Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

— Войдите!

— Здравствуйте, доктор.

— Здравствуйте, чем обязан, эээ?

— Полковник Шеннон, — подсказал наёмник и сразу продолжил. — Я пришёл за документами моего бойца Санди, то есть Шанда Мириона, — поправился он.

— Вот они, забирайте, — доктор швырнул тонкую картонную папку через стол. — Что ещё?

— Мне бы хотелось узнать состояние Вашего госпиталя.

— Знаете у меня мало времени, скоро начнутся плановые операции…

— И всё же я Вас убедительно прошу: уделите мне несколько минут. Может я смогу Вам помочь?

— Хорошо. Что Вас интересует?

— Всё: помещения, персонал, лекарства…

— Вы хотите знать положение? Что ж, извольте! Антисанитария, отсутствие бинтов и вакцин, не говоря уж о кровяной плазме и лекарствах, скудный продовольственный паёк не дают возможности лечить даже самые простые заболевания: расстройства пищеварения, зубные болезни, простуда. Ну, естественно, малярия и туберкулёз…

— Простуда?

— Да, представьте себе! Она так же распространена, как в любой европейской стране в сырые осенние месяцы. Как это часто бывает, все дело в небрежности и безалаберности. Средняя дневная температура здесь 30–35® в тени, ночная 20–25®. Разница в десять градусов настолько чувствительна, что мы даже укрывались шерстяными одеялами. Туземцы же довольствуются тонким покрывалом и обычно ложатся на голый пол, несмотря на сквозняк. К этому следует добавить резкое падение температуры и холодные ветры во время сильных дождей и штормов. Местные не знают дождевиков, хуже того — часто они целый день ходят в сырой одежде на ветру и не думают переодеться. В итоге здесь постоянно кто-нибудь болеет, а иногда простуда поражает всю деревню.

— Что Вы говорите… — Шеннону захотелось перейти к более прозаическим вещам, но доктор разошёлся не на шутку.

— Невежеством и безалаберностью объясняется и распространение такой болезни, как астма. Я и мои коллеги не жалели сил, убеждая больных лежать в постели, хорошенько укрываться, но все впустую. Стоит только отвернуться, как пациент уже сбежал. Туземец просто не способен вылежать в постели несколько часов, не говоря уже о целом дне, — он горестно всплеснул руками и сварливо добавил. — Их невежество непереносимо.

Миссионеры научили туземцев ставить клизму и банки, а аптекари разрекламировали, как средство от всех болезней аспирин. Теперь они применяют эти средства по всякому поводу и без повода.

— Да, нелёгкая у Вас работа, доктор!

— А вот ещё недавний случай из моей недавней практики. Недавно я пытался научить местных знахарей пользоваться такими простейшими средствами, как йод и вата. Я и мои коллеги объехали многие сензалы и терпеливо разъясняли, что йодная настойка — наружное средство, показал даже, как окунать ватку в йод и мазать рану. Туземцы согласились, что это проще простого, и удивлялись только, что их не научили этому раньше. Поначалу все шло хорошо. Бакайя прилежно мазались йодом и расходовали его в невиданных количествах. Потом какой-то знахарь надумал лечить йодом экзему. К сожалению, лечение прошло успешно, и вскоре йод стали применять против угрей, солнечных ожогов, вывихов, растяжений и различных других недомоганий. После этого бакайя решили, что ими найдено универсальное средство. Но вот у какого-то местного вождя схватило живот. Речь шла явно о какой-то новой, необычной болезни, потому что ему не помогали ни клизма, ни банки, ни аспирин. В конце концов он до того ослаб, что слег. Как вождь, он хранил у себя самую большую в своей деревне бутылку йода и ночью, когда его схватило особенно сильно, вспомнил о замечательном целебном средстве, которое оказалось таким действенным для очищения ран и ссадин. Почему бы не прочистить им желудок? Вождь одним духом осушил бутылку и скончался через несколько дней. Живот сгорел, ему было страшно больно. После того несчастного случая никто на острове не пользуется ни йодом, ни ватой. А многие до того боятся йода, что потихоньку выбрасывают, если даст кто-нибудь. Боже, как мне всё это надоело! — он патетически всплеснул руками.

— Почему Вы отсюда не уедете?

— Я здесь работаю по контракту с ЮНЕСКО уже полгода и каждый день мечтаю, чтобы он скорее закончился. Вайянту, — он осёкся и поправился, — доктору Окойе — насколько я понимаю, он сейчас президент этой страны — это известно. Если он не может помочь, то чем вы лучше? Что, вы будете делать? Разгоните или перестреляете больных?

— Я не такой кровожадный, — усмехнулся Шеннон, несмотря на всю остроту положения. — Кстати, кто Вам сказал о расстреле пленных в аэропорту?

— Как кто? Ваши же люди. Когда их привезли на перевязку, они много болтали о своих подвигах в аэропорту…

— Вы им больше верьте! Африканцы любят преувеличивать, если не привирать, особенно тогда, когда впервые держат в руках автомат.

— Мне эта их черта знакома, поэтому я рассказал это только Окойе. Если у меня будут конкретные факты пущу письмо по инстанциям.

— Я надеюсь, что не будет. Скажите, Вы можете составить список медикаментов, крайне необходимых для госпиталя?

— Конечно. Он у меня всегда под рукой, — тон доктора смягчился. Он где-то нажал кнопку и раздался звонок. Дверь в кабинет открылась. В неё вошла была невысокая сухопарая мулатка фанатичного вида в белом халате. — Флорис, передайте этому господину копию списка лекарств, необходимых нам в первую очередь, и расскажите историю больницы.

— Хорошо, доктор, — женщина подошла к Шеннону и протянула ему рук. — Доктор Флорис Кейм, по совместительству старшая медсестра этой богадельни.

Наёмник пожал её крепкую руку и пристально рассмотрел на неё.

— Полковник, — доктор Арвидсон встал со своего места и протянул Шеннону руку. — Я очень надеюсь, что Вы мне поможете. И ещё, извините за холодный приём — мы все здесь смертельно устали. У меня ведь практически нет персонала: три фельдшера, включая Флорис, несколько католических монашек и пара волонтёров из благотворительных организаций. А теперь извините — у меня операция…

Флорис вывела Шеннона в коридор и открыла ключом плексигласовую дверь. Там действительно оказалась регистратура. Перед стойкой толпились пациенты: они что-то бубнили на местных языках, жестикулировали или просто орали. Хуга Мильтадес с покрасневшими от бессонницы глазами пытался их сдержать, раздавая картонки с прочерченными на них цифрами…

— Здесь нам не дадут поговорить. Давай туда, — медсестра подтолкнула наёмника плечом в сторону небольшого закутка, отгороженного от регистратуры этажеркой, заставленной толстыми картонными папками. — Кофе будешь?

— Давай, — Шеннону понравилась её прямолинейность, граничащая с цинизмом. Он расселся на небольшой диванчик, стоявший у дальней стенки. Флорис повернулась к нему спиной и грациозно наклонилась к допотопному кофейному аппарату и начала вертеть какие-то ручки и нажимать кнопки.