Владимир Васильев - Смерть или слава. Чёрная эстафета [сборник]

— Черт побери! А ведь ты прав. Я не знаю, что делать с капитанством! И меня привлекает в капитанстве только то, что доступ к вахтам в этом случае попадал бы под мой контроль, ну и еще осознание того, что никого выше меня на «Волге» не останется. Но это все.

Гордяев задумался, выцедил полбокала коньяку, закусил ветчинкой и вновь обратился к Самохвалову:

— А что бы делал на месте капитана ты?

— Не знаю, шеф, — честно ответил Самохвалов. — Я убежден, что капитан знает о чем-то таком, о чем не знаем мы. Знает только потому, что он капитан. И именно это знание диктует ему теперешнюю линию поведения. Пока этим знанием не будем владеть мы — бесполезно гадать, что капитан измыслит завтра.

Гордяев пристально смотрел консультанту в глаза.

«А ведь он снова прав, тысяча чертей! — подумал шеф директората. — Как бы все это выяснить?»

И понял, что выход есть только один.

Стать капитаном.

— Собирай директорат. — велел он голосом, в котором враз прорезались жесткие нотки. — Только Маленко не зови… И помнишь еще, что ты мне на ушко шепнул? Про подслушивание…

— Помню, — ответил Самохвалов и потянулся в карман, к коммуникатору, похожему на обычную трубку спутниковой связи.

Я их вызвал на семнадцатые сутки дрейфа. Когда улеглись первые волнения среднего звена и когда угомонились бандиты, лишенные удовольствия беспрепятственно сливаться с кораблем.

Может быть, не стоило ограничивать простой экипаж? Даже не знаю…

Мы висели в космической пустоте, от ближайшей звезды нас отделяло несколько миллиардов километров. Задворки галактики, разреженный хвост спирального рукава, еще большее захолустье, чем родина человечества. Земля — по ту сторону бездны, за центром галактики, где звезд столько, что понятие «ночь» расам оттуда просто недоступно.

Там родина азанни и цоофт, разумных птичек из союза.

А здесь — глухой и забытый разумными угол. Мы первые из людей, кто забрался в космос так далеко от старушки Земли.

Я вздохнул.

Да, дядя Рома. Познал ты прихотливость изгибов судьбы… Был тихим и незаметным старателем с тихой и незаметной планеты. А теперь — вынужден решать. За других. Как это тяжко, оказывается…

Я не согласился устроить совет в режиме подключения к кораблю. По-моему, правильно. Надо, черт побери, подольше оставаться человеком. И мне, и им.

Может быть, это единственный шанс.

Они входили в капитанскую рубку — парами, тройками, и никто — в одиночку. Цвет моего экипажа. Мои друзья.

Суваев и Зислис. Юлька с Риггельдом. Яна и Смагин. Ха-ецкие, Прокудин и Мустяца. Чистяков, Фломастер, Яковец и Ханька… Сергей Маленко из директората.

Те, кому я мог доверять. Пятнадцать человек из пятнадцати тысяч.

Жаль, нет среди них Василевского и Шумова. Первый упокоился на своей заимке еще в самом начале этой невеселой истории, а второй сгинул на необитаемой луне Волги. Возможно, он до сих пор жив. В таком случае у него неплохие шансы дотянуть до пограничных рудников Пояса Ванадия и поведать людям жутковатую историю гибели целой планеты. Если, конечно, его корабль уцелел и если у него хватит горючки.

Они садились к заранее выращенному столу — круглому, как гриб. Они были сосредоточены и серьезны.

Они ждали. Правильно ждали.

Я не мог больше решать в одиночку. Даже капитану нужен дельный совет.

— Яна, — сказал я, и Шепеленко преданно на меня уставилась. Хотя, наверное, мне только кажется, что преданно. Просто посмотрела — вопросительно и не без уважения. Спасибо и на том.

— Яна! Надеюсь, ты позаботилась, чтоб нас не подслушали?

— Конечно, кэп! — Янка выглядела слегка задетой. — Даже сдублировала защиту. На всякий случай.

Я, понятное дело, тоже этим озаботился — и по секрету скажу, что капитанские возможности куда шире, чем возможности старшего информатика. Но корабль — такая странная штука, что лишний раз обезопасить себя не помешает. Он меняется, наш корабль, наш теперешний дом, меняется ежесекундно. Как живое существо.

— Хорошо, — вздохнул я. — Надеюсь, ничьи посторонние уши не кроются по углам…

Я оглядел их всех, внимательно, по очереди — сосредоточенных, спокойных, хмурящихся, невозмутимых, — моих старших офицеров. Бог мой, всего месяц назад мы всего лишь ковыряли руду на Волге, шастали на утлых корабликах-планетолетах (у кого они были) в Новосаратов за пивом и консервами и крайне редко задумывались о том, что космос принадлежит вовсе не людям.

— Думаю, не очень ошибусь, если предположу, что у вас накопилась масса вопросов к своему капитану… который раньше ничем особенным среди вас не выделялся. Но сначала несколько вопросов задам я. Паша. — Я взглянул на Суваева. — Что ты знаешь о чужих? О положении в окрестностях Земли? Ты, похоже, еще на Волге знал много больше остальных.

Суваев, не шевелясь, ответил:

— Ну, знал кое-что. Я говорил тебе — откуда. Повторить?

— Повторить. В таком составе мы еще не собирались — вдруг кто-нибудь пропустил подробности?

Суваев, по-прежнему не шевелясь (оцепенел он, что ли?), начал:

— В нашей галактике хозяйничают пять рас, объединенных союзом. Они контролируют большую территорию, причем контролируют давно. Некоторое время назад они попытались распространить влияние за пределы галактики и столкнулись с ранее неизвестной расой, которую назвали «нетленными». По крайней мере такое название закрепила за ними дедовская комп-база. Вероятно, нетленных притащили на хвосте в нашу галактику и уже довольно долго с ними воюют.

Суваев умолк и вопросительно уставился на меня, словно бы спрашивая: «Ты это хотел услышать?»

— Спасибо. Можешь прокомментировать недавние события у Волги? Со своей теперешней точки зрения.

Суваев впервые пошевелился — чуть заметно кивнул.

— Попробую. Роясь в той самой базе, я несколько раз находил ссылки на некие обломки древних артефактов, которые некогда принадлежали какой-то могучей расе. Ныне исчезнувшей. База называла эту расу «Ушедшие», и всякий раз, когда находились какие-нибудь следы их деятельности, все пять рас союза внимательнейшим образом изучали эти следы. Наверное, Ушедшие технологически намного превосходили союз. Впрочем, они могли быть и нетехнологичной расой, но высокоразвитой даже по сравнению с союзом и нетленными. Когда чужие притащили нас на этот корабль, я вскоре решил, что это корабль Ушедших. По-моему, я не ошибся. Так ведь, капитан?

— Почти, — туманно ответил я.

— Когда чужие поняли, что корабль Ушедших настроен на людей, они пытались использовать нас для изучения его тайн и секретов. Но они не подозревали, какое могущество таится в единении корабля с экипажем, и потому проиграли.