Владимир Васильев - Смерть или слава. Чёрная эстафета [сборник]

— А-а-а… — понял лейтенант. — Найдем, куда их укрыть.

— Хорошо. Я приеду, — решился Суваев. Он уже понял, что в городе отсидеться не получится. А вот на космодроме… шанс может выпасть. — Надеюсь, что чужие уже сняли поле над городом и космодромом.

— И вот еще что… — Фломастер нервно дернул щекой. — Ты бы взял свой комп с той непонятной базой, а?

Секунд пять Суваев пристально глядел Фломастеру в глаза.

— Добро, — наконец кивнул он. — Возьму.

— И не медли, — попросил Фломастер.

Суваев снова кивнул и крикнул жене:

— Света! Собирайся.

Жена, прижимая к груди дочку, тихо подошла к дверному проему. Последние часы казалось, что она постепенно становится бесплотной, только глаза с отчаянием продолжают глядеть в этот враз ставший еще более жестоким мир.

— Мы уезжаем к патрульным, — объяснил Суваев. — Там есть где укрыться и оружия больше. Да и народ потолковее. А город скоро разнесут. Поняла?

Светлана коротко кивнула.

— Ничего не бери. Только… для Лизки кормежку какую-нибудь сообрази. И быстро.

Она кивнула и исчезла — казалось, даже подступающая бесплотность замерла, а потом отступила.

«Черт, — подумал Суваев, упаковывая комп. — Как меняет человека появившаяся цель!»

Через пять минут он спускался в лифте; руку оттягивала черная сумка. Жена, одетая в джинсы, сапожки и кожаную куртку, конечно, держала на руках Лизку.

Они вышли во двор — празднование локальной победы было в самом разгаре. Суваев решительно направился в сторону перекрестка. Жена спешила следом.

— Эй! — окликнула Суваева давешняя отчаянная девчушка с иглометом. Она смотрела на него с немым удивлением, не веря, что Суваев уходит. — Ты куда?

Пришлось обернуться.

И близнецы стояли здесь же, и никудышный стрелок — тот самый близорукий парень, и глухонемой старик из дальнего крыла…

Суваев остановился. Как бы им объяснить?

— С этими, — он указал рукой на пьянчуг, — много не навоюешь. Я уезжаю к ополченцам.

Надежды во взглядах соседей стало больше.

— Ополчение? А это где?

— На космодроме. В казармах патруля. Хотите — валяйте туда же. Только сами — у меня вездеход двухместный.

Близнецы переглянулись и бегом кинулись к восточному гаражу. Девчушка несколькими жестами объяснилась со стариком, схватила его за руку и потащила следом за Суваевым. Ну и парень-вобла тоже не отставал. Кое-кто из слышавших слова Суваева перешептывался с ближними, вставал и торопливо уходил к стоянке или к гаражам. Но большинство все же осталось во дворе и у витрины разграбленного супермаркета.

Вездеход во время атаки, к счастью, не попался на дороге ни одному из шагающих танков. Точнее, его вездеход не попался — попался чей-то ядовито-красный «Лис». А его компактная «Таврия» так и дремала на обычном месте — у самого дерева, невесть как сохранившегося посреди обширной дас-фальтовой стоянки. Танки пошалили тут на славу: раздавленных машин пруд пруди. Но «Таврия» — цела.

Спустя минуту она послушно встала на подушку, развернулась, перемахнула через низенькую ограду стоянки и рванула вдоль по улице. Компания, пьянствующая у дома Суваева, была не одинока: половина Новосаратова сейчас занималась примерно тем же, и оставалось только удивляться, почему горе-защитники не палят в небо из бластов во славу первой победы. Следом за суваевской «Таврией» как приклеенный тянул скоростной двухприводной «Киев»; присмотревшись к маленькому, но четкому изображению на экране заднего вида, можно было заметить даже сосредоточенное лицо сухопарого соседа. Того, который плохо стрелял.

«Куда ему в ополчение…» — подумал Суваев рассеянно. Слово, отдающее стариной и дедушкиными сказками о покорении Фалагост, как-то незаметно стало привычным и обыденным.

Ополчение.

Сутки — неполные сутки, и вся жизнь пошла кувырком. Стоило чужим появиться у Волги, как тысячи судеб оказались перечеркнутыми.

Суваев не верил, что жителей Волги ждет в будущем хоть что-нибудь хорошее. А на всей планете о чужих больше всего знал именно он. Но Суваев не собирался сдаваться без боя. И никто на Волге не собирался. Ну может быть, за редким исключением.

«Таврия» медленно выползала из-под зависшего над городом крейсера азанни, чтоб вползти в тень его близнеца, который накрывал космодром. Суваев глядел на огромный корабль со смешанным чувством досады и злости.

Поля действительно больше не было. Наверное, чужие поняли, что разбегаться никто не станет, и решили попытаться выкурить людей из лабиринта строений на открытые места. Суваев на их месте поступил бы именно так.

Короткий отрезок дасфальтовой трассы, проложенной еще лет сто назад и поддерживаемой до сих пор ради обладателей колесных машин, промелькнул под днищем «Таврии» и привел к площади перед факторией и зданием космодрома; здание это походило на огромную морскую раковину. Пассажирское здание — служебные постройки космодрома находились в некотором отдалении, километрах в двух отсюда. Суваев свернул, оставляя «Меркурий», факторию и раковину слева. Трава у дороги до сих пор казалась разлохмаченной — напоминание о недавних маневрах инопланетных гигантов в небе Волги и о последовавших вслед за маневрами локальных бурях.

Перескочив на форсаже изрядно попорченное проволочное заграждение, Суваев стал править к казарме патруля, длинному двухэтажному домику. Чуть дальше виднелось несколько небольших не то сарайчиков, не то будок непонятного назначения — Суваеву всегда казалось, что там хранят всякий древний и ненужный хлам. Еще дальше продолговатыми серыми тушами возвышались космодромные ангары. На краю взлетного поля, прилегающему к казарме, земля была сильно изрыта импульсами и ходулями танков. А самих поврежденных танков насчитывалось чуть не полтора десятка! Суваев невольно присвистнул. Вот тебе и ополчение! Вот тебе и патруль! Не чета банде алконавтов, к которой пришлось ненадолго примкнуть.

Суваев почувствовал прилив сил и уверенности. Правильный выбор он сделал! Словно почувствовав перемену в его настроении, жена впервые за весь день улыбнулась, и даже Лизка что-то радостно загугукала и принялась сосредоточенно ловить ручонками ворот маминой куртки.

«Таврия» притормозила перед крыльцом; трое вооруженных парней встречали подоспевшие из Новосаратова вездеходы. Двое гражданских, один в форме патруля.

В гражданских Суваев без труда узнал Зислиса и Веригина, да и патрульный был ему знаком — сержант Валера Яковец. Зислис и Веригин с бластами служебного образца на шеях выглядели донельзя важными, Суваев даже усмехнулся.

— Привет, гвардия! — проворчал он, выйдя наружу, и неопределенно повертел ладонью у виска, не зная, как правильно козырнуть. Впрочем, у него все равно оставалась непокрытой голова, а во всех русских вооруженных формированиях, по древней традиции, без шапки не козыряли. Это даже Суваев помнил.