуда?

— Я же летаю не только по нашей линии, — уклонился от ответа лётчик. — Вот кое-что и перепадает. Так Вы хотели знать историю про судно рыбной охраны.

— Ага!

— Я к ней касательство имею весьма относительное, — сказал Галицкий, разливая бренди по рюмкам. Знаю, что после этого одного нашего весьма уважаемого работника попросили. Фамилия его была, по-моему, Коренев.

Увидев недовольную мину Евгения, Сергей поторопил рассказчика:

— Давай, не тяни. Интересно всё же!

Лётчик поднёс рюмку ко рту, одним глотком осушил её и начал свой рассказ:

— Это было примерно год или два назад. Служил я тогда транспортной авиации штурманом. Наш самолёт привёз в Габерон какой-то важный груз. Когда садились, у нашей машины подломилась стойка шасси. Стали ждать запчасти. Сидим, значит в отеле, отсыпаемся, каждое утро бегаем купаться, загорать, в общем, отдыхаем на полную катушку. Тут как-то приходит нам человек из посольства и говорит:

— Товарищи офицеры, нам срочно нужен человек со знанием английского, желательно знающий море.

Тут командир экипажа ему отвечает:

— Вот Саша Галицкий, наш штурман, он и английский знает, и море. Он пойдёт.

А я то, что. Сидеть в отеле, резаться в преф до одури — надоело, купаться-загорать — тоже. А тут хоть какое-то дело. Я говорю:

— Да, я с Николаева. С детства на море, папа рыбачил. Что делать то надо.

— Понимаете, товарищ, ни с того, ни с сего прибыло с Черного моря китобоец триста девяносто третьей серии с российским экипажем. Свалилось оно, как снег на голову. Ведь здесь до сих пор нет ни морского атташе, ни отделения Запрыбы. В посольстве о нем тоже ничего не знали и подготовились. Нам нужен офицер, который будет заниматься экипажем. Вы согласны?

— Конечно, — отвечаю. — Согласен.

Сотрудник посольства говорит моему командиру:

— Давайте данные Вашего коллеги, мы оформим его временный перевод и допуск. Так я стал старшим офицером на нашем китобое. Ребята в команде там подобрались отличные, все черноморцы, мои земляки. Давай, выпьем за них! — Галицкий налили ещё рюмку всем по рюмке. Чокнулись, выпили и он продолжил:

— Оказалось, Союз подарил китобоец за просто так. Ещё поставил новейшее гидрографическое оборудование, хорошо ещё ракетами не оснастил.

— Китобоец? Ракетами? — удивился Сергей, вспомнив анекдот про мирный советский трактор.

— А что? — возразил лётчик. — Я специально изучил этот вопрос. В случае войны мирный китобоец превращается в разведывательное судно и оснащается двумя тумбами на четыре "Стрелы" каждая.

— Но это же новейшая разработка!

— Поэтому её и не поставили, а в трюм закинули две обыкновенных "зушки". Их теперь на параде показывают…

— А с какого хрена вообще это судно подарили?

— Наше посольство сообщило в Москву, что Богане нужно патрульное судно. В её территориальных водах вели незаконный лов рыбы корабли разных стран, тайваньцы там всякие, либерийцы. Вот наше правительство и отвалило Богане такой подарок. Местные думали, что наш экипаж останется на этом судне и будет ловить нарушителей. Мы, я и Коренев, им как могли подсказывали, что можно сделать. Однажды наш экипаж даже вышел в море и привел пару браконьеров. А местное правительство даже не знало, что с ними можно сделать. Какие меры можно к ним применить? Ну не было в Богане таких законов. Поэтому с браконьеров сняли только весь улов рыбы и отпустили с миром. А тут грозный окрик из Москвы, телеграмма из Главного Штаба о невмешательстве во внутренние дела. Коренева, который заварил эту кашу тут же вызвали в Москву на ковёр. Мой самолёт к этому времени давно починили, он на нём и улетел. Ну так вот, остался я один. Авиационный штурман на морском корабле. Бред! — Галицкий замотал головой будто отгоняя наваждение. — Коренев так назад и не вернулся, а я остался за старшего. Жаль его, правильный был мужик, и страну эту знал и любил.

Майор опять разлил коньяк по рюмкам и произнёс:

— За тех кто в море!

Все вывпили.

— А что было дальше? — спросил Джин.

— А дальше? — Галицкий посмотрел куда-то в окно. Было видно, что ему больно вспоминать этот этап его жизни. — Больше наше судно от пирса не отходило. Экипажу никто не платил зарплаты. Топлива не было. Харч подходил к концу. Минрыбхоз, на балансе которого числился китобой, заплатило экипажу только за переход, а дальше посчитало, что судно не его и платить они не надо. МИД, естественно, был не при чём. Посол даже слышать не хотел о какой-то плате экипажу, — тут рассказчик нарочно нахмурил брови и иронично посмотрел на Сергея. — У них на Смоленке нет никаких экипажей, и они в своем бюджете даже не имеют подобной статьи расходов.

— Ну, а ты что делал? — спросил Голон.

— А что я? Просил отправить его домой. Попробовал обратиться к местным, чтобы хоть они что-нибудь заплатили экипажу. Но они судно не принимали, и платить ничего не собирались. Да ещё адская жара, кондиционеров на борту нет, питьевой воды в обрез, мяса тоже. Только сушёная рыба, местные овощи, кукуруза, рис, туземное пиво! Тут мои ребята не только занервничали, но и подняли бучу.

— И как?

— Посол, наконец, вник в тему, попросил местного президента принять судно на баланс и отпустить наш экипаж. А ему отвечают, что у Боганы нет ни одного моряка. Вот когда у них появятся обученные люди, они примут наше судно. До этого они намеревались направить своих людей на морскую учебу в Англию, но потом что-то разладилось. И когда те закончат обучение, они примут это судно. Я был в трансе. Яже лётчик, мне летать надо, а не заниматься бункеровкой судна! — Галицкий тяжело вздохнул и продолжил свой рассказ. — Вскоре на моём китобое кончилось топливо и продовольствие. Мои запросы и предложения в Москву ежедневно, но ничего не менялось. Минрыбхоз и так понес убытки на ремонте судна. Министерство иностранных дел было вообще в стороне. Для Совета Министров это был слишком незначительный вопрос, чтобы о нем думать.